Михаэль Козловски - Роуз Коффин [litres]

В этот момент он стал своим отцом, беспощадным воином, решительным и уверенным. Как оказалось, у Килсана не было шансов. Из поднятого в воздух хобота раздался утробный звук. С ужасным рёвом Эо поднял лапу и разорвал хобот надвое. Тот упал на пол, медленно сдуваясь и превращаясь в бесформенную массу. Килсан беспомощно поднял руки в отчаянной попытке выжить, но Эо был безжалостен. Он трижды саданул лапами, и Килсан больше не шевелился.

Эо быстро глянул на Роуз, убеждаясь, что она в порядке, и поспешил к отцу. Он ласково коснулся лапой его головы.

– Па…

– Ты сразил его, Эо, – сказал Диидаб с гордостью. – Доспех твой.

– Па…

– Отныне ты – воин, сын мой. Ты стал тем, кем должен был. Теперь ты сражаешься за то, что больше тебя. Ты… ты поведёшь Роуз до конца. Ты спасёшь Эпперсет.

– Па…

Роуз подползла к ним. Её лицо побледнело ещё больше от вида Диидаба, который лежал на боку, стиснув зубы от мучений.

– Это… хорошая смерть, – сказал он. – И я её принимаю.

– Нет, – заплакал Эо.

– Да. И ты… прими. Сделай для меня кое-что, Эо.

– Что угодно, па…

– Пронеси меня обратно по Мосту. Пусть они узнают… Пусть узнают, что я попытался всё исправить.

– Па, ты нужен мне, па. Нужен.

– Нет, больше нет. Я… люблю тебя, мой мальчик.

Глаза Диидаба распахнулись слишком широко, его рот открылся тоже, но из него не вырвалось больше ни звука. Эо упал у его бока и разрыдался. С тяжёлым сердцем Роуз обняла обоих кобберджеков, отца и сына, мёртвого и живого, и тоже заплакала.

Доспех отныне принадлежал Эо. На голову лёг шлем, плащ, крепясь на шее, окутал его спину. Он был ему впору. Создавалось впечатление, будто доспех был сделан специально для него. Когда он его надел, в полу, прямо за скелетом Сайдела, открылся проём. Ступени растворялись в его тьме. Эо попросил Роуз подержать доспех, пока он нёс на спине тело отца к выходу из лабиринта. Роуз согласилась, и они вместе спустились по ступеням и зашагали по коридору, в котором не было никаких новых ответвлений, двигающихся стен или затаившихся чудищ. Этот путь должен был быть победным, но смерть Диидаба превратила его в путь скорби.

Наконец коридор привёл их к восьми дверям. Там их уже ждали остальные. Роуз приободрилась, увидев, что никто не пострадал так, как Диидаб, пусть и выглядели они не ахти. Новая рука Корама безвольно повисла, Василиска вся была в царапинах и почти целиком покрытая чем-то фиолетовым, у Риджа осталось меньше половины ветвей, его ствол был испещрён толстыми зарубками, будто кто-то пытался его срубить, а в кроне чирикала лишь треть птах. Видимо, когда броня была найдена, открылись двери, выведшие их наружу.

Выражение их лиц при виде тела Диидаба Роуз запомнила навсегда. Их эмоции были столь искренни и неподдельны. Ридж не стесняясь плакал, Корам не отрывал золотой руки от павшего кобберджека, поглаживая того по холке, повторяя, что он с ним не попрощался и не сказал, как уважал его. Василиска даже не осмеливалась смотреть на него, она почти сразу же отвернулась, опустив голову и сжав кулаки. Глядя на них, Роуз почувствовала между ними странную связь. У смерти было свойство как разделять, так и объединять.

Семицветик уселся на её плече, щекоча шею. Трижды она пыталась отпустить зверька домой, в лабиринт, и трижды он возвращался. Это немного приободрило девочку. Она всегда хотела себе питомца, и сейчас было самое время его завести.

Когда отряд был готов идти, минотавры преградили им путь. Их топоры опустились перед Роуз.

– Доспех твой, – сказал один, – а значит, и лабиринт.

Роуз покачала головой и кивнула на Эо:

– Нет, его. Он победил Килсана.

Минотавры повернулись, выпрямляясь, затем опустившись на колени перед Эо.

– Мы к твоим услугам. У тебя есть право сделать с лабиринтом всё, что пожелаешь. Любой твой приказ будет выполнен.

Эо мельком глянул на Роуз. Она кивнула ему.

Не оборачиваясь на двери, он сказал:

– Эм, разломайте его, и фсё такое. Уничтожьте целиком.

Минотавры заколебались и даже с некоторой тоской спросили:

– А… мы?

– Вы свободны, – сказал Эо.

Минотавры кивнули, сказав, что его воля будет исполнена. Ещё до того, как подняться по лестнице, ведущей к замку, Роуз уже слышала, как топоры врезаются в камень.

Когда Эо понёс тело отца через толпу, реакция Лемонвиля последовала тут же. Все пристально следили за происходящим, останавливаясь посреди улиц. Как только удивление и шёпот утихли, а слух о произошедшем разнёсся по городу, народ стал склонять головы. Некоторые даже опускались на колени. Роуз заметила, как глаза Эо наполнились слезами и как, несмотря на напряжение, он выпрямился, воздев подбородок к небу. Кобберджек лучился гордостью.

Эо нашёл место у реки, недалеко от Моста, и принялся копать. Он отказывался от любой помощи. Его лапы остервенело рыли землю. Выкопав яму, он поместил в неё тело Диидаба. Закопав могилу, они встали вокруг неё. Эо произнёс речь:

– Эм, я знаю, каким был мой отец, и фсё такое, каким мог быть жёстким и грубым. Он не всегда был хорошим, даже по отношению ко мне. Но он прожил нелёгкую жизнь, которая преподнесла ему множество трудных уроков. Он хотел передать эти знания мне, делая это жёстко, но это сложно сравнить с тем, что он пережил. Я всегда чувствовал, когда он сдерживался, и фсё такое. Знаю, что никогда не оправдывал его ожиданий, но это не значит, что ещё не успею. Я доведу это дело до конца. Я дал ему обещание.

Позже все расселись у небольшого костра, намереваясь отдохнуть. Корам напомнил им о предстоящем.

– Стрелы Миллентена покоятся на Кладбище плохих снов. – Он запнулся, стараясь не встречаться взглядом с Василиской. – Чтобы туда добраться, нам нужно немного отойти от реки. Кладбище находится дальше от воды. Идти туда недолго, в худшем случае пару дней.

Роуз ужасно хотелось спать, но она всё ещё не могла прийти в себя после событий этого дня. То, что должно было случиться, тоже не давало ей покоя. Она взглянула на Василиску, которая за весь день не раскрыла рта. Фея обхватила голову, будто из неё могла выскочить ещё одна красная сфера, её истерзанное царапинами лицо было бледным.

Роуз подумала о том, как ей самой хотелось закопать свои плохие сны. Закопать как можно глубже. Но потом осознала, каково приходилось Василиске, которая закопала так много снов и теперь ей предстояло откапывать их обратно. Кошмары никогда не остаются забытыми надолго. Рано или поздно с ними приходится столкнуться.

Следующим утром сразу после восхода солнца Орден наткнулся на странную фигуру в поле. Она сидела в кресле посреди травы. Рядом стояли ещё одно кресло и небольшой раскладной стол, сильно потрёпанные. На этом столе в стеклянном бидоне томилась пойманная слабеющая фея.