Алексей Калинин - Война кланов. Охотник 2 [litres самиздат]

– Не переживай, Федор! Все нормально будет! – Иваныч подмигивает ему. – Только вспомни все, чему я тебя обучал и дай нам хотя бы полчаса. Дальше мы справимся сами.

К этому времени мотоцикл выруливает на полотно дороги и остановливается. Вячеслав легко спрыгивает с сиденья и подскакивает к слезающему Федору.

– Держись! – крепкие руки заключают побратима в кольцо сродни объятиям удава.

– Вы сами не оплошайте! А мне что? Маринка дырки заштопает, а к синякам я от Иваныча привык, – Федор натянуто улыбается и потом обнимает Иваныча.

– Давай и с тобой, что ли, обнимашки устроим! Сиди-сиди, а то потом не залезешь обратно! – Федор наклонился над люлькой, и мы хлопаем друг друга по спинам. – И откуда же ты свалился на нашу голову, пузан такой?

– Так получилось. Федор, позовешь на свадьбу? – я ободряюще подмигиваю ему.

Знать бы, чем обернется это превращение Марины… Чем она мне отомстит… Ни за что бы не уехал.

– Посмотрим на твое поведение! Езжайте же! – Федор начинает снимать с себя одежду.

– Федор, после езжай к Марии и ни на шаг от ее кровати, нужно будет – утку поменяешь и в магазин за йогуртом слетаешь! Славка скоро к тебе присоединится, – выдает последнее наставление Иваныч.

Федор дурашливо козыряет, зацепившись ногой за штанину. Вячеслав крутит ручку газа, «Урал» утробно взревывает и чуть не встает «на попа». Я оглядываюсь на удалявшегося Федора, когда свежий лесной воздух прорезает протяжный волчий вой. Мускулистое тело Федора поворачивается в сторону воя.

Федор скрывается за поворотом, мы разгоняемся до легкого свиста в ушах. Тоненько взвизгивает ветер, проникающий в узкие щелочки шлема. За спиной слышится рев неимоверной силы, будто во сне захрапел огромный великан, ему вторит пробирающий до глубины души вой.

Вячеслав напрягается за рулем, на широкое плечо успокаивающе ложится ладонь Иваныча. Мы мчимся дальше, удаляясь от рева и воя. Вячеслав летит, не выбирая дороги, под широкие колеса попадают ямы, коляска пару раз скользит по обочине. По стеклу шлема ударяет широкий зонтик борщевика и оставляет пыльный росчерк на память.

Я отбиваю колени, которым упираюсь в стенку коляски. За спиной по дну гулко катаются рюкзаки. Иванычу приходится прикрикнуть на водителя, чтобы вел мотоцикл аккуратнее. Из-под глухого шлема Вячеслава по шее скатывается капля, не могу точно определить – пот это или слеза.

Мы летим на всех парах, обгоняем редкие автомобили, уворачиваемся от встречных сигналящих машин. Руки костенеют на горячем пластике поручня, за который приходится цепляться, чтобы не выбросило на поворотах.

Из кустов выныривает машина милиции с моргающими мигалками, громкоговоритель требует прижаться вправо. Недовольно урча, могучий зверь сбрасывает скорость и съезжает на обочину, колеса оставляют глубокий след в песке.

– Слезаем и готовимся к бою, это не обычные менты! – бросает Иваныч. Для человека его массы он очень легко соскакивает с сиденья.

– Давай быстрее, Михаил Иванович! Федя же не всесильный! – Вячеслав выключает мотоцикл.

Я тоже вылезаю из коляски. Белая машина с голубой полосой останавливается перед мотоциклом, наружу неторопливо выходят три милиционера. Три могучих защитника правопорядка, форма почти лопается на мощной груди, в теле ни капли жира – эти люди мало походят на работников, постоянно сидящих в кабинетах. Идут развязно, чувствуют свою власть на безлюдной дороге.

– Ваши документы! – громко требует вышедший из-за руля лейтенант.

– Перестань дурака валять! Что вам нужно? – за всех отвечает Иваныч.

Милиционеры переглядываются, стоящий позади сержант тихонько расстегивает кобуру. Стрелка заслоняют от берендеев широкие спины передних, но я успеваю увидеть, как рука тянет черную рукоять.

– Отдайте «последнюю кровь» и уезжайте подобру-поздорову! Против вас ничего не имеем. Пока не имеем, – усмехается лейтенант.

Иваныч начинает открывать рот для ответа, когда на мои глаза резко опускается красная пелена.

Режим охотника активирован

Реакция увеличена, скорость увеличена, сила удара увеличена

Внимание: вас окружают пять оборотней

Внимание: из-за превосходящих сил противника рекомендуется побег

Побег? Ага, бегу и волосы назад. Хренушки, система Игры не видит, что два оборотня за меня, а это уже не мало… Включаюсь в режим охоты…

Я вижу картину со стороны: как пригибаюсь около коляски-каное; как отшатываются берендеи; как в замедленной съемке выдергивается пистолет; как приседают впереди стоящие милиционеры.

Это происходит так отрепетировано, так слаженно, словно отрабатывалось годами. Одним взглядом я охватываю всю картину, и тут же с глаз пропадает багровая пелена. Рука на автомате дергает из кармана иглу.

На солнце тускло блестит бордовая молния и вонзается в поднимаемый кулак.

От выстрела вороны испуганно взвиваются с высоких берез. Пуля свистит над ухом присевшего Иваныча, срезает вьющийся завиток. Вслед за падающей прядью сгибаются и берендеи. Мозг выхватывает происходящее кусками, а тело уже начинает двигаться вперед.

Треск рвущейся ткани, злобный рык и скуление заднего милиционера, ухватившегося за раненную руку – все сливается в единый звук. И этот единый звук заглушает второй выстрел.

Выпавший пистолет грохается на асфальт и посылает маленькую смерть в неизвестность. Не успевает пистолет успокоиться в пыли, как рядом шлепается выдернутая игла, и задний перевертень срывает с волосатой груди светло-синие лохмотья рубашки.

Друг напротив друга встают оборотни разной породы. Первый раз я вижу перекинувшихся живых берендеев – Михаил Иванович и Вячеслав похожи на ожившие курганы. Огромные тела в коричневой шерсти, медвежьи морды скалятся кинжальными зубами, злые глаза не отрываются от противников. Как две капли похожи на того манекена, что остался в моем тренировочном зале, такие же крупные и мощные. Где-то глубоко внутри дзинькает радость, что сейчас они за меня.

Перевертни на три головы ниже берендеев, мускулистые лапы хватают воздух. Одно биение сердца, и пространство над асфальтированной дорогой взрывается ревом и ударами. Злость нашла выход на пустой дороге.

Я прыгаю к дальнему противнику, проскальзываю под махом лапы и врезаю крепким апперкотом. Оглушительно клацает челюсть, сила удара оказалась так велика, что даже по окостеневшим холкам режет острой болью. Мохнатая морда запрокидывается к небу, а жилистое тело оборотня грохается навзничь.

В стремлении удержаться и ухватиться за что-либо, черные когти хлещут по моему лбу, срывают лоскуты кожи. Горячие струйки тут же тянутся вниз, застревают на бровях и ползут по переносице. Перекувырнувшись в воздухе, оборотень приземляется на четыре лапы, прижимается к земле, словно пес перед броском.