Михаэль Козловски - Роуз Коффин [litres]

– И оружие это закопано где-то на кладбище? – спросила Роуз, подняв брови.

– Верно! Миллентен всегда говорил, что не прекратит сражаться! «Похороните меня на Кладбище плохих снов!» – сказал он. Представляешь?

– Но мы не знаем, где именно его могила, потому что кладбище тянется на несколько километров.

– Именно! Не имеем ни малейшего понятия!

– И нам придётся копать, – сказала она, кивая на лопаты, которые Корам купил на Лемонвильском мосту, а теперь они болтались за спиной у Риджа. – Но, когда начнём, мы будем выкапывать чужие кошмары.

– Точно!

Роуз остановилась.

– И это не кажется тебе безумием?

– Кажется!

Оглянувшись на Василиску, она заметила, как та спотыкается. Фея была слабой, раздражённой. Это заметили все, и их разговоры сразу стихли.

Час спустя зашло солнце, и всё вокруг заполонил туман. За считаные минуты Роуз перестала различать что-либо в пяти шагах от неё. Семицветик стал маячком в молочном облаке. Орден заметно снизил темп. По мере приближения к кладбищу все больше ощущали тревогу.

Наконец сквозь туман Роуз рассмотрела дерево, чьи толстые ветви тянулись к небу. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть его полностью, но для этого ей пришлось сделать шаг назад. Древо было громадным. Роуз показалось, что именно по этой причине ахнул Ридж. Уиллап подошёл к дереву, протянул к нему руку и нежно, с любовью коснулся мёртвого ствола, склонив голову. В его глазах стояли слёзы. На самом деле Ридж едва сдерживал рыдания. Через секунду он упал на колени.

Корни древа щупальцами вились вокруг. В большинстве своём они застыли над землёй, извиваясь и лишь затем ныряя вглубь. Им не было конца. Взглядом Роуз проследила за ними, насколько хватало глаз. Корни терялись в тумане. Древо было покосившимся и мёртвым, на его голых сухих ветвях не было ни листочка.

– Это скелет дерева, – прошептал Корам Роуз. – Всё, что осталось от прапрадедушки Риджа, Тибиуса. Когда он погибал, вместо того чтобы отправиться в Мёртвый лес, он пожелал остаться здесь и стеречь кошмары. Его дух присматривает за кладбищем, защищая всех нас от возвращения самых великих страхов. – Он указал на сотни предметов, что лежали в корнях. Там были резные фигурки, еда, монеты. – Люди приносят ему дары, скромные приношения, выражая свою благодарность. Тибиус – легенда среди легенд.

Приподняв Семицветика, Роуз приблизилась к дереву, рассмотрев уиллапа. Очертания его рук и ног, контуры его лица – всё это словно застыло во времени.

«Должно быть, прежде он был ещё громаднее», – подумала она.

Тибиус был вдвое больше Риджа. Девочка подняла руки к шее и сняла ожерелье, которое подарил ей отец, казалось, в какой-то прошлой жизни. Встав на колени рядом с Риджем, она положила его рядом с другими дарами.

«Даже в смерти они не прекращают сражаться», – подумала она с трепетом.

– Значит, мы пришли? – спросила она Корама, встав на ноги. – Мы у кладбища?

Корам кивнул.

– Оно прямо за Тибиусом.

Воздух был ледяным, лунный свет тонул в тумане. На многие мили вокруг стояла тишина.

Роуз сделала несколько шагов, пока не разглядела кладбищенскую землю и не остановилась вновь. Кладбище начиналось в низине. Земля всюду была рыхлой, как будто каждый день кто-то вырывал свежие могилы или что-то пыталось прорваться из-под земли.

Ридж выразил дань уважения и встал, без остановки вытирая глаза. Ему было трудно отойти от тела предка. Он продолжал что-то говорить. Роуз никогда не слышала, чтобы он говорил так тихо.

– Веди меня, Тибиус. Веди к моей судьбе. Да будет моя жизнь достойной упоминания.

Эо повёл их к кладбищу. Его доспех светился в тумане подобно маленькому солнцу. В кобберджеке чувствовалась новообретённая уверенность. Страхи покинули его. «Оказывается, он не так уж отличался от отца», – пронеслось в голове Роуз.

Когда они спустились по холму, Ридж выдал каждому по лопате. Эо нашёл камень неподалёку и стал точить об него когти.

– Неизвестно, что нас ждёт, – сказал Корам, – так что будьте осторожны. Копайте вдумчиво.

«Должен быть лучший способ, – не прекращала думать Роуз. – Должен быть».

Никто не хотел идти первым. Спутники смотрели друг на друга, стоя с лопатами в руках.

