Гарет Ханрахан - Святой из тени [litres]

Длинные столы до того массивны, что Эладора вдвоем с Эмлином еле тянули их по полу. Сильва толкнула стол одной рукой, отпихивая его к противоположному краю шатра. Несколько промлибов с другого конца павильона заозирались в замешательстве. Эладора успокаивающе махнула им.

– Да что ты такое? – прошипела Сильва беззащитному Эмлину. – От тебя смердит. Ну-ка, покажись. – Сильва воздела руку, внезапно вспыхнувшую внутренним светом, огненным, золотистым багрянцем, что загорелся под ее плотью. Кости старой женщины проступили в пламени черными линиями. Другой рукой Сильва оборвала завязки шатра, и полог опал, закрывая дневной свет. Единственным источником освещения в этой части павильона вдруг стала ее огненная рука, и громадные тени от нее плясали на холщовых занавесях.

Тень Сильвы окутывал ураган и венчали огненные цветы.

Тень Эмлина, пока он в ужасе отползал по полу, казалось, отрастила восемь вытянутых ног. Какая-то потусторонняя напасть.

Сильва заворчала и сдернула со стола свою трость. Пламя с ее ладони, точно вода, потекло и подожгло палку. Старуха надвигалась на Эмлина.

– Мам, прекрати. – Эладора схватила Сильву за руку, но это столь же тщетно, как за ручку двери останавливать паровоз.

– Отрекись от нечистого! Отрекись от прядильщика лжи! – наседала Сильва на Эмлина. Мальчишка как приколотый бился и корчился на полу. – От меня не отгородишься ложью! Отрекись!

Содрогаясь от ужаса, Эладора опять вклинилась между мальчиком и матерью.

– Хватит! – Сильва ощерилась и оттерла дочь с дороги. Ее трость превратилась в пылающий меч. Эмлин скрутился в клубок, пряча лицо от ее гнева.

– ОТРЕКИСЬ!

Сильва ткнула огненным мечом в Эмлина, прижав раскаленный металл к его коже. Он заверещал от ожога и выкрикнул что-то на непонятном для Эладоры языке.

– Мать, прекрати! – Эладора отвесила матери пощечину, так крепко, как смогла. К ее удовлетворению, это возымело успех – пламя ушло, меч снова стал палкой, а Сильва судорожно зашаталась. Шатер словно вращался вокруг обеих; где-то вдалеке Эладора услышала, как небо прорезал гром. Хранители зовут его гласом Святого Шторма.

Эмлин пополз, не встававя с пола, он жалобно скулил, укачивал обожженную руку. И тут, невозмутимо, будто вытирала пятнышко грязи, Сильва наклонилась и провела ладонью по вздутой коже на руке Эмлина. Новое чудо – его раны исцелились в одно мгновение, на коже осталась только полоска красноты.

– Он… он… – Сильва опять грузно оперлась на трость, покачиваясь вперед-назад, словно собиралась грохнуться без чувств. Трость дымилась. – И ты – ты тоже. Ты… – Она теперь заплеталась, лицо одрябло. – Карильон. Ты с ней встречалась. – Голос у Сильвы странный, и вновь у Эладоры появилось болезненное впечатление, будто сквозь мать разговаривает нечто иное.

– Да, в Новом городе. Она мне жизнь спасла.

– Коварны ложные друзья. Но путь к истинным богам тернист.

Сильва покачнулась вперед и взяла Эладору за руку с ошеломляющей нежностью.

– Ах, помнишь, милая, как мы поднимались в горы к часовне Святой Алины? Лучи солнца блестели, как лезвия, они сдирали шкуру с этого мира и обнажали нам самое главное. Спасение нашей семье. Спасение нашему городу. Ох, дитятко, мы были так близки с тобой. – Сильва обняла Эладору, синюшные руки со стальными костями сомкнулись на ней, как захлопнулась клетка. Эладора застыла.

