Екатерина Верхова - На лезвии любви [litres]

– Не надо сегодня употреблять слово «крепче»…

– Эрна, пойдем…

Минут десять уговоров, и я согласилась. Но не столько из-за еды, сколько из-за жажды. В комнате не осталось ни одной наполненной фляги, а добывать воду из воздуха в моем состоянии было на грани с безумством.

Еще одним глупым поступком за последние сутки стало желание заглянуть в зеркало. Лицо опухшее, под глазами синяки, на щеках красные пятна и взгляд при этом настолько болезненный, что мне тут же захотелось спрятаться обратно под одеяло.

– Даже не думай отказывать мне сейчас, – строго произнесла Нира.

Мы с ней будто поменялись местами, и сегодня именно подруга отвечала за рациональный подход, а я ее беспрекословно слушалась. Это и правда удобно.

Тяжело вздохнув, направилась за Нирой. Мы пересекли порог комнаты, и… ничего не произошло. На нас даже внимания не обратили! Никто не бросал косые взгляды, когда мы вышли в промозглую свежесть улицы. В этот момент у меня даже дыхание второе открылось. Свежий воздух при непогоде творит чудеса.

В столовой тоже все прошло как обычно: мы ввалились в просторное помещение, взяли еду, заняли привычный стол. И только потом началось веселье.

Сперва к нам подсел Фирс.

– Доброе утро, леди-алкоголички? – с легкой насмешкой уточнил он.

И, если бы не сочувствующий взгляд, которым парень сопроводил свою едкую фразу, я бы его загрызла – точно загрызла! К тому моменту, как мы с Нирой уселись за столик, я уже была готова винить в своих собственных косяках кого угодно.

– Лучше. Молчи. – Нира выдала это чуть ли не по слогам и закатывая глаза.

Выглядела она если и лучше меня, то незначительно.

– Вы просто обязаны были неплохо провести время, – без особой радости хмыкнул Фирс.

Я попыталась перевести тему:

– Как твоя подготовка к слушанью?

– Разберусь. – Парень махнул рукой. – Я хотел сказать вам спасибо. Не знаю, что было бы, если бы не вы. Может, и обошлось бы, но я только сейчас понял, во что именно ввязался.

– Почему не рассказал раньше? – спросила Нира, ковыряя вилкой салат. – Когда я спрашивала.

Судя по всему, она все же рассчитывала, что, когда мы выйдем из комнаты, в нас будут тыкать пальцами, и теперь заскучала. Да и лицо ее приобрело схожий с прической цвет.

После этого вопроса Фирс опустил взгляд и поджал губы. Отвечать не спешил, будто надеялся, что нечто поможет ему избежать неприятного разговора. Как, впрочем, и произошло.

– Всем привет, – за наш стол рухнул мрачный Ричард. Он шумно опустил поднос, с показательной резкостью придвинул стул и вперился в меня недовольным взглядом: – Просто мечтаю послушать увлекательную историю о том, что вчера произошло.

– М? – сделала я удивленное лицо и тут же пихнула себе в рот вилку с салатом. Леди не разговаривают с набитым ртом. А с учетом того, что сказать Ричарду мне было нечего, это правило рисковало аукнуться ожирением.

– Это был спор, Ричард, – выдавила позеленевшая Нира. – Мы выпили и дурачились, она проиграла мне желание. Только не шуми, умоляю.

Оттого, что Нира внезапно приняла на себя весь огонь, я чуть не поперхнулась. С трудом сдержала кашель, чем вызвала новую волну пристального внимания своего «жениха».

– Спор? – ехидно переспросил он. – Да неужели? И кто же был автором текста?

– Я!

В этот раз Нира прозвучала не так убедительно.

– Позволишь мне в этом усомниться? – Вся колкость и ехидство Ричарда перенаправились с меня на нее.

Да что же такое было в этом письме?!

– А почему ты удивляешься? – Теперь тон подруги стал более уверенным. – Я учусь на факультете искусств, мне приходится находить творческий подход в любой ситуации. И я не виновата в том, что у студентов-боевиков совсем нет чувства юмора!

– Чувства юмора? – вкрадчиво переспросил Ричард. И ох как мне не понравился его взгляд. Скорее всего, я выдала что-то действительно дикое.

– Ричард, прошу, – мой голос прозвучал слабо. – Я вообще ни словечка не помню из этого письма, потому даже не знаю, как перед тобой извиняться. И Нира тут ни при чем. Она тоже ничего не помнит.

– Не помнишь? – Ричард сощурился, его губы изогнулись в усмешке. – Это даже обидно. Там были такие чудные стихи…

– Стихи?! – Я искренне поразилась.

– Да, ты признавалась мне в любви, – продолжил он, запуская вилку в котлету.

– Да бред, – не удержалась я.

– То есть все же помнишь? – попытался поймать меня он.

– Если бы я признавалась в любви, ты бы не пылал сейчас праведным гневом.

– Смотря какими словами признаваться. – Ричард не удержался от смешка и широкой улыбки, и я поняла, что буря миновала.

Уж не знаю, что такого было в письме, если парень успокоился после уверения в том, что я ничего не помню. Это даже… интригует. Я бросила на Уилкинса оценивающий взгляд, прикидывая, с какой стороны сделать новый заход.

– Я покажу письмо после свидания, – совершенно спокойно произнес Ричард. Даже бровью не повел, будто легко разгадал мой взгляд.

– Какого свидания?!

– После поездки в столицу. Считай, что это плата за информацию. Но вообще, похмелье плохо на тебя влияет.

Я уже хотела ответить что-то едкое и ехидное, как мне пришел новый вестник. В этот раз от Морэна – его письма я тоже научилась определять по внешнему виду.

И мало того что вестник пришел, так он еще начал вибрировать и издавать странные, нарастающие с каждой секундой квакающие звуки. Морэн явно хотел, чтобы я не откладывала объяснения с ним в долгий ящик.

С тяжелым вздохом и под сочувствующими взглядами друзей я все же решила прочитать текст.

– От бабушки? – зловещим шепотом, будто графиня Роунвесская стояла у меня за спиной, поинтересовалась Нира.

«Жду у входа. Поторопись. М.».

М-м-м, какой лаконичный.

– Давайте встретимся в комнате редколлегии через час, – упавшим голосом произнесла я. – Постараюсь побыстрее.

И, чтобы избежать лишних вопросов, встала и направилась к выходу. Голова кружилась, меня мутило, но в то же время я по-садистски наслаждалась уроком, который преподнесла сама себе. Стоит давать себе разгрузочные дни, для того чтобы понимать, зачем жить совершенно другой жизнью.

Морэн стоял у входа, лениво переминаясь с ноги на ногу. В его руках был свежий номер «Хроник ВАКа», который он с любопытством читал, жуя при этом яблоко. Его совершенно не волновала непогода, моросящий ледяной дождь и порывы ветра – Морэн выглядел так, будто искренне наслаждался ситуацией.

Стоило приблизиться и посильнее закутаться в пальто с меховой подкладкой, как он легким движением свернул газету и бросил на меня насмешливый взгляд.

– Как самочувствие? – как ни в чем не бывало поинтересовался Неррс.

– Ну-у-у, нормально, – неуверенно ответила я, толком не понимая, как себя вообще вести.