– Возможно, будет лучше разделиться, – сказала Василиска ледяным голосом. Было видно, как дрожат её руки. Все заметили это, но, не дожидаясь ничьих слов, фея растворилась в тумане.

Роуз поспешила за ней. Она решила, что никто не должен встречаться со своими кошмарами в одиночку.

Метрах в ста она увидела Василиску. Сгорбившись, занеся лопату над землёй, фея стояла без движения. Лопата застыла в воздухе. Оглянувшись на Роуз, она произнесла:

– Я не могу.

Роуз была ошеломлена её уязвимостью. «Это девушка со своими личными призраками, – подумала она. – Это девушка с кошмарами, которые ты даже представить себе не можешь, Роуз. Пострашнее, чем брат в коме. Страшнее тысячи Сэлли Энн».

– Тебе необязательно, – сказала Роуз. – Мы всё сделаем сами.

Но Василиска лишь покачала головой:

– Я не могу позволить своим кошмарам гнаться за вами. Мне самой нужно с ними справиться.

Взгляд Василиски заметался. В каждом слове сквозил испуг.

– Сколько твоих снов здесь захоронено?

Лицо феи обмякло, кровь отхлынула от него. Когда она заговорила, её подбородок дрожал:

– Сотни. И все как один.

На кладбище свирепствовал ветер. Он швырял туман с востока на запад так яростно, что Роуз могла разглядеть окрестности лишь фрагментами. Затянуто, затем видно, затем снова в тумане. Всё происходящее казалось ещё более нереальным. Роуз видела своих друзей, беспокойных могильщиков, по нескольку секунд, прежде чем они снова терялись в бесконечном тумане. Как и луна – за проплывающими облаками.

– Не только Диидаб бывал в Уидкруке, – сказала Василиска в отдалении. – Я тоже там была.

Роуз опустила свою лопату и подошла к ней. Ей было необязательно спрашивать о том, что там произошло. Она коснулась спины феи.

– Это было давно, когда у меня ещё были крылья. Я перелетела через Зо в одной из её широчайших частей на севере. Одна. Феи не могут долго летать, но я всегда была безрассудной. И любопытной. Мне всегда хотелось взглянуть на другой берег реки. На то, чего все так страшились. Что такого ужасного в Уидкруке? Оказалось, многое. На берегу Зо жила раса под названием кеспы. Выглядят они и правда жутко, я даже не буду описывать. Если бы я даже смогла, не стала бы. Они и так довольно часто посещают мои сны. Но в тот день я увидела, как жёстко с ними обращаются винтиллы. Это крошечные гремлины. Винтиллы тыкали их и кололи, водружали сёдла на их спины. Они били их, разлучали с детьми. Упахивали их вусмерть. Я… не могла этого вынести. Никогда прежде я не была так разгневана. В тот же вечер я вернулась домой и рассказала об этом всём каждой фее в Стэммэнди. Сказала, что хочу вернуться на шхуне и спасти кеспов. Старейшины предостерегали меня, запретили это делать. Но мне было всё равно. Я знала, что так будет правильно. Знала, что до́лжно было сделать, и пристыдила их за то, что они этого не понимают. Через два дня я отправилась без их разрешения. Все деньги, что у меня были, я потратила на судно и в одиночку поплыла по Зо. Во тьме ночи я спасла столько кеспов, сколько смогла, погрузив их на борт. Я осознавала, что если мы останемся сражаться, если я попытаюсь спасти их всех, то мы погибнем. Мы едва успели скрыться, я и двадцать восемь кеспов. Я знала, что им тяжело оставлять любимых, но я обещала, что вернусь за остальными. Большинство плывущих со мной были молоды. Они были напуганы и злы. Ну, не так злы, как феи по моему возвращении в Стэммэнди. Понимаешь, все феи одержимы красотой, природой, семьёй и своим родом. Они невзлюбили кеспов, не рассмотрели в них того добра, которое видела в них я. Феи видели в них лишь уродство. Грязь. Они посчитали их невоспитанными и невежественными. Животными. Они сказали, что злодеяния, которые они принесут, – лишь вопрос времени. Излишне говорить, что к кеспам относились плохо. Никому в Стэммэнди они были не нужны. Феи говорили, что их присутствие разрушило их дом, разрушило всё, что он символизировал. В Стэммэнди к кеспам относились ничуть не лучше, чем там, откуда они прибыли. И вот одной ночью случилось нечто ужасное. Они поспорили, рассорились, и к утру кеспы безжалостно перебили десятки фей. Стариков и детей. В конце концов нам удалось прогнать их, но вина легла на мои плечи. Меня лишили крыльев и изгнали. «Ты больше не фея», – сказали мне. И я не виню их. Только я была ответственна за те смерти. За каждую из них. Это моя вина. И это терзает меня до сих пор.