Валерий Сабитов - Ард Айлийюн

Листья берез необычно желтые, с краснотой, в коричневых прожилках. И трава не та, — без сочности, зелень бледная, худая. Сандр поднял голову. Кроны, покачиваясь под слабым северным ветерком, шуршат и поскрипывают, царапая бледное, почти бесцветное небо. Неуютно, клонит к печали. Как бы Арри опять не впал в нее… Но нет, в этом своя, привлекающая прелесть. Нет, осень, — не подарок Империи, не ее первое зримое приветствие!

— Джахар! — оторвавшись от новизны осеннего очарования, спросил Сандр, — Что там?

Джахар стоит рядом с Нуром, занятым осмотром Волшебной Лампы, приложив обе ладони к левому уху.

— Не понимаю, нет ассоциаций. Слышу звон. На пределе распознаваемости. Ритмичный, в одной тональности… То ли музыка где-то, то ли механизм какой-то действует. Не природный звук.

— Больше никто не слышит? — спросил Сандр.

Ответил Нур:

— Нет. Благодаря Джахару высшая чувствительность к звукам в отряде у меня. Но я — на втором месте. Следовательно, звучит или за горизонтом, на севере. Или… Если ближе, то источник слаб. Это маловероятно…

Сандр принял решение:

— Двигаемся дальше. Но не по дороге, а рядом. Камень хоть и прикрыт почвой-травой, копыта звучат осязаемо. Будем настороже. Чем ближе к цели, тем опаснее. Я не прав?

День прошел спокойно, но к вечеру звон обозначился четко, и кроме Джахара, его слышали Нур, Сандр и Глафий. По общему мнению, так может звучать колокол, подобный тому, что висел на колокольне храма Арда Тэлямийн. Настроение понизилось, кому хочется дважды погрузиться в имперскую атмосферу. Переживания вылились в слова.

— У них все другое: небо, звуки, храмы.

— И ароматы…

— Ладно!.. Грязь, смрад, отсутствие разума… Собранное вместе, оно называется Империей. Империя владеет теми, кто живет в ней. И мечтает обладать теми, кто вне её границ. Вот еще — границы! Пограничные вышки, заборы и бараки… Требуется не один оперативный отряд: пройти по Арду Ману и уничтожить все ростки заразы. Иначе…

— Иначе красноглазое Нечто разгуляется по нашей земле. По-хозяйски, как под теми звездами.

«Отчего это? Почему я склонился к минусу? И ощущение такое, будто мир вокруг вдруг сжался, уплотнился… И вязкость в нем, ранее небывалая. Ведь нет ни видимых, ни слышимых причин. Разве что дальний отзвук».

Сандр слушает отряд и отдаленный звон, пытаясь понять смысл изменений в восприятии. Чувство опасности, — это проверено, — никогда не подводит. А сейчас впечатление двойственности: будто оно есть, и будто оно всего лишь тень, уходящая следом за светом. Как сгусток тумана, ждущий рокового ветерка. Все айлы подвластны незримому. Как глаза Нура потемнели, лицо напряглось! Пытается войти в суть неуловимых перемен, добраться до источника.

Но дорога отряду намечена до начала эпохи… И не свернуть. Притяжение Цели усилилось, а это значит, — надо спешить.

— На Дорогу, Воронок! — приказал Сандр, — Кто-то нас испытывает. Посмотрим на испытателя.

Мягко зазвучали под копытами скрытые травой времени древние камни. Но не затих колокольный отзвук. И через четверть долгого дня к звону примешались сопутствующие стуки, скрипы, шуршание. Мир сгустился ощутимо, склонив головы лошадей. Но в айлах пробудилось ощущение легкости: отряд увидел источник звука. Глафий гулко рассмеялся, удивившись тембру смеха. И сказал чужим сверхплотным баритоном:

— И тут часы! Не имперские, нет. Родным от них духом веет, свойским.

