Д Штольц - Яд и Меч

— Хм, плантатор. Бедняга! — подытожил Вицеллий, безучастно пожал плечами и уткнулся дальше в чтение.

Бледные Фийя и Кайя уже как с пару часов молчали и не произнесли ни слова. А теперь и вовсе от страха полностью окаменели, прижали ладони ко рту и смотрели в ужасе на зловонный и оскверненный труп, одежды которого трепыхались на сильном ветру.

В воздухе стоял отчетливый и въедливый запах гнили, но уже не от подвешенного на жерди пугала. В яме по-над дорогой, немного справа, меж вырванных виноградных лоз, лежало множество трупов: надсмотрщики и семья плантатора. Несколько детей, женщины, молодые и старые, мужчины всех возрастов — по их телам уже вовсю ползали черви, а глаза выклевали вороны. Порывистый северо-восточный ветер относил в сторону удушливое облако смерти, что собралось над ямой, но это помогало лишь отчасти; чуткие к запахам путники скривились либо зажали носы от смрада.

Неожиданно за виноградной лозой, чахлой и забытой, безжизненно висящей на деревянной решетке, что-то мелькнуло. Кто-то пробежал между рядочками и скрылся за другим кустом с гибкими ветвями. Юлиан нащупал меч рукой, и уже через мгновение ноги коснулись земли, на что молодые айорки лишь похлопали глазами, не понимая, отчего господин вдруг решил покинуть седло.

— Не переживай, это гримы, — не отрываясь от книги, деловито произнес сухим голосом Вицеллий. — Не трать на них время, поехали дальше.

И действительно, из-за куста выглянула собачья черная морда с неясными очертаниями. К ней присоединилась и другая — и вот уже спустя полминуты отовсюду смотрели десятки пар блеклых глаз волков, собак, кошек, птиц и даже одного стоящего на четвереньках голого человека. Они все мягко ступали по земле, не оставляя следов, а полупрозрачные тела искажались, то теряя контуры, то восстанавливаясь. Гримы были не опасны, но имели свойство стягиваться к местам массовых смертей, питаясь витающими в воздухе болью и страданием. Именно поэтому их ошибочно называли предвестниками смерти, хотя, как раз наоборот, они являлись просто-напросто ее следствием.

Граф вложил меч в ножны, вернулся к беспокойному коню и скользнул в седло. С нервным фырканьем Тарантон унес всадника дальше по тропе, от призрачных демонов. Когда отряд отъехал достаточно далеко, настороженным взглядом Старейшина уже посматривал на веномансера.

— Как вы так быстро разобрались, что это гримы? — пронзительные синие глаза пытались прочувствовать старика и понять, как он смог первее Юлиана узнать, кто это был.

— Тела убитых были тронуты только червями, Юлиан — это раз. Здесь на много миль вокруг одни плантации, поэтому из низших живут лишь гарпии, прячась в горах, да чертята. Но гарпии вероятно нашли жирную кормушку восточнее, и сюда еще не добрались, да и не стали бы они бегать меж кустов, — и действительно, уже не раз со стороны полей, стоящих почти вплотную к острым хребтам, Юлиан видел кружащие стаи демонических птиц. — Ну а чертят, судя по остаточному запаху наррианта, перетравили за пару недель до восстания, иначе бы мы нашли здесь не гнилье, а обглоданные кости. А если бы это был кто-то из рабов или выживших, то мы бы учуяли их издалека — ветер в нашу сторону. Ещё назвать несколько причин? — веномансер насмешливо посмотрел на пристыженного графа.

— Нет, вы правы! — Юлиан смутился от своей несообразительности.

Пора было бы уже привыкнуть, что это Юг, где низшие демоны практически не встречаются, ну разве что для забав обитают в клетках у богатых господ. Но Юлиан, рожденный в суровом Офурте, еще не мог до конца смириться с мыслью, что все вокруг не хотят его сожрать, переварить и выплюнуть.

Спустя час пути путники уже брели между холмов, по предгорной местности, и со скучающим видом смотрели по сторонам. Вицеллий, за которым Юлиан ранее не замечал любви к чтению, теперь пропадал мыслями в книге, а девушки ехали на удивление тихо. В свою очередь, граф прислушивался ко всему окружающему. Саддам прятался где-то справа, тонул за изогнутыми покрывалами пригорков с виноградом, и лишь изредка показывался своими темными стенами, чтобы снова нырнуть за цепь холмов.

Вдруг Юлиан услышал за пологим кряжем топот. Он быстро приближался. Из-за поворота показались шестеро всадников, одетых крайне разношерстно: кто-то был в потасканных рубахах с напяленными поверх шароварами, кто-то в богатых одеждах не по размеру. Верхом все, как на подбор, держались неумело, но в руках сверкали тесаки, булавы, копья, а за спиной висели луки.

— Глядите! — закричал один. — Еще одни богатеи!

Можно попробовать сразиться, но рядом с Юлианом находились две барышни и один старик, которых могла поразить любая шальная стрела. Всадники, на щеках которых пестрели магические рабские знаки в виде выжженного круга, обступили маленький отряд.

— Хы-хы, ты глянь, как одеты. А это кто, рабыни?

— Скорее всего, — ответил своему товарищу другой раб.

— Мы — выходцы из Ноэля. Мы — не рабовладельцы. Пропустите нас! — возвестил Юлиан.

На служанок, нежных и молоденьких, уже с вожделением поглядывали рабы, а их пальцы гладили грубые лезвияе тесаков со следами запекшейся старой крови.

— Ага. Что же вы поперлись в стороне от города, а? — расхохотался юный раб с типичной южной внешностью: карими глазами, смуглой кожей и длинным носом.

— Правильно сказал Рингви, что все хитрожопые обойдут город рядом с горами! — второй раб блеснул алчно глазами. — Ну-ка, слезайте с лошадей и доставайте ваши кошели! Чтобы мы их потом долго не искали.

— Так вы, освободившись от оков рабства, стали свободными или грабителями? — нахмурился Юлиан.

Сборище рабов примолкло, задумалось. Но все это длилось недолго, и по губам мужчин расползлись ядовитые и довольные улыбки.

— Мы свободны, поэтому теперь делаем, что захотим: хоть грабим, хоть убиваем, хоть насилуем.

Один из рабов, облизывая губы при виде кареглазой стройненькой Кайи, сам слез с тощей кобылки, что, вероятно, раньше таскала плуг.

— Слезайте! — прикрикнул третий. — И вы, милочки, тоже.

— Чур я первый! А ты пока последи за этими богатеями, — самый высокий из всех, бледный и сероглазый, скорее всего потомок северянина, по имени Дормун, тоже выскользнул из седла.

— Дурак, сначала надо старика и богатея убить! — зашипел четвертый. — Девок потом.

Несколько мужчин, ощерившись самым разным оружием, двинулись в сторону Юлиана. Шли спокойно, улыбались и понимали, что тщедушный старик, две крохотные женщины и слащавый аристократ не представляют опасности. Да, у высокого северянина из Ноэля был меч, но что сделает один против шестерых? Ничего!