Евгений Южин - Феникс

Лихорадка ушла. Сестра Ир, очевидно, была в ярости, но сдерживалась, закусив губу и нависнув над безмятежно разбросавшейся по дорожке, потерявшей сознание Длинной. Что-то внутри ожило на эти краткие мгновения, я успел вспомнить страшную боль, связанную с этими людьми, — такую сильную, что я почти наслаждался своим текущим взъерошенным состоянием. Поморщившись, переживая приступ чудовищного воспоминания, я открыл глаза и обнаружил ужас в лице гостьи, уставившейся на меня.

— Что?! — раздраженно вырвалось из меня.

Сестра Ир попятилась, но ответила:

— Я не думала, что она настолько глупа! Идиотка! Что теперь делать?! — Она бросила взгляд на по-прежнему пустое море. Внизу расползалось пятно пены на месте недавнего гейзера. Похоже, что сестра была в совершенном отчаянии.

— Лучше всего сейчас уехать, и как можно быстрее. — Во мне проснулось злобное раздражение, очевидно, такое же наследие забытого меня, как и почти все мои эмоции.

— Эль! Это не мы! — выкрикнула Короткая, на что сестра Ир тихо прошипела:

— Поздно, дура! Куда ты смотрела?!

Мне нестерпимо хотелось избавиться от них. Они раздражали и мешали — меня ждала встреча с человеком, который, вероятно, очень много для меня значил, а я был в совершенно неадекватном состоянии. Какие-то чужие эмоции, внезапно навалившаяся усталость, даже странный неприятный страх — хотелось вернуться в свое, ставшее уже привычным состояние окруженного заботой и вниманием любопытного овоща.

Неожиданно выяснилось, что пока я, застыв на площадке опустевшей беседки, собирался с мыслями и переживаниями, переваривая странные ощущения, нахлынувшие в результате подлой атаки, другие действовали быстро и по делу. Очнувшись от нежданных эмоций, я увидел потешную процессию, бодро двигающуюся вниз по лестнице — сестра Ир впереди, за ней пара матросов, тащивших так и не очнувшуюся Длинную — Короткой не было видно, а позади Сурхил с парой наших охранников — немного поодаль, но неотвязно сопровождающий покидающих нас гостей.

Я неприятно удивился. Настолько отключиться от происходящего рядом со мной — было невероятно. Никогда раньше я не отличался излишней эмоциональностью. Вероятно, сказывалось мое состояние. Мне казалось, что в краткий миг лихорадки я был на грани того, чтобы все вспомнить. Более того, мне казалось, что я уже вспомнил, просто все так быстро закончилось, что воспоминания не успели зацепиться за новую реальность.

— Илия?

Я обернулся.

— А, Дара! — Я обрадовался подошедшей женщине. — Гости уже покидают нас.

— Таких гостей нам и даром не надо! — недовольно буркнула она. — Ты как, Илия? Мне сказали, ты злился.

— Кто сказал? И почему это он решил, что я злился? — Меня отпустило, и я с улыбкой разглядывал Дару.

— Ну как же?! Бабахнуло-то как!

Я рассмеялся.

— Это так, побочный эффект! Не обращай внимания. Одна из сестер оказалась чересчур самонадеянной и нетерпеливой. Честно говоря, не ожидал ничего подобного. Так все спокойно было. — Со вздохом я посмотрел на море. — Кстати, они уверены, что Ана где-то рядом. С чего бы это?

— Как это с чего? Яхта уже, почитай, как на подходе. Если эти не поторопятся, то отправятся рыбу кормить.

— Откуда ты знаешь, что на подходе?

— Так видно же ее! — Она посмотрела на мое непонимающее выражение лица и пояснила: — На той стороне пост есть. — Она кивнула в сторону бухты. — Там всегда человек дежурит, это старинное правило. Вон, видишь мачту? — рукой показала Дара на непонятную мне палку, торчащую на далеком противоположном от меня утесе, замыкавшем бухту, с болтающимися на ветру цветными флажками. — Сигнал уже давно подняли, сразу, как только заметили.

