Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

От двух ударов все вокруг содрогнулось. Гряду холмов на западе сровняло с землей. Остатки крепостей взорвались, разбрасывая повсюду пыль и камни.

В это же мгновение волна докатилась до Калит и трех к’чейн че’маллей, неся с собой ледяной воздух, от которого сжимались легкие. Задыхаясь от резкой боли в груди, Калит не увидела, как волна ударила в три летающие крепости, нависшие над полем боя. Раздался оглушительный взрыв, Единственная дочь споткнулась, в глазах потемнело.

С появлением второй крепости че’маллей гроза стала еще более ожесточенной. Гроза разыгралась не на шутку – все небо заволокли тучи, в которых мелькали смертоносные всполохи. Геслер не мог разглядеть даже сами крепости. Небо словно загорелось; оттуда сыпались раскаленные добела камни, которые трескались и ломались, едва попав во внезапно похолодевший воздух. Непостижимым образом среди осколков и пепла вились снежинки.

Крепости на’руков столпились у выхода из врат, пытаясь пробиться на подмогу тем, кто гиб под ударами нежданного союзника. Неизвестный Сорванный тем временем подтягивался все ближе, словно желая заткнуть собой жерло чужого Пути. Молнии били в него, выбивая целые куски из стен, которые потом смертоносным градом сыпались на землю.

Ящер Геслера возвышался над другими охотниками К’елль, которые сплотили кольцо, чтобы защитить Смертного Меча, однако от ударов сверху это не спасало. В битву тем временем вступил арьергард на’рукских Фурий, которым выкашивающие их обломки будто были нипочем. Они понемногу начинали давить числом. Солдаты Ве’гат под командованием Урагана прекратили наступление, однако Геслер видел, что боевой товарищ полностью отдался горячке боя: лицо раскраснелось в тон волосам, глаза безумно сверкали.

– Ураган! Ураган! Андрожан Редарр, ублюдок безмозглый, чтоб тебя!

Тот наконец обернулся, улыбаясь.

Нижние боги, Ураган.

– Мы окружены!

– И рубим их на куски!

– Нужно прорываться! Небо нас убьет!

– Отводи своих охотников! Перегруппируйтесь и приготовьтесь к удару!

– С какой стороны?

– Какая там будет позади Кальсе!

Кальсе… Я что-то отвлекся.

– А ты?

– Мы выстроимся в два клина и начнем раздвигать тварей в стороны! Как только они устремятся в разрыв между нами, ты ударишь! А мы развернемся и захлопнем капкан!

Ураган, Худ тебя дери, ты гений!

– Понял тебя!

Боль была невыносимой. Все раны на теле кровоточили разом. Со всех сторон обрушивались удары, один за одним. Ослепший, оглохший, он продолжал отбиваться, даже не зная, попадает ли его колдовство во врага. Он чувствовал, что теряет контроль и вот-вот покинет свое тело, у которого вместо плоти растрескавшийся камень, а вместо костей гнутое же- лезо.

Я снова стану призраком. Потерянным. Где же мои дети? Вы бросили меня… их слишком много, они окружают меня, как стая волков… дети мои… помогите…

– Ты должен закрыть врата.

Бриз?

– Да. Пернатая Ведьма. Странник утопил меня. Я отобрала у него глаз, он отобрал у меня жизнь. Никогда не заключай сделки с богами. Его глаз у меня, и я даю его тебе, Похититель Жизни. Врата… ты видишь их? Ты все ближе, Похититель Жизни, не останавливайся…

Послышался еще один голос.

– Они убили дракона, чтобы обрести эту силу, Икарий.

Таксилиец?

– Драконья кровь прожгла дыру в мироздании. Если ты не справишься, небо заполонят вражеские машины и на’руки будут праздновать победу. Икарий, видишь к’чейн че’маллей? Они еще могут победить, но ты должен помешать Цитаделям Гат’ран проникнуть в этот мир. Запечатай врата!

И он увидел. У него в руке был глаз Старшего бога. Скользкий, мягкий, в кровавых разводах.

Разрыв в ткани мироздания был огромен, даже Кальсе Сорванный не мог…

– Ты должен построить стену…

– Тюрьму!

– Корень и Синесталь, Похититель Жизни! – прошипела Пернатая Ведьма. – Ледяного духа недостаточно! Ты должен пробудить Пути, скрытые в тебе! Корень – к камню и земле. Синесталь – чтобы поддержать жизнь в машинах. Командуй прорывом!

– Я не смогу. Я умираю.

– В этом мире есть дети, Икарий.

– Асана? Ты не понимаешь. Вас недостаточно…

– В этом мире есть дети. Пути, которые ты сотворил из своей крови…

– Нашей крови! – рявкнула Пернатая Ведьма.

– Да, и из нашей тоже… Неужели ты думал, что эти Пути принадлежат только тебе, Икарий, и никому другому? С этим ты опоздал. Этот день – день пламени, Икарий. Дети ждут. Дети слышат.

Его сознание распадалось на части, но Икарий сумел уловить новый голос, приятный и совершенно незнакомый.

– И грежу я, что нас трое

Рутт, который не Рутт

И Ноша, которую не несут

Девочка, знает, что тишина

Это игра

Мальчик познал поцелуй

Эрес’аль

Матери несущихся звезд

Прародительницы времени

Через меня они слышат твои просьбы

Я – глас нерожденный

В кристалле я вижу дым и огонь

Вижу ящериц и Отцов

В кристалле я вижу мальчика с девочкой.

Исцели рану, Бог,

Твои дети близки…

– Икарий , – прошептал Раутос, и это были последние слова, которые запомнил ягг, – во имя благословенной жены… поверь.

Поверь . Он уцепился за это слово.

Икарий сжал глаз в ладони и под вопль Старшего бога превратил склизкий шарик в то, что ему было нужно. Для Корня.

Зерно.

Финнэст.

Кальсе Сорванный рухнул в разверстую пасть и застыл – его пронзил целый сноп молний. Сами небеса, казалось, задрожали, а за ними и равнина. Прямо на глазах у Калит из земли, точно под Кальсе, стал вырастать камень – порода, напоминающая переплетенные руки или перевернутое корневищем вверх дерево.

Корни поднимались все выше, пока не коснулись основания Кальсе Сорванного, а затем стали оплетать крепость. Извиваясь и переплетаясь, они устремились к вратам, стягивая их. Пустошь вдруг посерела, словно причудливое растение выкачивало из нее последние жизненные соки.

Четыре оставшиеся летающие крепости на’руков, застрявшие по эту сторону, обрушили на Кальсе отчаянный массированный удар. Камень плавился и разрушался; еще чуть-чуть, и весь город разорвет на части.

Незнакомец проиграл… но как грандиозно! Какую смелость он явил нам!

Каменное дерево – если его и правда называть таковым – тем временем не прекращало безумного роста. Корни начали проникать в бреши города. От ударов молнии камень грохотал сильнее, чем любой раскат грома, и, если где-то открывалась новая рана, камень устремлялся туда, чтобы залечить ее.

И вдруг удары прекратились. Калит накрыло внезапным жаром, и она вскрикнула от боли.