Отряд остановили часы, возведенные над Дорогой. Аркой две опоры, а меж ними громадный ящик с циферблатами, обращенными к четырем сторонам света. Звон и все прочие звуки шли изнутри ящика, украшенного множеством разномерных стрелок, движущихся с разной скоростью.

— Еще одно чудо доазарфэйровской магии, — спокойно сказал Нур, спешившись, — Сандр, будьте наготове. Я осмотрю дорожную арку. У часов должен быть владелец.

Нур встал под арку.

Множественный звук слился в единый ритм, подчиненный бою скрытого колокола. Только теперь Сандр отметил: на протяжении взгляда кругом ничего живого. Ни зверя, ни птички, ни пчёлки… Никому не хочется попасть в поле магии искусственного времени. Именно так: само время тут движется по-иному, и воздействует на живое иными ритмами.

По большому, основному циферблату Нур простоял около пяти минут. И вернулся к отряду.

— Я установил контакт, — сказал он, — Сейчас явится часовщик. Он где-то рядом, но я не определил, где точно.

Глафий возмущенно поворошил бороду:

— Надо сорвать защиту с его убежища. Не нравятся мне те, которые прячутся.

И, словно в ответ на его угрозу, часовщик явился совсем рядом, чуть в сторонке от Зари. Люк, замаскированный слоем дерна, скрывал вход в подземное убежище. Худой, в скромной серой накидке, с серой бородой до пояса, он походил на серую тень, обретшую самостоятельное бытие. Невольно поднялся вопрос: кем и каким был тот, кому принадлежала тень?

Голос хозяина часов соответствовал внешности: хрипло-скрипучий, невыразительный.

— Как давно не было у меня гостей. Никто не ходит по Большой Дороге. На север — опасно и незачем. С севера — некому. Живущих у гор не интересуют звуки степей и лесов.

— Ты кто такой, серая мышь? — строго спросил Глафий, — Что за устройство возвел поперек нашей Дороги?

Седобородый широко раскрыл глаза и прокашлялся. После чего голос обрел толику привлекательности:

— Так вот вы кто… Айлы! Живущие не по ритмам времени, а по наитию собственных снов. На вас действует магия моих Часов. Айлы вышли в Большой мир. Следовательно, айлы заинтересовались разницей между правдой и истиной… Так?

— Можно и так сказать, — мирно, с готовностью к диалогу, сказал Сандр, — Пока мы уяснили лишь: не всё из того, что есть правда, является истиной. А ты как считаешь, часовщик?

Серобородый часовщик сделал попытку улыбнуться.

— Я считаю? Я не только считаю. Я еще и знаю: истина, — это когда правда остается таковой в любых условиях. В любом месте и любом времени. Не так важно, что вы думаете обо мне…

Нур улыбнулся. Ему понравились слова серобородого. И ослабло давление на айлов ритма Часов. Правда искусственного времени не выше живой правды айлов.

В разговор счёл нужным вступить Джахар, который давно морщился от проникающих в него звуков.

— Пусто место кругом. Знаешь почему? Отвечаю: гармонии в твоих часах нет. Шум немузыкальный.

— Но что есть музыка? — спросил часовщик, — Ты умеешь отвечать на свои вопросы. Ответь на мой, попробуй.

Джахар развел руками в стороны, поднял их к небу, после чего помолчал минуту по Часам, по их большому циферблату. И сказал с придыханием:

— Музыка, — это то, что изъято из мировой гармонии, из растворенных меж звездами первослов. Правильно скопированное и верно приспособленное. Айл, человек, — всего лишь собиратель и исполнитель. Композиторов нет. А ты решил, что стал им?! Мелодии миров нескончаемы и бездонны. Изберешь не ту ноту — и нарушишь гармонию внутри и кругом себя. Ты избрал не те ноты, часовщик. И не ту жизнь. Человек должен жить под светом звезд, а не в вырытой под минутами яме.