Юлия Риа - Из стали и пламени [litres]

Ноги сами понесли к чертогу. Уверена, бо́льшую часть дня Рроак проводит именно там. На празднике в честь Сайллора меня видели танцующей с парящим. И пусть воспоминания о стальных объятиях Берготта рождали в душе глухую ярость, сейчас я была почти благодарна ему за наглость. Как он и говорил: драконы увидели, что парящие меня приняли. А значит, меня должны пропустить в чертог.

Однако до него я не добралась. Почти на площади меня нагнал Геротт – дядя Сайллора. Преградил путь и нахмурился, прожигая взглядом.

– Надо поговорить. – Слова прозвучали сухо, отрывисто. Геротт будто силой вытолкнул их из глотки.

– Здесь?

– Нет. Там.

Скупым кивком мне указали на соседнюю улицу. В самом ее конце виднелся двухэтажный дом под красной крышей. Входная дверь распахнута.

Я повернулась к Геротту:

– Мне надо к Рроаку.

– Это… важно, – снова вытолкнул из себя он. – Для Сайллора.

Еще секунду я медлила, бросая беспокойные взгляды то на чертог, то на дом. Потом кивнула. Геротт тут же зашагал вниз по улице. На меня больше не смотрел.

Впервые я встретила дракона, ненависть в котором ощущается так явно. Все в Северных Гнездах поглядывают на меня с опаской: кто-то с большей, кто-то с меньшей. Но ни в ком прежде я не видела таких сильных эмоций.

– Сайллор здесь? – уточнила, поднимаясь по ступенькам.

– Да. Спит. Тихо.

Мы миновали гостиную и разместились на кухне. Геротт плотно прикрыл дверь, сел так, чтобы не дать ей случайно распахнуться, и повернулся ко мне. Заговаривать не спешил. Широкие ноздри раздувались от частого дыхания, на скулах проступили желваки. Во взгляде – уголь. Не огонь. Судя по всему, Геротт слабый дракон. Возможно, даже слабее Берготта.

– Почему?

– Почему – что? – спокойно уточнила я.

– Почему ты приняла его? Ты чудовище.

– А для меня чудовище ты. И Сайллор, когда вырастет, станет чудовищем. Мой священный долг убивать вам подобных, и я буду следовать ему до конца своих дней…

Геротт задышал чаще. Серые глаза сощурились.

– Ты хотел услышать это, верно? – продолжила я все так же спокойно.

– Охотники не могут мыслить иначе!

– Если бы ты в это верил, не позвал бы к себе. Ты боишься. Вот только не меня – за Сайллора. Ты… – я прищурилась, всматриваясь в узкое лицо, – бился с охотником?

Тень ярости промелькнула во взгляде Геротта и тут же схлынула, уступив место холодной ненависти.

– Да, бился.

– Раз ты здесь, значит, повод для гнева есть у меня, а не у тебя.

– Ош-ш-шибаешься! Я должен был проиграть в той битве! И проиграл бы! Если бы не Райллин, моя сестра.

Тонкие пальцы удлинились, покрылись синей чешуей. Поймав солнечный луч, блеснули сталью когти.

Я напряглась, готовая в любой момент уклониться от удара. Подобралась и боковым зрением оглядела кухню. Нож нашелся на подоконнике. Проклятье! Далековато. Но если уйти от первой атаки, кувыркнуться и…

– Огонь Первопредка в ней горел слабо, но все же сильнее, чем во мне. Когда я не вернулся с охоты, Райллин поняла, что я в опасности, и кинулась на помощь.

Скрежет когтей по столешнице прозвучал пронзительно громко. Волоски на теле встали дыбом, нутро перетряхнуло.

– Отец Сайллора погиб двумя зимами ранее. Пережив одну потерю, моя сестра не хотела переживать вторую. Она прилетела, когда меня загнали в ущелье. Приказала спасаться, обещала, что справится…

Пальцы-когти скривились, будто сведенные судорогой. Вспороли столешницу, как плуг – землю, и сжались в кулаки.

