Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

– И часто у них такое? – я иду следом в деревянную тень.

– Первый раз подобную истерику вижу, даже при «вертушках» такого психа не случалось. Что-то странное идет за тобой, – Вячеслав проходит сарай насквозь и сдвигает брус с массивных ворот.

Знакомый сарай. Полгода назад здесь урчала разбитая вдребезги «девятка». Толстенный столб, втрое мощнее против сломанного, подпирает обновленный настил крыши. Вячеслав хмыкает, глядя на мое лицо.

– Чего косишься? Такое бревно и танк выдержит, помоги прицепить люльку! – Вячеслав кивает на второе отделение сарая.

В центре возвышается достопамятный «медведь», не утративший своей мощи и боевого задора. Пылинки, золотясь в бьющих из щелей шпагах солнца, легонько облетают его в вечном броуновском движении.

Из-под дерюги вылезает остроносая коляска на двух человек, похожая на каноэ с двумя колесами по правому борту. Два места, где взрослые люди усядутся только в позе эмбриона, когда колени затыкают уши. Я впервые вижу такую коляску, раньше катался в одноместной люльке, и то на мешках с картошкой.

Помогаю Вячеславу выкатить и прикрепить чудо инженерной мысли, собранное из двух «уральских» люлек. Сразу видно, что «каноэ» редко пользовались – коврики внутри не стерты, поручни как новенькие.

– Снимай веревку, сейчас кататься поедем! – Вячеслав резким рывком заводит мотоцикл.

Пока я развязываю узел, мягким мехом пощекотало по ноге, ещё один вырвавшийся кроль забился под калитку. Оставив серые клочки шерсти на ребристых досках, кролик со всех ног припускает по улице, только уши сверкают вдалеке. Я провожаю взглядом животное и натыкаюсь на смотрящие в упор глаза. Девушка-соседка цепляется в толстую балку забора на своей стороне, упругая грудь взволнованно вздымается под тонкой тканью сарафана.

– Зачем ты пришел? Уезжай сейчас же! – звонко кричит девушка.

Забор дрожит под напором, доски трещат, казалось, ещё немного и тонкая стенка рухнет плашмя, накроет кусты красной смородины. Сдерживающая веревка трепещет на ветру, я замираю с жесткими концами в руках.

Столько жаркой ненависти под нахмуренными бровями ещё нигде не встречал. Если бы в нежных руках дрожал автомат, то я давно был бы прошит насквозь. А пока глаза заменяли пули – лишь толстая кожа спасает от дыр.

– Сейчас уеду, не надо так нервничать. Успокойся, пожалуйста! – я стараюсь вежливо улыбнуться.

– Марина, не кричи, а то соседи прибегут, – из дома выходи понурый Федор и поворачивается ко мне. – Держи рюкзаки, укладывай на второе сиденье.

– А как мы все уместимся? – я подхватываю тяжеленных «лягушек».

– Я не еду, задержу перевертней насколько смогу! – желваки темноволосого парня резко дергаются под тонкой кожей.

Девушка за забором закрывает рот ладошкой. Большущие глаза налились влагой, заискрилось солнце на ресничках.

– Зайди в дом и не высовывайся! Не выходи, чтобы не произошло! – рявкает Федор, но старается не смотреть на суженую.

– Да как же так, Федя? Не ходи, пожалуйста, – в девичьем голосе прорезаются слезы.

– Я сказал – зайди в дом! Я вернусь, Марина, постараюсь задержать как можно дольше, и обязательно вернусь, – Федор подходит к ней по аккуратной грядке, даже не обращает внимания на молодую поросль лука, которая пытается тянуть к солнцу слабенькие стебли.

Пальцы аккуратно стирают слезы на глазах подруги, ладонь ласково прошлась по щеке. Мы же с Вячеславом тактично отвернулись и занялись подготовкой к пути. Рюкзаки юркнули в менее глубокое сиденье, сверху лег тент. Застегивали быстро, не глядя друг на друга. До ушей доносились женские всхлипы и успокаивающий рокот Федора.

– Не пущу! Родимый, милый! Не уходи! Оставь его в покое, тварь!!! – последнее предложение явно относится ко мне.

На мое счастье подоспел Иваныч. Я растерялся. Вроде бы я должен бороться с оборотнями – потому и тварь?

– Марина, возьми себя в руки! Ничего с твоим оболтусом не случится! Перевертни охотятся за ним, – кудрявая голова кивает в мою сторону, и старший берендей добавляет раздраженно. – Федор, успокой же ты, наконец, свою женщину!

Федор через забор целует Марину, та пытается обнять парня, но оба касаются заговоренной веревки и отпрыгивают друг от друга, словно коснулись раскаленного металла.

Под ногами Федора хрустят невысокие кусты смородины. Слезы струятся ручьями по девичьим щекам, всхлипы чередуются с негромкими завываниями. Сколько себя помню, никогда не мог терпеть женские слез. В таких ситуациях не знаешь, как успокоить, но хочешь, чтобы перестала плакать и рвать душу на части.

Марина отходит, не сводя глаз с Федора, руки мнут подол сарафана. На крыльце девушка останавливается, лицо кривится болезненной гримасой, и она опрометью кидается в дверной проем. Громыхает коричневая дверь, и за ней слышатся всхлипы и поскуливание.

Федор бросает на меня неприязненный взгляд, но молчит.

Ревет мотор мотоцикла. Иваныч успокаивающе хлопает насупившегося берульку по плечу. Тот понуро выходит на зеленеющую улицу.

– Привет, соседи! Направляетесь куда, с утра-то пораньше? – мимо проходи упитанная женщина с небольшой собакой на поводке. Собака, помесь дворняжки с немецкой овчаркой, то жмется к ногам хозяйки, и жалобно скулит, то дергает поводок, увлекая дальше.

– Здорово, Григорьевна! За сморчками думаем смотаться, а то надоели прошлогодние соления. К тебе за сметаной придем. Нацедишь? – усмехается Иваныч. – А что это с Графом?

– Да вот сама не пойму. Прогулялись до автобуса, проводили папку на работу – все было нормально. И вот недавно Граф как взбесился, так и дергает поводок, чуть руку не оторвал, окаянный! – женщина замахтвается концом поводка, но пес даже ухом не ведет на угрозу, косясь на нас перепуганными глазищами. – Иваныч, а кто у вас бьется в дверь?

Мы невольно поворачиваемся к дому, дверь ощутимо вздрагивает. Иваныч хмурится, глазами указывает нам на мотоцикл. Вячеслав накидывает шлем, я залезаю в узкий лаз люльки, Федор запрыгивает на дерюжку, под которой томятся рюкзаки.

– Кто-то забыл закрыть кроликов, вот они и ломятся, Григорьевна! Ладно, поехали мы, а уже по приезду самый забывчивый вылижет сени. Пока пусть порезвятся, все равно не выбегут! – Иваныч залез на заднее сиденье мотоцикла, стилизованный медведь ощутимо проседает под весом.

– Доброй охоты, ребята! – собака ещё раз дергает поводок и увлекает женщину за собой.

Только спустя несколько мгновений я понимаю, что соседка говорила про грибы, а не про нашу охоту. Резким поворотом руля Вячеслав выводит мощного зверя на дорогу. Я вижу, как в окне у Марины колыхнулась занавеска. Федор встречается со мной взглядом и тяжело вздыхает.