Ксения Васёва - Тени и грани

К сожалению, как помочь Аннет сбежать из храма, ни Шакон, ни Карин не знали. Но женщина утешила, что вряд ли храмовники причинят нам вред. Рома — представитель древнего и уважаемого рода, к тому же наследник, так что если его поймают, то сразу передадут в посольство людей Двух Лун. Дина отправят вместе с ним, как рета (кто такой «рет» мне еще предстояло выяснить, но братики поняли). Но Шакон предупредил Дина, чтобы тот ни в коем случае не упоминал, что работает на кукловода-лидера. М-да, кое-кого в Весенне явно очень «любили».

Насчёт меня и Лёши точки зрения разделились, но оба сошлись в том, что ни теневика, ни человека храмовники не тронут без причины. Но другое дело, если нас застигнут в храме… Здесь опасность угрожала всем. Однако опять же, если за Рому и Дина вступится посольство, то нас с Лёшей будут судить. Поэтому Лёшу Карин рекомендовала не брать с собой в храм и даже не ставить на стрёме. При этом женщина красноречиво посмотрела на друга. Нет, с одной стороны, хорошо, что тогда он пошел следом за нами — именно Лёша перетаскивал меня и помогал Карин. Но с другой — если бы ситуация была по-настоящему гиблой, мы бы лишились последней страховки.

Получив, таким образом, кучу напутствий, указаний и советов, мы отправились спать. Перед уходом Карин обняла меня и вроде как попыталась успокоить. Хотя на деле, больше я её успокаивал. Женщина пообещала, что они всегда будут на связи и в случае чего обязательно вытащат нас. Хмурый Шакон бесцеремонно отлепил от меня Карин и ограничился напутствием в пару слов. Обговорив окончательное время встречи, мы разошлись по домам.

Полностью собранный рюкзак уже стоял у двери. Лёша сверился со списком и прикинул, что бы ещё докупить. Эта поездка была очень неудобна тем, что конкретных сроков они не знали. Но парень рассчитывал уложиться за два-три дня. Родители, конечно, удивились столь неожиданным соревнованиям в мае, но против ничего не сказали. Особенно когда услышали, что Дима и Рома тоже поедут. С тренером парни успели договориться, и теперь у их путешествия была официальная легенда. Лёша вздохнул: врать родителям он не любил, но по-другому не получалось. Не говорить же правду!

После завтрака мама попросила его сбегать в больницу — забрать её карточку из регистратуры. Лёша кивнул и пошёл одеваться. Времени у него было предостаточно. Судя по истерике в переписке, парни только продрали глаза. По личному опыту Лёша знал, что Диме хватит и часа, а вот в скорости Ромы и Дина он сомневался. Впрочем, личный самолёт Шакона немного расширял им границы. Но Лёша предпочёл бы не злить кукловода-лидера.

После вчерашнего ливня на улице было ужасно грязно. Парень старательно обходил лужи и до маминой больницы добрался почти чистым. В холле он поздоровался с пробегавшим мимо хирургом, который два года назад спас ему жизнь. Тогда Лёша успел вытолкнуть Нату и её двоюродную сестру из-под колёс грузовика, но его самого перекувырнуло в воздухе и отбросило на несколько метров. Врачи не верили, что он выживет. Парень машинально дотронулся до груди, где под одеждой прятался шрам.

В регистратуре Лёша получил карточку и открыл, чтобы проверить данные. Так, вроде всё заполнили правильно. Он уже собрался убрать карту в папку, как вдруг взгляд за что-то зацепился. Лёша перечитал анкету ещё раз, не понимая, что же ему не нравится. Стоп… первая беременность? Как у его мамы может быть первая беременность? И в графе: «дети» стоял прочерк…

Парень вернулся к регистратуре.

— Извините, но вы, наверное, ошиблись, — сказал он новенькой девушке-медсестре, — возможно, вы дали мне карточку тёзки Ольги Вилюевой.

Девушка забрала у него карточку, пролистала и раздражённо ответила:

— Нет, я не ошиблась. Вы ведь карточку нашего кардиолога, Ольги Викторовны, просили? Это её!

— Но там написано, что у неё первая беременность, — растерянно пояснил парень.

— Ну да! Ей ещё гинеколог говорила, что надо быть очень осторожной, первая беременность в таком возрасте… А вы, собственно, ей кто? — внезапно насторожилась женщина.

Лёша с невидящим взглядом забрал карточку и пулей выбежал из больницы.

Дима (в этот же день).

Если в родном крае снег почти сошёл, то здесь его было предостаточно. Хотя это и не удивительно. Я сверился с картой на телефоне — мы всё дальше и дальше удалялись на северо-запад, вглубь тайги. Нет, глухими эти места я бы не назвал — нужная нам станция находилась в шести часах езды от города. И даже телефон неплохо ловил связь.

Однако не сказать, что наш маршрут пользовался популярностью у местных. Электричка в воскресный день была фактически пустой, и кое-кто мог без проблем посидеть в одиночестве. Я вновь с опаской покосился на Лёшу. Его состояние меня сильно нервировало. Друг вооружился наушниками и рассеянно глядел в окно, не обращая ни на кого внимания. Примерно также он вёл себя в самолёте.

— Дим, прекрати в нём дырку прожигать, — подавив зевок, проворчал Дин, — ему просто надо переварить эту новость самому. Я понимаю, наверняка это жуткое чувство, но он должен с ним справиться.

Но вот именно, что жуткое… И мне было страшно представить его ощущения. Какого это, в восемнадцать лет узнать, что тебя усыновили?.. Причём усыновили по чистой случайности, забрав у сумасшедшей старухи на перроне. По рассказу Лёшиной мамы, старуха пробралась ночью на станцию, где их поезд стоял всего десять минут, и протянула им свёрток со словами: «либо вы забираете это чудовище, либо я его щас в реке и утоплю». Естественно, увидев ребёнка, родители Лёши не смогли отказаться. Поначалу они хотели привезти мальчика в город и отдать в детдом, но за время поездки успели к нему привязаться. И решили назвать своим.

— Кстати, скорее всего, он родом из этих мест, — задумчиво произнёс Рома, — та станция, на которой мы выйдем, самая близкая к Весенне. Не смотри на меня волком, Дима, я был почти уверен, что он приёмный.

Отвернувшись от них, я тоже уставился в окно. Позже Дин пробовал разговорить меня, но настроение пропало. Так что на станции мы вышли в весьма специфическом расположении духа.

В деревне было тихо. Совсем тихо. Не бегали дети, не лаяли собаки, не скрипели двери. Дин проводил поезд таким жалостливым взглядом, что я невольно рассмеялся. Приятелю явно было не по себе. И даже стойкий Рома отчего-то медлил. Гнетущая атмосфера посёлка обошла только Лёшку, который недоумённо посмотрел на нас и отправился вперёд.

Вопреки ожиданиям, люди в селе всё-таки были. В основном — предпенсионного возраста, но встретилась и пара подростков. По пути я насчитал около тридцати деревянных домов и штук пять бетонных. Не очень-то и много. Но ветхого жилья мы почти не увидели, и только два или три дома были заколочены. В центре посёлка стояла церковь, чем-то похожая на терем. В общем, если спросить меня, как выглядела эта деревня, я бы ответил оригинально — как деревня. Причём как очень неприятная деревня. Несмотря на то, что температура отличалась градусов на пять и под ногами чавкала грязь, мне казалось, что здесь застыла вечная зима. Всё было настолько промозгло, сумеречно и уныло, что глаза местных жителей будто бы навек затянула ледяная корка. И даже нарядная церковь не спасала картину.