Терри Пратчетт - Ноги из глины [litres]

Дорфл, сгорбившись, сидел в заброшенном подвале, где раньше собирались големы. Иногда он поднимал голову и шипел. Из его глаз лился красный свет. Если бы кто-то нырнул в него, проник сквозь глазницы в алую зарю, которая за ними занималась, он бы увидел, как…

…Дорфл свернулся на земле, придавленный сиянием вселенной. Она что-то бормотала, но звуки доносились издалека, как сквозь вату, и не имели к Дорфлу никакого отношения. Вдоль горизонта возвышались Слова, доставая до самого неба.

А потом тихий голос сказал:

– Ты теперь сам себе принадлежишь.

Дорфл снова и снова видел эту сцену, видел озабоченное лицо, тянущуюся вверх руку, чувствовал, как его холодом пронзает неожиданное осознание…

– … сам себе принадлежишь.

Голос эхом отразился от Слов, прокатился туда-обратно, набирая громкость, и вот уже весь маленький мирок, зажатый между Словами, полнился этим звуком.

Голему нужен хозяин.Буквы грозно высились над миром, но эхо сотрясало их, словно песчаная буря. По камню зигзагами побежали трещины, а потом…

Слова взорвались. Огромные, с гору величиной, обломки осыпались на землю, взметнув тучи красного песка.

Вселенная хлынула внутрь. Дорфл почувствовал, как она подхватывает его, сбивает с ног и отрывает от земли…

…и вот уже голем стоял среди вселенной. Он чувствовал ее вокруг себя, ощущал ее суету, ее вихрящуюся сложность, слышал ее мурчание и ее рык…

Между Ней и Дорфлом больше не было никаких Слов.

Он принадлежал Ей, Она принадлежала ему.

Дорфл не мог от Нее отвернуться, потому что тут же оказывался к Ней лицом.

Он отвечал за каждое Ее движение, за каждый изгиб.

Уже не сказать: «Мне приказали». Уже не сказать: «Это нечестно». Никто не слушал. Слов больше не было. Он принадлежал сам себе.

Дорфл обогнул пару сияющих светил и устремился дальше.

Никаких больше «Не убий». Только «Я не убью».

Проваливаясь все глубже и глубже в алое небо, голем увидел впереди черную дыру. Он почувствовал ее притяжение и сквозь сияние устремился к ней, и дыра становилась все больше, пока не заполнила собой все…

Голем открыл глаза.

НЕТ ХОЗЯИНА!

Он одним движением распрямился и встал. Поднял руку и вытянул палец.

Легко вдавив палец в стену, которая до сих пор хранила следы спора, Дорфл осторожно повел его сквозь крошащийся кирпич. У него ушла пара минут, чтобы написать слова, но Дорфл чувствовал, что сказать их необходимо.

Он завершил последнюю букву и выбил в стене три точки. А потом голем ушел, оставив на стене слова:

НЕТ ХОЗЯИНА…

Потолок в курительной комнате застилали синеватые облака сигарного дыма.

– Ах да. Капитан Моркоу, – сказало кресло. – Да… конечно… но… место ли ему на престоле?

– У него даже родимое пятно есть в форме короны. Я сам видел, – заверил Шнобби.

– Но его происхождение…

– Его гномы воспитали, – сказал Шнобби и махнул официанту бокалом из-под бренди. – Налей-ка мне еще.

– Не думаю, что воспитанник гномов может занять высокое положение, – заметило другое кресло. Послышались смешки.

– Все это сплетни и сказки, – пробормотал кто-то.

– Это большой город. Большой и сложно устроенный. Боюсь, что меч и родимое пятно не добавляют правителю лидерских качеств. Нам нужен король из династии, привычной к приказам.

– Как вы, милорд.

Шнобби с хлюпаньем втянул в себя содержимое очередного бокала.

– Я-то к приказам привычен, что верно, то верно, – согласился он. – На меня постоянно покрикивают.

– Нам нужен король, который заручится поддержкой высокородных семей и основных гильдий.

– Народ любит Моркоу, – сказал Шнобби.

– Ах, этот народ…

– В любом случае, кому бы ни досталась работенка, ему не позавидуешь, – сказал Шнобби. – Гляньте хоть на Витинари: вечно со своими бумажками возится. Какая от этого радость? Сидишь, обо всем тревожишься, ни минутки свободной нет. Разве ж это жизнь? – Он отдал официанту пустой бокал. – Повтори-ка, дружок. И на этот раз наполни его как следует, годится? Что толку в таком большущем бокале, когда у него на дне едва плещется?

– Это помогает букету раскрыться, – пояснило слегка испуганное кресло. – Многим это важно.

Шнобби покрасневшими глазами оглядел свой бокал. Не зря все-таки говорят, что в высшем свете все чокнутые.

– Нет уж, спасибо, – сказал он. – Вы со своими цветочками сами разбирайтесь, а я лучше еще хряпну.

– Возвращаясь к нашей беседе… – сказало другое кресло. – Королю не нужно каждую минуту посвящать управлению. Для этого у него будут помощники. Советники. Приближенные. Люди с опытом.

– А что ж ему останется делать? – спросил Шнобби.

– Он будет царствовать, – ответило кресло.

– Махать рукой.

– Сидеть во главе стола на приемах.

– Подписывать указы.

– Хлебать в одно рыло хороший бренди.

– Царствовать.

– А что, непыльная работенка, – заметил Шнобби. – Повезет же кому-то!

– Конечно, еще король должен распознавать намеки, если они такие толстые, что в дверь не пролезают, – бросил кто-то, но другие кресла на него зашикали.

Шнобби с третьей попытки все-таки попал сигарой в рот и в очередной раз затянулся.

– Сдается мне, – сказал он, – сдается мне, что вам нужно найти какого-нибудь аристократишку, у которого времени навалом, и сказать: «Эй, парень, сегодня твой счастливый день. Ну-ка помаши ручкой, а мы посмотрим».

– Какая замечательная мысль! Не приходит ли вам в голову чье-нибудь имя, милорд? Возьмите еще бренди.

– О, спасибо, это очень благородно. Хотя мы оба из благородных, хе-хе, благородство так и прет! Нет, понятия не имею, кого бы вам присоветовать.

– Говоря откровенно, милорд, мы размышляли, не предложить ли корону вам…

Шнобби выпучил глаза. А потом надул щеки.

Плеваться хорошим бренди – так себе идея, особенно когда в руках зажженная сигара. Столб пламени ударил в дальнюю стену и выжег на ней изящную хризантему, в то время как кресло Шнобби, в полном соответствии с законами физики, проскрежетало ножками по полу и врезалось в дверь.

– Королем? – Шнобби поперхнулся, и пришлось хлопать его по спине, пока он не откашлялся. – Меня? – прохрипел он. – Чтобы мне господин Ваймс голову оттяпал?

– У вас будут неограниченные запасы бренди, милорд, – сказал вкрадчивый голос.

– Толку-то от них, если нет головы?

– О чем вы?

– Господин Ваймс мне башку оторвет! Ох оторвет!

– О боги, слушай, приятель…

– Милорд, – поправил кто-то.

– То есть милорд. Когда вы станете королем, вы сами будете диктовать этому треклятому Сэму Ваймсу. Сами ему сделаетесь, как вы выражаетесь, боссом. Вы сможете…

– Указывать Старине Камнелицу?

– Совершенно верно!

– Я стану королем и буду указывать Старине Камнелицу? – повторил Шнобби.