Розанна Браун - Песнь призраков и руин [litres]

– …члены Совета, – закончила за нее Карина. У нее разом свело живот и сжало, будто тисками, черепную коробку. В этот самый миг с улицы донеслись звуки музыки. – Мою мать убил кто-то из ближних советников. Или, по крайней мере, подослал убийцу.

– Я не спешила бы со столь однозначным выводом, но, боюсь, пока все указывает на это. Измена где-то рядом.

Взгляд Хамиду остановился на царском кольце с печатью. На пальцах у трех правительниц из рода Алахари пришлось этой женщине видеть его – сначала у Пустельгиной тетки, потом у Пустельги, теперь вот у Карины. Контуры морщинок, прорезавших ее лицо, словно обострились, и оно совершенно утратило свое обычное стальное выражение. На долгую службу Верховной старшины пришлось и рождение будущей Пустельги, и приход ее к власти, и рождение двух дочерей царицы. Какие у этих двух женщин были личные отношения, Карина толком не знала, но чувствовала: утрата Хаиссы Сарахель для Хамиду – не просто утрата воином своего полководца.

– У вашей родительницы в детстве случались колики, – тихим голосом проговорила Старшина. – Я тогда была гораздо моложе, меня оставляли на часах у дверей детской. Она плакала ночами напролет. Дожить до ее похорон для меня… – Она запнулась и смущенно откашлялась. – Прошу прощения, ваше высочество.

Карина и не думала, что люди из Дозора способны на такие чувства. Однако этот внезапный прилив проникновенной человечности лишь сильнее выбил ее из колеи.

– Об извинениях не может быть и речи.

Дозорная поклонилась и удалилась, а хозяйка спальни долго еще сидела на кровати, стараясь «переварить» услышанное.

Если сведения Старшины Хамиду верны и преступную руку направил кто-то из Совета, тем более надо как можно скорее совершать Обряд Воскрешения. Пусть Пустельга сама покарает изменника! Как заполучить Сердце Царя, Карина уже придумала. Что касается двух оставшихся «ингредиентов», то о нкра она хотя бы уже слышала однажды. Значит, с него и стоит начать.

Следовательно, чтобы шанс на успешное проведение ритуала обрел хоть сколько-нибудь реальные очертания, нужно разыскать единственного человека, произнесшего это слово в присутствии принцессы.

Итак, на поиски Афуы Боатенг!

Во второй день Солнцестоя отсутствию принцессы на торжественном обеде победителей никто особенно не удивился. Слух о событиях на Пальцах Вдовы уже пронесся по всему Зирану – и к тому времени, когда вернулся к их первопричине, то есть к Малику, – уже обрел фантастические черты великой битвы Жизни со Смертью. Рассказывали, как Карина висела над пропастью, зацепившись за ограду одним пальцем, как «бродяги в кустах» отрывали от ее ног целые куски мяса… Сам юноша, с одной стороны, испытывал некоторое облегчение от того, что не пришлось столкнуться лицом к лицу с потенциальной жертвой так скоро после неудачного покушения, а с другой, более важной, – все сильнее нервничал и дергался.

Тем более что принцесса не явилась не только на обед, но и на поэтический концерт в университете, и на бега звероящеров. А теперь вот ее нет и на официальном ужине с победителями и высшими сановниками, хотя во дворце клятвенно обещали: будет. Сочувствие к юной принцессе при дворе стремительно сменялось подозрениями и скепсисом. Повсюду слышались разговоры:

– Помните, как Хаисса Сарахель заседала с нами прямо с утра на следующий день после смерти своих родителей? А эта? Мелкий несчастный случай – уже повод пренебречь всеми обязанностями!

– Ставлю десять дайров, что напилась и валяется без чувств где-нибудь на конюшне.

– А я – пятнадцать, что в темной подворотне!

И так далее и тому подобное.

Вельможи зубоскалили, кривили рты, хихикали, и от всего этого съеденная пища буквально рвалась наружу из Маликова желудка. И чем эта принцесса перед ними провинилась, что они так исходят желчью? Он сам и его земляки – другое дело, у них есть причина ненавидеть Карину, но придворным-то полагается быть на ее стороне! Или нет? В подводных течениях зиранской политики парень разбирался, мягко говоря, слабо, и мысленно распутывать всю эту паутину – кто тут с кем, против кого и почему «дружит» – ему с каждым часом становилось все труднее.

Не в силах больше прислушиваться к грубым шуткам и насмешкам придворных, Малик сосредоточил внимание на танцовщице, которая в ярком сплетении шейных платков легко, без видимых усилий кружилась внутри целой гирлянды обручей, свисавших с потолка. Дело происходило в парадном зале Лазурного сада, где победители вместе с сановниками вкушали изысканные блюда и смотрели акробатическую реконструкцию по мотивам оджубайской истории.

Исполнители скользили по центру зала с изумительной грацией, умудряясь выразительно подавать свои реплики, вертеться, прыгать и совершать разнообразные кульбиты одновременно. Начали они с подробного изображения жизни и нравов пустыни до взлета Кеннуанской империи. Эта часть особенно увлекла Малика – в свое время Кеннуа так основательно покорила и перемолола первобытные племена Оджубая, что от их быта и культуры почти ничего не сохранилось.

Однако главным героем представления выступил все-таки Царь Без Лица. Следуя незыблемой вековой традиции никогда не представлять публике его подлинного облика, артист, игравший эту роль, был в маске, изображавшей какую-то дикую помесь домового с исключительно уродливой свиньей. Наконец наступил черед сцены, где Баия Алахари узнаёт, что ворота Зирана перед фараоновым войском открыл не кто иной, как ее собственный муж.

– Но почему, любовь моя? – вскричала Баия. Слезы потекли по ее лицу, что не помешало ей выполнить весьма впечатляющее обратное сальто. – Как мог ты предать меня столь жестоко?

– О, никогда тебя я не любил. Люблю я только… ВЛАСТЬ! – Царь Без Лица вскинул руки к небу, и с потолка заструилась какая-то черная пелена, а барабаны выдали оглушительную дробь.

Даже пафос постановки не мог перекрыть трогательности истории о Баие и Царе Без Лица – одного из любимых преданий Малика.

Видела бы все это Надя. Наверняка она упросила бы артистов позволить ей попрыгать по брусьям и полазать по канатам. Иное дело, что он сам бы ее ни за что не пустил туда.

– Эта легенда никогда не устареет, верно? – заметил придворный, стоявший поблизости.

Малик коротко кивнул, не решаясь взглянуть спросившему в глаза. Победителей рассадили за отдельные столы, а прочие приглашенные свободно подсаживались то туда, то сюда, чтобы иметь возможность пообщаться со всеми пятерыми. Сразу бросалась в глаза нехватка на ужине представителей Лунного и Земного знаков – впрочем, неудивительно, учитывая, что обе Сизигии выбыли из соревнований. «Раны» у болельщиков еще не успели затянуться…