Юлия Риа - Из стали и пламени [litres]

Боги, нет!

Стоило поддаться этому стыду на миг – всего на секунду, – и все изменилось. Правдивые воспоминания вытеснили фантазии Берготта. Грязные, пошлые, лживые. В ушах снова зазвучал мой голос – искушающий и дразнящий; кожу опалило жаром чужой близости.

Нет! Нет!

Я задергалась, будто разом приняла удар сотни стрел. Упала, врезалась коленями в каменный пол, закусила губу, чтобы только сдержать крик, и вскинула взгляд на Рроака.

Искра надежды в его глазах погасла. Вместо нее разгорался другой огонь – плохо скрытой ярости, отвращения. Злобы.

Берготт же залился соловьем. В фальшивой заботе он заступался за меня, напоминал о привлекательности силы, поворачивал все так, будто я сама предложила ему себя. Грязь лилась как дождевая вода из ливневой трубы, – стремительным потоком. Вырывалась на волю и сметала остатки сомнений. Не у меня – у парящих.

Я же смотрела только на Рроака. Ничего говорить не пыталась – это уже бесполезно. Берготт вывернул ситуацию в свою пользу, теперь любая моя правда будет казаться ложью. Лишь одно я не смогла спустить – когда Берготт вновь сказал, будто познал меня как женщину.

– Нет! – выкрикнула отчаянно.

Но мой возглас перекрыли слова Рроака:

– Довольно. Суд услышал достаточно. Решение будет оглашено завтра.

Поднявшись, он стремительно вышел из зала. Тяжелые двери с грохотом врезались в стены – так сильно Рроак их толкнул.

Парящие потянулись следом. Нас с Берготтом, что удивительно, задерживать не стали. То ли драконы настолько привыкли следовать правилам, что сбегать никому бы и в голову не пришло. То ли побеги в Гнездах караются как ничто другое.

Едва поняв, что меня не станут запирать или связывать, я кинулась прочь из зала. Куда? В какую сторону ушел Рроак? Поддаваясь интуиции, побежала к выходу. Может, если поспешить, получится нагнать Рроака у главных дверей?

Но интуиция меня подвела. Я не встретила Рроака ни в чертоге, ни за его пределами. Вернувшись домой, с ногами забралась в кресло. Разжигать в камине огонь я не стала. Глядела на дорожку света, стремительно сокращающуюся, и вслушивалась в окружающую тишину. Ну же! Возвращайся! Позволь уловить звук твоих шагов, почувствовать твое присутствие! Пожалуйста…

Сумерки укутывали комнату плотным коконом. Очертания предметов скрадывались, за окном становилось все темнее. С каждым часом в небе загоралось больше звезд.

К тому моменту, когда дверь с тихим скрипом отворилась, дом укрылся темнотой, словно ребенок – пуховым одеялом. Рроак вошел, остановился, явно к чему-то прислушиваясь, а потом развернулся и зашагал к лестнице.

– Пожалуйста, подожди!

Я вскочила с кресла и раненой птицей кинулась к нему. Ноги онемели от долгого сидения в одной позе, слушались плохо. Но я не позволила себе замедлиться даже на секунду. Нагнала Рроака у первой ступени и схватила за жилетку.

Он остановился.

– Чего еще ты хочешь, охотница? Разве ты получила не все, на что надеялась? Признание кахррара, мудрой Гррахары, драконьего сына; мужчину, согревающего твою постель. Что еще мы можем тебе дать? Какие еще разговоры ты желаешь подслушать и в каких бумагах покопаться?

Слова звучали отрывисто, сухо.

– Я… Рроак, я…

– О, стесняться больше нет смысла.

Он схватил меня за руку и грубо потянул к кабинету. Распахнул дверь, втолкнул меня внутрь и зажег лампы. На миг я ослепла от их света, потом снова посмотрела на Рроака.

– Вперед, охотница. Ну же! Ты наверняка успела прочесть не все свитки. Хотя, должен признать, успевала ты многое: и шпионить за нами, и делить постель с моим братом.

– Нет! Рроак, я не шпионила! Зачем бы? Вы открыли и показали мне так много…

– А Берготт, надо полагать, показал тебе еще больше?

Наклонившись, он схватил меня за руку и притянул к себе. Его взгляд потемнел, на лице отразилась мука.

– Я признался тебе в слабости, позволил увидеть ее. Боролся с ней, уважая твою честь и нашу благую цель. Но, судя по всему, у охотниц нет чести!

– Нет, Рроак! – Я чуть не заплакала. – Клянусь, я никогда не принадлежала Берготту.

– Он открыл память. Ты тоже открыла память! Думаешь, после увиденного я поверю, что ничего не было? Я чувствовал вашу страсть! Каждый из парящих ощутил ее!

Он скривился в презрении. Попытался оттолкнуть меня, но я вцепилась в него с таким отчаянием, словно от этого зависит моя жизнь.

– Когда бы, Рроак? Когда бы я могла быть с ним? Когда умирала в последние дни? Когда переживала из-за Сайллора? Когда?!

– Не притворяйся. У тебя хватало свободного времени. И довольно! Не желаю больше говорить о вас двоих. Гррахара сообщила, что ты почти здорова. Уверен, она сумеет закончить лечение раньше срока. Тебе пора покинуть Северные Гнезда.

Силой выдернув жилетку из моих пальцев, Рроак вышел. Я не стала бежать за ним вслед. Стояла, кусая губы, и молча глотала слезы.

Это конец? Чувства, возникшие между нами, должны погаснуть… вот так? А доверие? Неужели мы лишились всего, чего достигли с таким трудом?

Нет.

Ноги сами понесли мне прочь из кабинета. Эмоции, еще секунду назад бушевавшие, словно штормовое море, утихли. Сомнения исчезли. Поднимаясь по лестнице, я расплела волосы, скользнула пальцами по цветным ремешкам и выпустила их. Тихий удар, с которым они упали на ступени, отозвался во мне эхом. Следом на пол полетела жилетка.

Страшно ли мне? Нет. Волнуюсь ли я? Да. Но это не то волнение, которое я испытывала, уходя на первую охоту. И не то, с которым шла к отцам признавать очередное поражение. Это волнение другое – оно ощущается щекоткой на коже, словно кто-то проводит по ней пуховым перышком. Кончики пальцев подрагивают, сердце трепещет, бьется так быстро, что кажется, вот-вот выскочит.

Берготт обошел меня. Ударил, когда я раскрылась миру. Его миру! Миру драконов! Я не сумела ни выставить защиту, ни уйти от атаки. Но он же придал мне сил. Заставил понять, как мне дорого все, что я здесь обрела. Насколько важен Сайллор и… Рроак.

Гррахара говорила, Рроак видит во мне женщину. Сама я никогда ее в себе не видела и не знаю, каково это. Но с Рроаком хочу узнать. Если остался последний шанс защититься, доказать свою правоту – я воспользуюсь им. Воспользуюсь и никогда не признаюсь – даже самой себе, – что сейчас, перед дверью в спальню Рроака, часть меня радуется поступку Берготта. Если бы не он, я бы не решилась. Ушла бы в Орден, не зная, вернусь ли когда-нибудь в Гнезда, и корила… корила бы себя всеми бранными словами за трусость. За ту единственную трусость, которую я бы себе не простила.

Холод металлической ручки обжег кожу. Будто попытался отрезвить, дать последний шанс одуматься. И на мгновение я остановилась, прислушалась к себе. Волнение, предвкушение, даже нетерпение – каждая эмоция яркая, чистая. Но никаких сомнений или неуверенности.