Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

– А у тебя что, есть выбор?

Колон попытался раскачаться, как маятник. Каждая мышца в руках вопила от боли. Он знал про свой лишний вес. И всегда думал, что когда-нибудь приведет себя в форму. Он просто не был готов к тому, что начнет уже сегодня.

– Кажись, я слышу, как он по лестнице топает, – сказал Двинутый Крошка Артур.

Колон попытался раскачиваться быстрее.

– А у тебя какой план? – спросил он.

– Ой, обо мне не беспокойся, – сказал Двинутый Крошка Артур. – Мне-то чего. Я просто спрыгну.

– Спрыгнешь?!

– Ну да. Я не разобьюсь, я-то нормального размера.

– Нормального размера? Ты?

Двинутый Крошка Артур посмотрел на его руки.

– Что это такое у меня под башмаками? – спросил он. – Не твои пальцы, случаем?

– Хорошо-хорошо, нормального ты размера. Не твоя вина, что ты перебрался в город, полный великанов, – сказал Колон.

– Верно. Чем ты меньше, тем легче падать. Известный факт. Паук такого падения даже и не заметит, мышь поднимется и убежит, конь все кости переломает, а слона просто расплю…

– О боги, – пробормотал Колон. Он уже доставал башмаком до трубы. Но чтобы на нее перепрыгнуть, нужно было на секунду встретиться с бездной. То есть как-то пережить тот жуткий момент, когда крышу он уже отпустил, за трубу пока не схватился, а земное притяжение – вот оно, тут как тут.

На крыше что-то загрохотало.

– Ну ладно, – сказал Двинутый Крошка Артур. – Увидимся внизу.

– О боги…

Человечек шагнул с крыши.

– Как видишь, пока не расшибся! – прокричал он, пролетая мимо Колона.

– О боги…

Сержант Колон посмотрел в два красных светящихся пятна.

– До сих пор цел! – послышался удаляющийся голос.

– О боги…

Колон сделал последний рывок, на мгновение встал, опираясь на воздух, схватился за край трубы, пригнулся, чтобы уйти от удара глиняного кулака, услышал противный скрежет, с которым ржавые болты отрывались от стены, и, крепко вцепившись в чугунную трубу, как будто это могло его спасти, вместе с ней растворился в тумане.

Господин Крюк услышал, как открылась дверь, и поднял голову – а потом спрятался за колбасной машиной.

– Ты? – прошептал он. – Уходи, тебе тут больше не место! Я же тебя продал!

Дорфл несколько секунд недвижно на него смотрел, а потом подошел к окровавленной стене и снял с крючка самый большой тесак.

Крюк задрожал.

– Я в-в-всегда с т-т-тобой хорошо обращался, – сказал он. – В-в-всегда отпускал т-т-тебя на святые д-д-дни…

Дорфл снова к нему обернулся. Это просто красный свет, сказал себе Крюк, просто красный свет…

Но теперь взгляд голема казался более осмысленным. И красный свет как будто проникал прямо в душу.

Голем оттолкнул мясника и отправился к загонам для скота.

Крюк выдохнул. Големы же никогда не оказывают сопротивления, верно? Они просто не могут. Так уж созданы эти чертовы истуканы.

Он обвел взглядом своих работников – людей и троллей.

– Чего стоите? За ним!

Кое-кто заколебался. Очень уж большой тесак был в руках у голема. Да и в походке Дорфла что-то неуловимо изменилось. Он больше не походил на того, кто не дает сдачи.

Но Крюк нанимал людей за мышцы, а не за мозги. И к тому же этот голем никогда никому не нравился.

Один из троллей метнул в него топор. Дорфл поймал его на лету, даже не повернув головы, и одним движением пальцев переломил рукоять. Какой-то человек замахнулся молотом – но голем тут же вырвал этот молот у него из рук и швырнул в стену с такой силой, что осталась дыра.

После этого они предпочли держаться на безопасном расстоянии от Дорфла. Тот больше не обращал на них внимания.

Над загонами стоял пар, мешаясь с туманом. Сотни темных глаз с любопытством провожали Дорфла, пока он шел между загородками. В присутствии голема животные всегда притихали.

Он остановился возле одного из самых крупных загонов. Позади зашептались.

– Только не говорите, что он сейчас их всех забьет! Как мы их, спрашивается, разделаем до конца смены?

– Я слыхал, у одного плотника голем тронулся умом и за ночь сколотил пять тысяч столов. Сбился со счета или вроде того.

– Он просто на них смотрит…

– Пять сотен столов, вы только представьте! У одного оказалось двадцать семь ножек. У этого голема был какой-то бзик на ножках…

Дорфл взмахнул тесаком и сшиб с ворот замок. Коровы наблюдали за големом с тем настороженным выражением, с которым коровы ждут, пока им в голову придет следующая мысль.

Следом он направился к овечьим загонам. Их он тоже открыл.

То же самое он проделал и с загоном для свиней, и с загоном для птицы.

– Неужели он всех забьет? – спросил господин Крюк.

Голем, не обращая на зрителей ни малейшего внимания, мерно зашагал обратно на бойню.

Вскоре он вышел оттуда, ведя за собой на веревке старого лохматого козла. Голем прошел мимо загонов, где в ожидании толпились животные, и открыл ворота, что вели на улицу. А потом отпустил козла.

Тот втянул носом воздух и закатил глаза. Затем, явно решив, что аромат капустных полей за городской стеной куда привлекательнее, чем окружающие его запахи, выбежал на улицу и потрусил прочь.

Животные молчаливым потоком хлынули за ним – только копыта постукивали. Посреди этого потока высился Дорфл: он неподвижно стоял и смотрел им вслед.

Какая-то перепуганная курица взлетела ему на голову и закудахтала.

Крюк в ужасе на все это глядел, но ярость наконец перевесила.

– Ты что творишь? – заорал он, пытаясь затолкать пару овец обратно в загон. – Не видишь, что ли, как через эти ворота деньги утекают? Ах ты…

Дорфл неожиданно схватил его за горло. Он поднял мясника и, держа на весу, склонил голову, как будто обдумывал свои дальнейшие действия.

Наконец он отбросил тесак, поднял руку и достал из-под курицы, которая расселась у него на голове, маленькое коричневое яйцо. Голем торжественно разбил его о голову Крюка и разжал хватку.

Бывшие коллеги Дорфла разбежались в стороны, когда он развернулся и направился в здание бойни.

У входа в него висела доска учета. Дорфл какое-то время на нее смотрел, потом взял кусок мела и написал:

НЕТ ХОЗЯИНА…

Мел рассыпался у него в пальцах, и Дорфл вышел в туман.

Шелли подняла голову от стола.

– Фитиль весь пропитан мышьяковистой кислотой, – сказала она. – Это вы здорово сообразили, сэр! Эта свеча даже весит чуть больше остальных!

– Какой коварный способ убийства, – заметила Ангва.

– Очень хитрый способ, – подтвердил Ваймс. – Витинари полночи проводит за работой, и к утру свеча догорает. Его отравил свет. Свет – из тех вещей, которые никто замечает. Ну кто будет смотреть на свет? Уж точно не старый неповоротливый стражник.

– Не такой уж вы и старый, сэр, – подбодрил его Моркоу.