Екатерина Боброва - Шанталь, или Корона против

Парень выполз из-за стола, нахмурился. Посмотрел на ключ, потом на меня. Книгу и револьвер я убрала в сумку, чтобы не пугать ребенка.

— Ударь, — вдруг попросил.

Я растеряно заморгала. Нет, они точно здесь сумасшедшие.

— Ударь, — уже потребовал, поясняя: — Я скажу, ты меня вырубила, — и добавил снисходительно: — Бей, не бойся, я крепкий.

Разумом я понимала и одобряла его решение — так действительно безопаснее, но дрожащая рука лишь ткнулась в скулу пацана и все.

— Девчонка, — скривился он, — рукояткой бей.

Пришлось достать револьвер и сделать вид, что я не девчонка, а взрослая разумная женщина, которая ну никак не может поднять руку на ребенка.

— Эх ты… — махнул рукой пацан, обхватил ладонью мое запястье и саданул со всей дури рукояткой револьвера себе по скуле. Я охнула, он крякнул, потер лицо и довольно ухмыльнулся:

— Все, беги, пока я не передумал.

Точно ошпаренная, я выскочила во двор.

«Пока я не передумал»… Ха! Стоит этим мужчинам дать хоть крохотное превосходство, как они тут же превращаются в сплошную самоуверенность. А что, если разобраться, их сила против пули? НИ-ЧЕ-ГО.

Так я подбадривала себя, пробираясь сквозь колючий низкорослый кустарник. Здесь, на юге, склоны холмов выглядели весьма привлекательно, с желтыми, синими и красными цветами, но все это великолепие, как выяснилось, было прекрасно лишь на расстоянии. Вблизи эти милые цветочки имели совсем не милые, я отодрала подол от очередного кустика, колючки.

Мое место заточения оказалось хутором, терявшимся в рощи оливковых деревьев. Выскочив на яркое солнце, я растерялась. Куда бежать? Потом махнула рукой — куда угодно, лишь бы бежать. А первый же холм дал точку обзора — слева синей полоской блеснуло море.

Хм, бежать… Через три минуты я перешла на быстрый шаг, а потом выскользнувший из-под ноги камень заставил вспомнить об осторожности. Если я подверну ногу, то кто мне поможет? Точно не та коза, чей рыжий бок мелькнул в кустах.

О том, что меня могут догнать, я старалась не думать, но мысли упорно возвращались в комнату. Что произошло? Я коснулась дневника, и нечто непонятное убило всех. Несмотря на жаркое солнце, холод пополз по спине. Что я несу в сумке? Что, сын бездны, может убить за секунду двоих, хотя маг вряд ли выживет, троих мужчин?

Никто не заставит меня снова прикоснуться к этому, которое изображает из себя дневник. Показалось или в кустах рассыпался смешок? Я замерла, но кусты безмолвствовали. А может, это мое безумие снова дало о себе знать? Неожиданно стало спокойно. Пусть безумие, зато свое, родное, и если оно помогло мне сбежать, я готова с ним смириться.

Роща дышала жарким полднем. Даже птицы и те затихли, лишь где-то в кустах мелодично гугукало, да оглушительно трещали цикады, прячась в коре высоких кипарисов. Море медленно приближалось, и я надеялась, что успею добраться до города до наступления ночи. Ночевать в лесу я была не готова. Лучше уж встретиться с женихом. А если здесь водятся дикие звери? Я закрутила головой и на всякий случай положила руку на сумку. Сквозь ткань прощупывалась рукоять револьвера, напоминая, что я — не заяц, а лев.

Дома вынырнули внезапно. Сначала расступились деревья, и передо мной выросла насыпь, на которой лежала присыпанная рыжей пылью дорога. Я перешла на быстрый шаг. Во рту стоял привкус пыли, нос и щеки пекло от солнца, жутко хотелось пить, а еще содрать платье, залезть в ванную, смыть грязь… Я почти застонала при мысли о ванной и… прибавила шаг.

Уже были видны белые домики с плоскими крышами, ближе к центру деревни вырастающие до двух этажей. Зной. На улицах никого, лишь у местной таверны в тени навеса сидели мужчины. Темные от загара лица, курительные трубки и стаканы вина на столиках.

Как можно пить вино в такую жару, я не представляла, но местные пили его с утра до вечера и, о ужас, поили вином детей. Дикая страна!

Но мне с ними не пить. Мне найти извозчика и уговорить довезти до пансиона. Вот предел моих желаний.

Цоканье копыт заставило обернуться. Одурманенная зноем лошадь лениво брела по улице. Возница в широкополой шляпе восседал на облучке. Коляска остановилась, чуть не доезжая таверны, и я устремилась к ней со скоростью человека, чьи пятки горели от нетерпения.

— Ой!

— Ах!

Добежала быстро. Мужчина, лихо соскочивший с подножки, явно не ожидал моего внезапного появления.

— Ох, простите великодушно, я вас не заметил.

Он успел подхватить меня за талию, предотвращая позорное падение под колеса.

— Нет-нет, это моя вина.

Его руки не торопились покинуть мою талию, а мои щеки медленно опалял румянец.

Сожри меня твари бездны, я стою на улице, обнимаясь с незнакомым мужчиной! Да еще на глазах у прохожих! Бросила быстрый взгляд на таверну. Вино было забыто, трубки погасли, зрителей захватил спектакль.

Дернулась, высвобождаясь. Поправила платье, перекинула косу на грудь, попыталась вернуть на место выбившийся из прически локон, словом, незнакомцу хватило и минуты, чтобы заставить меня вспомнить о том, что я женщина. И тут же вспомнить о своем печальном виде, да еще и запахе пожара, который наверняка въелся в кожу.

Мужчина мгновенно отреагировал, смущенно шагнул назад, отпуская руки. Я окинула его быстрым взглядом. Высокий, светловолосый, белый костюм, пошитый у хорошего портного и потому идеально сидящий на фигуре. Трость. Шляпа. Серые глаза смотрели с добрым прищуром, а тоненькая полоска усов и аккуратная бородка добавляли изысканного шарма.

Мне надо думать о побеге, о вознице, который собрался уезжать, о себе и дневнике, а я стою и думаю о том, что вот он — идеальный кандидат на роль временного мужа.

— Милейшая Шанталь, вы ничего не съели.

Это была ложь. Я съела, точнее попыталась, тарелку лукового супа — гадость, пожевала жесткую лепешку, поклевала пережаренную рыбу. Теперь ясно, почему местные предпочитали вино и только вино в этой таверне.

Сама не понимаю, когда я стала милейшей, да еще и по имени? Как очутилась за одним столом с незнакомым мне человеком? Как уговорилась на «легкий перекус, а возница, вы не переживайте, подождет». Это все солнце. Оно исключительно вредно действует на мои нервы, притупляя бдительность и заставляя забыть о приличиях. Впрочем, какие приличия… Дочь хозяйки своим коротким подолом чуть ли не коленки демонстрирует гостю. И это среди бела дня!

— Спасибо, Фридгерс, все было вкусно.

— Не стоит благодарностей, Шанталь. Помочь такой красавице, как вы, — истинное удовольствие.

Чем отличается настоящий комплимент от дежурного? Искренностью, с которой он произносится. Блеском восхищения в глазах. Наш собственный мир состоит из миллиона картин, которыми мы рисуем жизнь. Местами они сильно приукрашены, а иногда и вовсе состоят из розовых мечтаний, но это наша суть — видеть мир таким, как нам хочется.