Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

Звонок заставил Бэнкса вздрогнуть. Он ответил с некоторым раздражением: «Да, Лоррена?»

«Смитсоновский институт, господин Бэнкс».

«О! Алло? Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из отдела архивов, э… если это возможно, с господином Макилвейном?»

«Одну минуту, – отозвался женский голос. – Сегодня в архиве работает господин Криспин».

Бэнкса соединили с Криспином. Редактор представился; Криспин поинтересовался: «Чем я могу быть полезен?»

«Я хотел бы поговорить с Энгюсом Макилвейном», – объяснил Бэнкс.

Криспин был очевидно озадачен: «С Макилвейном? В каком отделе он числится?»

«В отделе архивов, насколько мне известно».

«Странно, не припомню… Конечно, у нас выполняется ряд особых проектов – приглашены группы исследователей и тому подобное».

«Не могли бы вы, пожалуйста, проверить поточнее?»

«Разумеется, господин Бэнкс – если это необходимо…»

«Я был бы очень признателен, если бы вы могли это сделать, после чего позвонили бы мне за мой счет. Или я мог бы просто подождать на линии».

«Это займет пять или десять минут».

«Замечательно! Я подожду».

Бэнкс нажал клавишу внутренней связи: «Не клади трубку, Лоррена, и свяжи меня с Криспином снова, как только он вернется».

Лоррена покосилась на Сета Фрамуса, уже начинавшего раздраженно поджимать губы: «Хорошо, я так и сделаю, господин Бэнкс».

Сет Р. Фрамус вежливо спросил: «Хотел бы поинтересоваться – что редактору Бэнксу понадобилось в Смитсоновском институте?»

Лоррена развела руками: «Не могу сказать, господин Фрамус… Надо полагать, возник какой-то важный вопрос. Раньше он просил меня сразу провести вас в кабинет».

«Ммф!» – Фрамус развернул газету.

Бэнкс просматривал последние страницы рукописи: «А теперь – неизбежный вывод. Он исключительно прост: очевидно, что все мы – жертвы кошмарной шутки…»

Бэнкс перевернул последнюю страницу:

«Для того, чтобы продемонстрировать это на собственном опыте…»

Прожужжал зуммер внутренней связи; Лоррена сказала: «Господин Криспин снова на линии. Кроме того, мне кажется, что господин Фрамус очень спешит, господин редактор».

«Я приму его сию минуту, – повторил Бэнкс. – Попросите его, пожалуйста, еще немного подождать». Бэнкс приложил к уху телефонную трубку: «Алло, господин Криспин?»

«Очень сожалею, господин Бэнкс – у нас не работает человек по имени Энгюс Макилвейн».

Бэнкс задумчиво почесал в затылке: «Возможно, он пользуется псевдонимом».

«В таком случае, надо полагать, он желает остаться неизвестным», – вежливо предположил Криспин.

«Скажите мне вот что. Если бы я написал Энгюсу Макилвейну в отдел архивов, кто получил бы мое письмо?»

Криспин рассмеялся: «Никто, господин Бэнкс! Вам вернули бы письмо. Просто потому, что у нас нет никакого Макилвейна. Если, конечно, кто-нибудь не договорился заранее о том, чтобы ему передавали такие письма… Подождите-ка! Может быть, я знаю, о ком вы спрашиваете. В том случае, разумеется, если это действительно псевдоним…»

«Очень хорошо. Не могли бы вы соединить меня с ним?»

«Как вам сказать, господин Бэнкс… Думаю, мне следовало бы сначала поговорить с ним об этом. Возможно… ведь он желает сохранить анонимность, вы же понимаете».

«Не могли бы вы, пожалуйста, убедиться в том, что это и есть человек, называющий себя Энгюсом Макилвейном, и попросить его позвонить мне за мой счет?»

«Да, это я могу сделать, господин Бэнкс».

«Очень вам благодарен».

Бэнкс приготовился нажать клавишу внутренней связи. Ему давно пора было принять консультанта Фрамуса… Но просмотр рукописи почти закончился – оставалось прочесть лишь несколько параграфов… Кто бы он ни был, Макилвейна следовало признать первосортным кандидатом в пациенты сумасшедшего дома; тем не менее, у него был талант – способность к настойчивому убеждению. Бэнкс интересовался когда-то – весьма поверхностно – психологическими нарушениями; ему было известно, что галлюцинации нередко создают впечатление устрашающей реальности. Несомненно, Макилвейну были свойственны, в той или иной мере, признаки всевозможных психических расстройств… «Что ж, – думал Бэнкс, – посмотрим, каким образом он рекомендует сорвать маску с „чудовищного издевательства над человечеством“; проверим, насколько эффективны его инструкции по проникновению в Маскерейн…»

«Демонстрация этого презренного, ужасного обмана – простая и безошибочная – занимает всего несколько минут. Если вы достаточно отважны – точнее говоря, достаточно безрассудны – чтобы избавиться от ослепляющих вас успокоительных шор, последуйте моим указаниям.

Прежде всего запаситесь следующим: кувшином или графином чистой воды, шестью стаканами, шестью булавками, стальной вязальной спицей, квадратным куском матового черного картона со стороной 122 сантиметра…»

Лоррена вызвала Бэнкса по линии внутренней связи: «Господин Фрамус говорит, что…»

«Попроси его подождать, – поспешно откликнулся Бэнкс. – И сделай список, Лоррена. Мне нужны литр воды в стеклянном кувшине, шесть стаканов, стальная вязальная спица и большой лист черного картона. Возьми все это в отделе художественных ремесел – причем нужен матовый, а не блестящий черный картон. И еще – белый мел, банку эфира…»

«Вы сказали – эфира – господин Бэнкс?»

«Да-да, именно эфира».

Лорена поспешно записывала; тем временем Бэнкс продолжал перечислять материалы: «Мне потребуется небольшое количество красной и желтой масляной краски. Краска тоже найдется в художественном отделе. Еще – дюжина новых гвоздей, больших, длинных. Бутылка высококачественных, сильно пахнущих духов. И полкило риса. Все понятно?»

«И полкило риса – да, редактор».

«Какого черта ему понадобилась вся эта дрянь?» – прорычал Фрамус.

«Не имею ни малейшего представления, – торопливо ответила Лоррена. – Прошу меня извинить на некоторое время, господин Фрамус. Нужно все это собрать и принести редактору».

Она выбежала из приемной. Фрамус приподнялся – он никак не мог решить, как ему следовало себя вести: еще подождать или выйти из приемной, хлопнув дверью? В конце концов он снова опустился на стул – теперь он хлопал газетой по колену громко и размеренно: еще пятнадцать минут, и с него хватит!

Тем временем Бэнкс, сидя в кабинете, перешел к последнему параграфу рукописи:

«Выполнив эти инструкции, вы преодолеете иллюзорные препоны зрения, ориентации, замешательства и воображаемой боли. Вы обнаружите сдвоенные каналы – я предпочитаю называть их „артериями“. Любой из них позволит безопасно проникнуть внутрь Кордона, и там вы сможете наблюдать за прогрессиями – за событиями, наполняющими отвращением при одной мысли об обратном пути, но заставляющими отшатнуться от еще большего отвращения».