– Ты винишь себя в ее смерти?

Геротт вскочил, со скрипом отодвинув стул, навис надо мной и впился злым взглядом:

– Не лезь не в свое дело, охотница! Я позвал тебя не за этим!

– Тогда зачем?

– Чтобы ты поняла: я никогда не отвернусь от Сайллора! Всегда буду рядом. И если ты посмеешь хоть как-то… даже случайно ему навредить, клянусь Первопредком, я заставлю тебя пожалеть. Зачем вообще ты приняла его?

– Он сам меня выбрал…

– Чушь! Если бы ты не открылась ему, он бы не выбрал. Детеныши тянутся к тем, кто готов их принять. На церемонии наречения как минимум три драконицы распахнули перед ним душу, но ты… ты!..

– Я не стану отказываться от него, если ты ждешь именно этого.

Новый скрежет когтей по дереву прозвучал протяжнее, чем раньше. Я осторожно, стараясь не делать резких движений, отодвинулась. Теперь, если дракон кинется, у меня есть место для маневра.

– Почему? Кого ты видишь, когда смотришь на него? Дракона? Чудовище? Кого?!

Серые глаза полыхнули холодным огнем. Не настоящим, какой я иногда вижу в глазах Рроака, а огнем эмоций и чувств.

Готовое соскользнуть с языка «ребенка» я проглотила. Посмотрела без страха на Геротта и ответила то, что до этого боялась произнести даже мысленно:

– Сына.

Геротт фыркнул – насмешливо, колюче, отрицая саму возможность, что сказанное может быть правдой. Но я не стала настаивать – только глядела не мигая и ждала.

Секунды таяли, как свеча под зажженным фитилем. Воздух густел, облеплял нас, подобно воску. А потом вдруг рассыпался мягкой крошкой – это Геротт, снова фыркнув, упал обратно на стул. Синяя чешуя истаяла, возвратив рукам человеческий облик. Когти вновь стали пальцами.

– С чего бы? – спросил он недоверчиво, но уже без прежней ярости.

– Не знаю. Сама пытаюсь понять.

– И?

– И не понимаю. – Я улыбнулась. – Но это и не важно.

– А что тогда важно?

– Сайллор. Клянусь, я никому не позволю его обидеть. Буду поддерживать, пока смогу.

– Пока сможешь? Это сколько? Неделю? Месяц? Ты здесь ненадолго, охотница, сама знаешь. А что делать Сайллору, когда ты уйдешь? Об этом ты подумала, когда решила поиграть в дочки-матери с драконен…

Громкий удар в дверь прервал его на полуслове. Круглая ручка с силой врезалась в стул Геротта.

– Дрянные ветра, – пробурчал он, вставая.

За дверью стоял Сайллор. Маленький, светловолосый, но грозный, словно надвигающийся шторм. Пальцы сжаты в кулаки, челюсти плотно сведены, во взгляде огонь. Причем, как мне показалось, настоящий – крохотная искра, полыхнувшая алым лепестком.

Геротт снова фыркнул. Однако уже не насмешливо, а так, будто уступал. Сайллор прошагал мимо него, забрался ко мне на колени, взял мои ладони и свел их так, чтобы оказаться в кольце моих рук. А потом снова вскинул хмурый взгляд на дядю. И в этот раз мне не нужно было видеть выражение его лица, чтобы понять: Сайллор смотрит с вызовом.

Все во мне отозвалось этому. Я крепче обняла мальчика, притянула его к себе, поцеловала в макушку и тоже уставилась на Геротта. Он выглядел растерянным. Кажется, за время праздника он так и не понял, что связь – эта непонятная связь, о которой говорили и Гррахара, и Рроак, – установилась.

– Упертый алькард. – Он качнул головой и снова посмотрел на Сайллора, но уже без недовольства, а со щемящей тоской. – Совсем как Райллин.