Внизу спешно удалялось судно Ордена. Описав пологую циркуляцию, почти во всю ширину узкого залива, яхта, набирая ход, устремилась прочь. Людей на палубе видно не было.

Едва только первые волны открытого моря взорвались облаками брызг, встречая выскочившее им навстречу судно, как из-за каменистого склона появилось другое, смутно знакомое — длинный темный корпус и такая же длинная, почти во всю длину палубы надстройка. Яхта Уров. Ошибиться было невозможно — в отличие от орденской яхты, на невысокой мачте бились три длинных вымпела цветов семьи — значит, Владыка на борту.

Незваные гости, не меняя курса, уходили в море, забирая к югу. Уры рванули наперерез, но было ясно, что догнать беглецов они уже не успевали: суда обладали сравнимой скоростью, и, возможно, у Уров и был шанс настигнуть не желающих встречи с ними монашек, но это могло занять очень много времени. Какое-то время яхты шли вместе, затем судно Сама отвернуло и начало длинный разворот к родной гавани.

— Ну что, пошли встречать? — спросил я Дару.

— Мне нельзя на причал. Я здесь подожду Хозяйку.

— А почему на причал нельзя?

Дара равнодушно пожала плечами.

— Так принято. У каждого свое место в доме. Пока хозяин или Владыка не велел, то нечего шляться там, где тебе не место.

— Логично, — согласился я, подумал и добавил: — Но я же тоже вроде хозяина? Так?

— Конечно, Илия! — почему-то испугалась женщина.

— А раз так, то пошли. Мне с тобой спокойней. Прикроешь меня, если что.

— Как скажете, — по-моему обрадованно ответила моя опекунша, и мы зашагали к лестнице.

Считается, что женщины от природы более эмоциональны. Это не совсем так. Их разум мало отличается от мужского, но плавает он в совершенно других морях. Если мысль у мужчины — стремительный фрегат, рассекающий морскую гладь, то у женщины — это тот же корабль, но болтающийся на валах океанской зыби под переменчивым небом, готовым в любой момент обрушить на сверкающую под ласковым солнцем палубу снежный шквал. Когда девочка, наделенная даром — будущая скелле — взрослеет, то растет вместе с ее природной сущностью и размер зыби вокруг фрегата сознания. Даже искрящаяся под солнцем водяная гора может быть украшена пенным гребнем, обдающим лица окружающих ледяными брызгами. И то, что считается обычным делом для простых женщин, смертельно опасно для избранных. Незримыми связями свободный изначально корабль оказывается спутан с болтающимися в небе аэростатами, мечущимися по волнам буями и огромными тяжелыми сетями, скрыто бороздящими глубины океана. Одно неловкое движение капитана, управляющего судном на непокорной стихии, и скачет рывком воздушный шар, якоря цепляются за подводные скалы, ныряют захлебываясь под воду разноцветные буйки. Сколько деревень было сожжено и сколько людей погибло из-за неосознанного движения разума одаренных девочек, волею судьбы не обнаруженных вовремя старшими скелле.

Огромная часть воспитания потенциальных волшебниц, особенно в раннем возрасте, — бесконечная муштра и дрессировка, направленные на то, чтобы капитан будущего фрегата научился править кораблем неосознанно, рефлекторно, сохраняя его на верном курсе независимо от бушующего вокруг океана. Да и сам океан не остается прежним — особыми упражнениями, приемами, а позже и прямым воздействием на гормональную систему будущие скелле учатся делать его размеренно скучным и предсказуемо стабильным. Только так можно овладеть собственным даром или проклятием, как кому повезет. Только так скелле могут научиться применять его тогда, когда они сами решат это сделать, а не тогда, когда внезапно натянувшаяся связь, например во сне, разнесет в клочья комнату вокруг спящей девочки вместе со всеми ее обитателями.