Эдмонд Гамильтон - Янки в Вальхалле

— Я понимаю, что с тобой происходит, Нелс, — сочувственно произнес он. — Хейзингу почти удалось довести меня до безумия. Я и сам держусь из последних сил. Но тем не менее мы должны быть сильными и не дать окончательно сломать себя.

— Наступит время, и тогда старые боги восстанут во всем своем величии, — пробормотал норвежец с фанатичным блеском в глазах. — Меч Одина и молнии Тора уничтожат нацистов.

— Смотри же, — продолжал он, указывая рукой куда-то в небо. — Вот знак того, что древние боги пробудились и валькирии уже спешат сюда. Этой ночью они уже будут здесь! Кровь и месть! Скоро все свершится!

Фаллон с ужасом заметил, что в глазах его товарища по заключению разгораются яркие костры безумия. Больше всего на свете ему хотелось издать горестный тоскливый вой, но взял себя в руки и обратился к Нелсу мягко, как будто разговаривал с ребенком.

— Нелс, это всего лишь северное сияние, а древние боги — не более чем древние предания. Прошу тебя, успокойся и вернись в реальность.

Словно в ответ на его слова раздался звук, более всего похожий на удар грома. В небе сверкнуло несколько ярких вспышек, напоминавших молнии.

— Боже праведный, это же пушки! — воскликнул летчик. — Стреляют совсем рядом, во фьорде.

Он торопливо подбежал к окну. Но до форта было слишком далеко. Через зарешеченное окно можно было увидеть лишь снежную равнину и забор из колючей проволоки, окружавший тюрьму, наспех переоборудованную из складского помещения.

На фоне ослепительно-белого снега появилось множество темных фигурок. Нацистские солдаты бежали в направлении фьорда. На летном поле неподалеку послышался пронзительный вой сирены.

— Британские суда, они ведут артобстрел города! — обратился к норвежцу Фаллон, перекрикивая грохот канонады. — Двенадцатидюймовые! Должно быть, у них в эскадре есть линейный корабль.

Оба пленника прижались к оконной решетке, наблюдая за происходящим. С летного поля в небо ударили яркие лучи прожекторов, выхватывая из темноты силуэты самолетов. Послышались кашляющие звуки зенитных орудий.

Внезапно раздался звук, как будто рядом захлопнулась гигантская дверь, и тут же на краю аэродрома загорелся громадный костер. Это взорвалась бомба, сброшенная с британского самолета.

Двумя секундами позже взорвалась вторая, на этот раз возле самого здания тюрьмы. Профессиональный опыт подсказал Фаллону, куда должна попасть третья бомба.

— Нелс, вниз, быстро! — закричал он, бросаясь на пол и увлекая громадного норвежца за собой.

Не успели они растянуться на холодном цементе, как здание тюрьмы пошатнулось и, казалось, подпрыгнуло в воздух. Пол ощутимо вздрогнул несколько раз, послышался грохот падающих камней, лязг железа, жалобные крики раненых.

Фаллон осторожно поднялся на ноги. В стене камеры виднелись проломы, позволяющие лучше видеть, что происходит снаружи.

На краю шевелящегося мерцающего светового пятна, занимающего собой половину неба, появились темные силуэты нацистских самолетов-истребителей. К грохоту артобстрела добавились звуки пулеметов, почти неразличимые в общем шуме.

— Видишь, я же говорил! — торжествующе завопил Хельверсон. — Кровь и месть рядом! А ты еще не верил, что в небе знамение богов.

Фаллон взглянул на окно и внезапно в душе его затеплилась надежда. Взрывом повредило оконную решетку; она была почти что вырвана из стены. Каменная кладка была расколота снизу доверху.

— Нелс, давай-ка помоги мне! Нам надо исчезнуть отсюда, пока не появились Хейзинг и его подручные. Представляешь, как они удивятся нашему отсутствию!

Фанатичный восторг не помешал великану норвежцу предпринять решительные действия. Отодвинув Фаллона в сторону, он уперся руками в решетку и без особого труда выломал ее. Не теряя времени, недавние заключенные выбрались наружу. Они спрятались в тени стены, дрожа от пронизывающего ледяного ветра.

Догадка Фаллона оказалась верна: западное крыло низкого каменного здания, где их держали, превратилось в руины. Теперь они могли наблюдать сражение, которое происходило во фьорде. В свете красных вспышек пушечных выстрелов можно было ясно разглядеть британский линейный корабль и полдюжины эсминцев. Они буквально поливали огнем пришвартованные нацистские корабли и береговые батареи, которые вели ответный огонь.

Британские самолеты кружили в воздухе, пытаясь подавить огонь береговых батарей. На помощь немецкой артиллерии вылетел целый рой «мессершмиттов». Как странно и неестественно смотрелось это сражение во фьорде среди заснеженных гор, под небом, на котором продолжало играть северное сияние! Через пролом в заборе, образовавшийся из-за близкого взрыва, они выбрались наружу и помчались туда, где шло сражение.

— Мы сможет добраться до британских кораблей? — спросил норвежец, с шумом выдыхая воздух.

— Никаких шансов, — так же на бегу ответил американский летчик — Они не собираются ни высаживаться на берег, ни спускать на воду шлюпки. А вот летное поле — это как раз шанс к спасению. Может быть, там остался какой-нибудь самолет.

Два последовавших один за другим винтовочных выстрела и громкие отрывистые команды известили пленников о том, что охранники пришли в себя после мгновенного замешательства, вызванного внезапной бомбардировкой, и заметили их исчезновение. В общем шуме Фаллон различил голос Виктора Хейзинга. Беглецы спрятались за высоким сугробом, охранники промчались мимо, не заметив их. Нацисты дружно устремились в сторону фьорда, рассчитывая, что пленники попытаются попасть на один из британских кораблей, которые все еще вели обстрел города.

Американский летчик безмолвно вознес благодарственную молитву и вместе с товарищем помчался к летному полю. Там и в самом деле стояло четыре самолета, причем один из них, «мессершмитт», находился совсем рядом. Пилот копался в кабине, пытаясь что-то починить и сыпя отборными ругательствами.

Беглецы опустились на землю и осторожно поползли по направлению к этому самолету.

— Сейчас я справлюсь с ним, — тихонько произнес Хельверсон. — Подожди меня.

Громадный норвежец неслышно возник у нацистского летчика за спиной и в мгновение ока свернул ему шею, опустив бесчувственное тело рядом с самолетом.

— Это гнусное порождение Хель больше не будет бомбить наши деревни, — грозно прорычал гигант.

Фаллон торопливо забрался в кабину.

— Нелс, садись сюда, нам необходимо поспешить! Надо успеть, пока…

Его слова были прерваны звуком пистолетного выстрела. Резкая боль пронзила тело Хельверсона, кровь хлынула из его плеча. Правая рука его бессильно повисла.

При беспорядочном свете вспышек выстрелов американец заметил нацистского офицера в темной форме, чем-то похожего на сильного молодого волка. Виктор Хейзинг, который за это время стал его личным врагом! Он единственный не поддался всеобщему заблуждению и не отправился за беглецами к фьорду. Не скрываясь, он пробирался по глубокому рыхлому снегу к самолету, поднимая пистолет для второго выстрела. Пуля отрикошетила от брони в точности там, где в салоне находилось место пилота.