Полог шатра откинулся вновь, за ним показалась Мхари Воллер. Она поспешно вошла, легонько стукнула Сильву по руке и заворковала:

– Сильва Даттин, дорогая Сильвушка, нельзя тебе от меня убегать. Ты так ясно видишь богов, что не смотришь под ноги. Пойдем, тебе надо подготовиться. Вспомни, сегодня Цветочное Благословение и тебя ждут на службе. – Она повела Сильву из палатки, бросив обеспокоенный взгляд на Эмлина. Снаружи бурый поток приверженцев Хранителей в рясах, подобных той, что надета на Сильву. Спускаясь на поле, они выпевают хоралы и громко читают псалмы. Воллер тихонько подтолкнула Сильву, и та нетвердо побрела в толпу, присоединяясь к шествию. Ее голос сразу же влился в общий хор и был прекрасен, словно наплыв сладкозвучной мелодии большого церковного органа.

Эладора бросилась к Эмлину, оказать первую помощь. Мальчика трясло, и он оттолкнул ее, когда она опустилась рядом с ним на колени.

– Ничего страшного, – буркнул он. – Раны на нем пропали столь стремительно, что Эладора засомневалась – не померещились ли?

– Дай осмотрю, – настаивала она, но мальчик резко отстранился и вскочил на ноги, будто его дернули невидимые нити.

– Со мной все хорошо, – уперся он. Вытер лицо о плечо рубашки, сплюнул – и вот уже улыбается снова.

Ее временный ассистент Риадо просунул свою лопоухую голову под полог.

– Келкин выступает. Пора.

Чертово выступление. Ей надо идти, как бы ни хотелось остаться и приглядеть за Эмлином. Эладора поманила Риадо внутрь. Дала несколько монет и попросила увести Эмлина и тщательно о нем позаботиться. Купить все, что захочет. Найти целебную мазь. Мальчик оправился подозрительно быстро, и Эладора поставила зарубку – переговорить с Аликом о сыне. Если с Божьей войны за ним тянется духовная порча, то быть рядом с мальчишкой опасно для каждого. Если его поймает стража, то тут же отправит на Чуткий.

У выхода из шатра ее поджидала Воллер.

– Леди Воллер, если вам угодно считать себя хранителем моей матери, то, пожалуйста, предохраните ее от нападений на моего помощника. – «Кормите ее впроголодь», – подмывало Эладору добавить. «Засадите в позолоченную клетку. Держите в строгой узде, ибо кто знает, что наворотит она в своей ужасной силе. Сделайте с ней то, что Хранителям полагается делать с богами».

– Она хотела тебя повидать. Она переживает за тебя – говорят, Эффро гоняет тебя по Новому городу, подвергая разным опасностям.

– Какое трогательное беспокойство!

– Оно искренно. Она не… Она предстала не в лучшем виде, Эладора. Ты расстроила ее, и она потеряла контроль. Все потому, что она так редко бывает с тобой. Если бы вы виделись чаще, она не была бы в таком напряжении.

– Я должна идти на выступление Келкина. – Эладора подняла сумку. Кожа обуглилась – должно быть, соприкоснулась с огненной тростью матери. Внутри, кажется, все цело – неколько папок с промлибовскими документами, записная книжка, кошелек, отломленная рукоять меча Алины, что отдал ей Синтер, и этот безобразный роман «Костяной щит».

– Что-то не так? – Воллер нависла над ней, вглядываясь из-за плеча. Эладора закрыла сумку.

– Нет, все замечательно.

«Костяной щит» напомнил о недавней краткой встрече с Теревантом Эревешичем. У него экземпляр «Духовной и светской архитектуры» – и не просто экземпляр, а ее экземпляр. Во время Кризиса она забрала книгу из университетской библиотеки и в итоге таскала с собой по всему городу. Книга описывала возрождение Гвердона после войны с Черными Железными Богами трехсотлетней давности. Иллюстрировала, как постройки эпохи Восстановления возводились над разрухой, сожженными храмами, замурованными башнями прежних чудовищных божеств. В последний раз книга оставалась в берлоге Синтера, его конспиративном доме. Она вспомнила, как читала ее, как погружалась в былое, чтобы забыться от окружающих бед. Как пряталась в спальне, пока убийцы резали всех и вся в этом доме. Как эта книга опять нашла ее после всего того кошмара? Выследила, будто отрастила лапки и выползла из темного прошлого, с кровавыми пятнами на страницах.