Стивен Эриксон - Пыль грез. Том 2 [litres]

Вот бы Торант был сейчас со мной. И вообще меня тогда не покинул. Я и сейчас вижу его внутренним взором. Он стоит на горе из костей, и взгляд его под шлемом мрачен.

Торант, где ты?

– Можно было подумать, что они при смерти, – сказал Йедан Дерриг.

Йан Товис, ехавшая бок о бок с братом, поморщилась.

– Вероятно, они что-то разбудили. Я велела им позаботиться о защите, а теперь чувствую себя так, будто это я их убила.

– Может, Сумрак, они выглядят сейчас как две несмышленые девчонки, да и ведут себя соответственно, только они далеко не дети. Никого ты не убивала.

Изогнувшись в седле, она бросила взгляд назад вдоль дороги. Свет фонарей и факелов образовал среди зданий на противоположной окраине города что-то вроде сияющего острова. И напоминал собой рану. Она снова повернулась вперед. Тьма – но тьма, в которой она могла видеть все до малейшей подробности, любые цветовые оттенки казались до странного насыщенными и плотными. Как если бы то зрение, которым она обладала всю жизнь, – в мире, который остался очень далеко отсюда, – было в действительности слабым и ограниченным. Однако новое зрение тоже не было блаженным даром – за глазными яблоками словно бы накапливалось сейчас все большее давление.

– А потом, – добавил Йедан, – они пока еще живы.

Они быстрой рысью ехали по дороге, которая уже забирала вверх, покидая долину, – заросшие сорняками поля и полускрытые кустарником здания ферм остались за спиной. Впереди высилась стена деревьев – здесь начинался лес по имени Ашейн. Если верить легендам, Ашейн – весь до последнего дерева – пал жертвой безумных городских производств, а последовавшие пожары уничтожили все оставшееся на лиги вокруг гигантской вырубки. Однако лес вернулся, и стволы черных деревьев достигали сейчас дюжины обхватов в толщину. Никакой дороги или тропы не видно, но почва под высокими кронами свободна от подлеска.

Когда они въехали под сень огромных деревьев, темень сгустилась. Йан теперь видела, что помимо черного дерева здесь растут и другие деревья, столь же могучие, покрытые гладкой корой вплоть до самых змеевидных корней. Высоко над головой какое-то растение-паразит образовало целые острова изо мха и зазубренных листьев, оттуда на плотно перепутанных толстых лианах свисали, словно огромные гнезда, черные цветы. Воздух был холодным, отдавал плесенью, влажным углем и смолой.

Треть лиги, пол-лиги – топот копыт, шорох кольчуг, позвякивание застежек, однако сам лес хранил тишину.

Давление на глаза сделалось болезненным, словно в лоб ей забили гвоздь. От мерного покачивания лошадиной спины начало тошнить. Она тяжело задышала, нагнулась вперед, натянула поводья. Провела рукой по лицу – оказалось, что из носа течет яркая кровь.

– Йедан…

– Я знаю, – проворчал он. – Это ничего. Память возвращается. Я уже что-то вижу впереди.

– Мне кажется, нам лучше будет…

– Ты сама хотела увидеть Первый Берег.

– Но не ценой лопнувшего черепа!

– Отступать нельзя, – сказал он, сплюнув в сторону. – То, что на нас давит, Йан, не имеет отношения к тому, что впереди.

Что? Она с трудом подняла голову, чтобы взглянуть на него.

Глаза брата слезились красным. Он сплюнул еще раз – ярко-алым – и сказал ей:

– Харканас… Его пустая тьма, – он встретился с ней взглядом, – уже не пуста.

Она снова вспомнила о двух ведьмах, валяющихся без чувств в городе у них за спиной. Им такого не пережить. Никак. Я привела их сюда лишь для того, чтобы убить.

– Мне нужно вернуться…

– Нельзя. Еще рано. Если поедешь туда, Сумрак, – умрешь.

Он пришпорил коня. Поколебавшись, она последовала за ним.

Богиня Тьмы, ты вернулась? В гневе за то, что тебя разбудили? И готова убить всех, до кого дотянешься?

Мимо проносились черные столбы, колонны покинутого в безвременье храма. Им стали слышны звуки, доносящиеся из-за черной стены впереди, теперь уже неплотной. Звуки, напоминающие прибой.

Первый Берег.

Наше начало…

Между стволами начало белеть, замелькал свет.

Брат и сестра выехали из леса. Кони под ними замедлили бег, остановились, не обращая внимания на безжизненно повисшие поводья.

Глаза застилало красным, молчание саднило, словно рана, – но они лишь смотрели, не понимая.

Первый Берег.

Тучи на западе почернели, слились в непроницаемую стену. Земля покрылась серебристым инеем, трава под ногами хрустела и ломалась. Страл, присев на корточки и поплотней закутавшись в шубу, наблюдал, как вражеское войско строится на невысоком противоположном склоне долины. В двух сотнях шагов справа стоял в окружении авангарда из отборных воинов-барахнов Марал Эб, а за спиной у него – смешанные силы четырех младших кланов. Марал Эб принял на себя командование воинами, успевшими познать вкус поражения. Храбрый поступок, исцеливший кое-какие из засевших в душе Страла заноз. Однако не все.

Пар от дыхания поднимался в воздух белыми клубами. Воины притопывали на месте, пытаясь вернуть ногам чувствительность. Дули на сжимающие оружие ладони. На другой стороне лошади под лучниками и копейщиками беспокойно дергались то вперед, то назад. Тускло и безжизненно болтались вымпелы, знамена казались жесткими, будто доски.

В морозном воздухе ощущался железный привкус паники, все взгляды раз за разом поднимались к жуткому небу – к черной бурлящей стене на западе, к ясной, пронизанной кристалликами льда лазури на востоке, где пылало белое, словно снег, солнце, окруженное по сторонам злобной парой ложных светил. Прямо над головами проходил разделявший две половины неба неровный шов. Насколько мог видеть Страл, чернота побеждала, испуская в голубизну вьющиеся, как корни, щупальца.

Внизу, в долине, уже выстроились по центру фаланги сафинандцев со щитами, напоминающими воздушные змеи, и длинными копьями, тыльной стороной упертыми в зажимы на бедрах. Вокруг ощетинившихся квадратов рассыпалась легкая пехота д’рас, а вместе с ними – лучники с оружием на изготовку, они стали потихоньку подбираться все ближе. Кавалерия акриннаев на флангах с трудом удерживала строй, вынужденная двигаться вперед медленным шагом.

Скипетр Иркуллас времени понапрасну не тратил. Не было ни вызовов на поединок, ни воодушевляющих речей перед строем. Акриннаи хотели поскорей начать битву, приступить к резне, словно многоголосый звон оружия, вопли раненых и умирающих могли каким-то образом вернуть мир в норму, очистить небо над головами, изгнать холод и тьму.

Кровь как расплата, кровь как умиротворение. Такова ваша вера, акриннаи?

Страл вышел из неподвижности, двинулся вперед, пока не оказался в пяти шагах перед строем сэнанов. Там он развернулся, вглядываясь в ближайшие к нему лица.