Петр Гурский - Закон Ордена [сборник litres]

Девочка равнодушно посмотрела на Таниду, прижала к себе куклу.

– Береги себя. Я буду думать о тебе, заботиться, но издалека.

Он встал и попросил Лассу:

– Два, три дня. Может, неделю. Нужно время для того, чтобы собрать деньги.

– Завтра, или девочка окажется на улице.

Сае сунула куклу в карман льняной рубахи, встала, сунула руку в ладонь Таниде. Но тот помотал головой и убрал свою руку, присел так, чтобы его лицо было вровень с лицом девочки.

– Ты должна остаться тут. Пожалуйста. Будь с Лассой.

Та поднялась с кресла, подошла, положила девочке на плечо руку в янтарном браслете, раскрашенную цветами.

– Как тебя зовут?

Девочка молчала.

– Ее зовут Сае, – сказал Танида.

Девочка равнодушно посмотрела на Лассу, уселась и вынула куклу.

Возвращались они в темноте. Улицы опустели, на пути повстречалось только двое алебардистов да фонарщик. Тот приподнял крышку фонаря, ткнул в вершину фонарного столба длинной палкой с горящей лучиной на конце, а алебардисты стояли, задрав головы, и глядели на то, как в котелке на столбе занимается масло.

– Мне нужны две тысячи, – сказал Танида.

Когда фонарь вспыхнул, Прун зажмурился. Разлился смолистый запах горящего масла, и на мгновение сделалось светло, как в комнате со множеством свечей. Затем фонарщик позволил крыше над котелком опуститься, уменьшил пламя.

– За что ты собираешься ей платить? – осведомился Прун.

Танида не ответил. Как и алебардистов, его заинтересовали фонарь с фонарщиком.

– Ты просишь об одолжении, а с чего собираешься отдавать?

Количество денег, похоже, не слишком заботило Пруна. Танида уже понял, что деньги у старого друга есть. Походило на то, что у него – целое состояние. И как заработать состояние человеку, всю жизнь жившему чуть ли не впроголодь?

– Я знаю людей в приморских городах, которые возьмут меня ради меча.

– Меч твой стоит недорого. А если позволишь убить себя, деньги пропадут.

– Я не дам убить себя.

Прун хихикнул в темноте.

– Я говорю не про твою работу в приморских городах, а про наш город, здесь и сейчас. ТанПер нанял трех убийц. Каждый действует независимо и торопится, чтобы успеть раньше. Награду получит только один.

– Откуда ты знаешь?

– Первый уже труп. Он крутился тут, поблизости, – будто не заметив вопроса, сообщил Прун. – Команду второго ты видел.

– А третий?

Пруг рассмеялся.

– Я третий.

Танида выпрямился и тут же сгорбился опять. Где-то за спиной, в темноте, шел великан Мастиф. Может, далеко, а может – нет. Несмотря на габариты, гигант умел передвигаться беззвучно.

– Так ты не случайно наткнулся на меня?

– Я искал тебя, чтобы успеть раньше других.

– А, это Ласса и имела в виду, когда советовала спросить о твоих занятиях, – заметил Танида.

Каменные дома по обе стороны улицы выглядели запустелыми, ни лучика света в окнах. Свечи были дороги, а горожане умели считать деньги. Их не пугала темнота. Они укрывались в ней целыми семьями, наглухо закрыв двери жилищ, страшась за жизнь и добро. Но в их темноте, по крайней мере, было безопасно. А Танида уже давно не знал места, где мог бы ощутить себя в безопасности.

– Меня заставила жизнь, – тихо сказал Прун.

Он помолчал с минуту, потом добавил:

– Кое-что оказывается на удивление легким, когда нечего больше терять. А когда делаешь снова, оно еще легче, в особенности когда награда на зависть. Знаешь, как трудно противиться искушению, когда что-то легко получается и хорошо награждается?

Танида знал. Он в последнее время вообще старался делать только то, что легко получается. Это Прун всегда старался делать трудное, например, заработать на жизнь искусством. Таниде иногда приходилось защищать Пруна от тех, кто верил, что должник с переломанными ногами быстрее отдаст долг. Парадокс, конечно, но на то она и вера. А ломать эти люди умели.

После бегства Таниды Пруну пришлось управляться самому. И, похоже, управился он отлично.

– С чего ты доверяешь Морициусу?

– Потому что он мой человек. И та халупа, в которой ты живешь, – тоже моя. Морициус держит корчму от меня.

– А театр? – спросил Танида.

– Я продал его вскоре после твоего отъезда.

– Ты продал свою мечту.

– Тогда я должен был, – сказал Прун. – Теперь я хочу выкупить театр, и договариваюсь о том с князем. Когда ты пропал, люди перестали приходить к нам. ТанПер позаботился о том, чтобы это произошло. Лучше всего для меня стало пропасть из виду. Показывать нашу с тобой дружбу стало… не слишком удобно.

– Не верю, – прошептал Танида.

Он и вправду не поверил. Чтобы Прун – и такое? Хотя не сам ли Танида все время твердил о том, что любой может делать наихудшее, если прижмет как следует. Именно тогда открывается, что худшее делать легко и денежно.

Прун тряхнул головой.

– Меня заставила жизнь, – с напором выговорил он, словно хотел еще раз убедить себя. – Но я не жалуюсь. Мне и раньше приходилось работать с людьми такого сорта. Даже с теми, с кем работаю сейчас. У меня уже репутация. Я даже несколько раз работал на ТанПера. Он слегка удивился, но не более того. Как видишь, я не мог ему перечить, когда получил заказ на тебя.

– И как к этому всему относится Ольра?

– Очень мудро.

– То есть? – спросил Танида.

– Она никогда ни о чем не спрашивает.

– Но она же должна понимать, что ты делаешь все это ради нее, так? – сказал Танида и мимо воли положил руку на рукоять меча.

Прун сразу это приметил – и Танида пожалел о своем жесте. Если бы старый друг хотел убить, то давно бы убил.

– Прости, – буркнул Танида.

Прун только пожал плечами.

Ласса уложила девочку спать на втором этаже. Сае казалась послушной, почти безвольной, и это вполне устраивало Лассу. Затем она уселась в салоне – ждать.

Наверное, она вздремнула. Подняла голову – а Черный уже рядом. Его силуэт вырисовался на фоне окна. Черные волосы, черный камзол, обшитый черными стальными пластинами, приклепанными черными клепками, черные штаны и сапоги, и даже меч из черной стали. Черный стоял у окна и смотрел в ночь.

– Почему не удалось? – осведомилась Ласса.

– Маддона. Она появилась, когда мы уже вышли. Я – Черный, мое время ночь. Днем у меня случаются накладки.

– Если ты хочешь работать на меня, пусть у тебя больше не случается накладок. Хотя в результате получилось очень даже неплохо. Я поторопилась.

Черный был хорошо сложен. Его силуэт на фоне окна напоминал статую в саду ТанПера. Вырезанная из черного дерева статуя изображала Слядара, известного как Убийца драконов. Но, наверное, общий у Черного со статуей только окрас. Он ничем не походил на Слядара. Так, холуй-головорез с выселок. Дешевый холуй, потому что влюбленный.

– Завтра Танида снова придет сюда. Сделаешь прямо здесь.