Джек Вэнс - Мыслитель Миров и другие рассказы

В оснащенном специализированным оборудованием куполе на крыше музея ежемесячно проводилось собрание совета директоров общества; совет рассматривал текущие дела, а также представленные с помощью виталископа отчеты исследовательских групп – видеозаписи со звуковым сопровождением. По прибытии на собрание Теодор Каффридж, председатель совета директоров, опустил в механизм виталископа кассету, содержавшую отчет капитана Ричарда Эмерсона, руководителя группы исследователей. Каффридж молча стоял – высокая мрачная фигура – пока не смолкли разговоры вокруг стола.

«Господа! – глуховатым невыразительным тоном произнес Каффридж. – Я уже просмотрел отчет Эмерсона. У меня он вызвал большое беспокойство – и, должен заметить, не меньшее беспокойство испытывает руководитель группы Эмерсон».

Каффридж помолчал. Директора с любопытством поглядывали на него. «Помилуйте, Каффридж! – сказал один из них. – Вы начали доклад в положительно заупокойном тоне».

Другой попытался пошутить: «Что случилось? Вторжение инопланетных роботов?»

«Хотел бы я, чтобы все было так просто», – отозвался Каффридж.

«Так что же?»

«Не тяните, Каффридж, не говорите загадками!»

«Мы вас слушаем, Теодор!»

Каффридж бледно улыбнулся – едва заметной улыбкой сожаления: «Отчет здесь – судите сами».

Он прикоснулся к переключателю; внутренние поверхности купола растворились в серой дымке, прояснились мутные разноцветные вихри – совет директоров превратился в скопление невидимых глаз и ушей посреди салона звездолета «Гея». Запись производилась сферическим устройством на навершии шлема Эмерсона. Директора видели то, что видел Эмерсон, и слышали то, что он слышал.

Из громкоговорителя послышался голос Эмерсона: «Мы находимся на орбите второй планеты звезды BGD 1169 в секторе IV созвездия Корабля Аргонавтов. Нас привлекла в эту систему последовательность волновых пакетов, излучаемых в фазе c 3. По всей видимости, такие сигналы свидетельствуют о существовании высокоразвитой технологической цивилизации – естественно, мы задержались, чтобы изучить это явление».

Изображение на стенах купола перемещалось по мере того, как Эмерсон поднимался по ступеням в рубку управления. В смотровом иллюминаторе директора смогли увидеть появившуюся внизу планету, ярко освещенную невидимым солнцем.

Эмерсон перечислил физические характеристики этого мира, сходные с характеристиками Земли: «Судя по всему, атмосфера здесь пригодна для дыхания, а растительность более или менее сравнима с нашей». Эмерсон подошел к телеэкрану – и снова изображение на стенах переместилось: «Сигналы позволяли ожидать, что планета населена разумными существами. В этом мы не были разочарованы. Аборигены обитают, однако, не в организованных поселениях, а в изолированных жилищах. В отсутствие более подходящего термина мы называли эти жилища „дворцами“». Эмерсон отрегулировал круговую шкалу на пульте управления; масштаб изображения на телеэкране увеличился в десятки раз – теперь директора увидели лес, по плотности растительности не уступавший джунглям. Перемещаясь влево над вершинами древесных крон, камера сфокусировалась на обширной прогалине, километра полтора в диаметре. «Дворец» занимал центральную часть прогалины – дюжина стен, отвесных и высоких, как утесы, соединенных, на первый взгляд, под случайными углами. Стены были изготовлены из какого-то переливчатого, похожего на металл материала, а пространство между ними находилось под открытым небом. В стенах не было заметно никаких проходов или отверстий.

«С такой высоты невозможно получить более детальное изображение, – продолжал Эмерсон. – Обратите внимание, однако, на отсутствие крыши и на пустоту внутренних помещений: в них нет никакой мебели, никакого интерьера. Это сооружение мало напоминает жилище. Обратите внимание также на то, как аккуратно выглядит ландшафт опушки, окружающей „дворец“ – он напоминает английский сад».

Эмерсон отошел от телеэкрана и вернулся в салон звездолета: «Мы передавали международные символы на всех полосах частот, но до сих пор никто не ответил. Думаю, что мы приземлимся на этой поляне. Конечно, это связано с некоторым риском, но я считаю, что очевидно высокоразвитую расу не слишком удивит и не испугает появление незнакомого космического корабля».

«Гея» погружалась в атмосферу планеты BGD 1169—2; корпус звездолета дрожал в потоках разреженного газа.

Обращаясь к микрофону виталископа, Эмерсон отметил, что космический корабль повис над участком, ранее наблюдавшимся с орбиты, и вскоре должен был приземлиться.

Амортизаторы столкнулись с плотной поверхностью; вслед за первоначальным сотрясением в течение нескольких секунд корабль покачивался – но сработали стабилизаторы, и возникло ощущение устойчивости. Импульсные двигатели автоматически отключились – быстро понижаясь, характерный для них едва слышный подвывающий звук сменился полной тишиной. Астронавты стояли у смотровых иллюминаторов, глядя на прогалину.

В центре открытого пространства возвышался дворец: огромные плоскости, блестящие, как металл. Даже теперь, вблизи, в них не было заметно никаких окон или дверей – вообще никаких отверстий.

Несомненно, кто-то внимательно ухаживал за территорией, окружавшей дворец. Рядами выстроились белоствольные деревья с большими, как подносы, прямоугольными черными листьями, обращенными перпендикулярно к солнечным лучам. Несимметричными, но аккуратными грядками выделялись черный мох, перистые красновато-коричневые папоротники, а также пушистые розовые и белые поросли, консистенцией напоминавшие сахарную вату. Поодаль начиналась стена дикого леса – чаща сине-зеленых деревьев и кустарников с красными, черными, серыми и желтыми широкими листьями.

В салоне «Геи» команда продолжала напряженно следить за происходящим снаружи, готовая взлететь при появлении первых признаков враждебности.

Тишина во дворце и вокруг него ничем не нарушалась.

Примерно через полчаса под стеной дворца ненадолго появилась небольшая фигура. Первым ее заметил молодой второй помощник капитана – повернувшись к Эмерсону, он протянул руку: «Смотрите!»

Эмерсон сфокусировал в этом направлении корабельный макроскоп: «Это ребенок – человеческий ребенок!»

Астронавты замерли, широко открыв глаза. Разумная жизнь на планетах далеких звезд встречалась исключительно редко; обнаружение такой жизни в человеческом облике представлялось невероятным.

Эмерсон дополнительно увеличил изображение: «Мальчик, лет семи или восьми. Он на нас смотрит – но возникает впечатление, что мы ему не слишком интересны».