Ольга Лебедь - Звездные духи. Дух Января

Я прошла несколько коридоров, чтобы мне уж наверняка никто не помешал – по дороге встретилось несколько парочек, шумно щебечущих на подоконниках. На меня они обращали внимания ровно столько, чтобы проследить укоряющим взглядом, вроде «Что ты тут забыла?». Я не обижалась – праздник во всех вселил задор. Я сама была практически на седьмом небе от счастья. Не хватало, пожалуй, только Ковена рядом, но ведь к нему я и направлялась.

Меня зовет Ковен. Эта приятная мысль грела мне душу, пока я перемещалась в снежном вихре к моему повелителю. Как он там? Смог ли уйти незамеченным? Не ранен ли? Как Риден-то, в конце концов?

Я оказалась в каком-то темном помещении. Сначала мне показалось, что это комната Ковена, но присмотревшись, поняла, что ни разу здесь не была. Больше всего помещение было похоже на заброшенный склад: по крайней мере, вокруг были полуразбросаны, полурасставлены ящики, а каких-либо голосов, свидетельствующих о планомерной работе, слышно не было.

Я уже готова была испугаться, гадая, что же приключилось здесь с заклинателем, как вдруг увидела их – стоящих темной кучкой у стены. Все друзья Ковена. И он сам – в центре, с твердо опущенной головой.

Меня захлестнула радость. Вот он, Ковен, живой, здоровый! Я метнулась к нему, воскликнув его имя, но в смятении остановилась, потому что заклинатель не поднял головы. Мальчики смотрели на меня такими глазами… Мне вдруг показалось, что одновременно с чувством восхищения, которое вызвала моя внешность (в иной раз я бы покраснела от такого внимания), в их взглядах читалось… жалость, разочарование. Как будто они очень хотели извиниться.

– Ты сегодня очень красивая, – произнес Риден, но его фраза прозвучала как «Зачем ты сегодня именно такая?»

У меня пропали все слова.

– Ребята!.. – беспомощно сказала я. – Ковен!

– Тебя не задели? – резко перебил он. От него так и веяло мрачностью.

– Нет, – замотала я головой, слабо улыбаясь, – со мной все в порядке…

– Хорошо, – мне показалось, что он с облегчением закрыл глаза. Затем он поднял голову.

Как он мужественно выглядел в тот миг! Брови устало, но решительно сдвинуты, глаза смотрят спокойно и прямо, губы неестественно крепко сжаты. Я залюбовалась им и в то же время почти испугалась, потому как ни у кого еще в глазах я не встречала такой боли.

– Джина, – ласково протянул он, будто в последний раз в жизни произнося мое имя. Затем его взгляд мгновенно затвердел, и я услышала решительное: – Я разрываю договор.

…Нет.

До меня не сразу дошел смысл фразы. «Я разрываю договор». Он не мог так сказать, мне послышалось, и правда послышалось, это всего лишь игра моего взбудораженного воображения…

– Ковен, – попыталась как можно мягче произнести я, а язык уже заплетался. Заклинатель резко прервал меня взмахом руки.

– Нет. Я не желаю ничего слышать. Я разрываю договор – и точка.

Нет, я не верю своим ушам!

– Ты не можешь!..

– Могу! – он как-то хищно и неестественно оскалился, от чего меня бросило в дрожь. – Еще как могу! Ты ведь не собиралась мне этого говорить? Ни тогда, ни позже? Обоюдное согласие или твое слово – ха! Я здесь заклинатель! Это я решаю, когда мне заключать договоры, а когда их расторгать! И последнее слово будет за мной – ты меня слышишь, Джина?

Кажется, я сильно побледнела.

– Ты не можешь быть таким сильным, – пролепетал кто-то моим голосом.

Звездные духи. Только очень сильный заклинатель может расторгнуть договор своим решением, и такие случаи бывали единицами. Но Ковен… Он не может…

– Ты не можешь так со мной поступить! – закричала я что было сил.

Но было поздно. Мальчики смотрели на меня с ужасом, а Ковен – он был страшен, как ни один звездный черт. Я была готова закричать от безысходности, но мой голос потонул в резком снежном вихре, взметнувшемся вокруг меня плотным столбом.

– Моим окончательным решением, я, Ковен, заклинатель звездных духов, разрываю с Джиной Янви, снежным духом, звездный договор. Да будут нерушимы мои слова. И да никогда мы больше с ней не встретимся…

Его глаза. Они были леденее моего самого сильного заклинания.

***

Я сидела под колонной, прижавшись спиной к стене, беззвучно роняя слезы на давно мокрые колени. Юбка платья посинела до цвета морского дна, просвечивая согнутые, уже не трясущиеся ноги. Мне было ничего не важно, мне было ничего не нужно, но о черепушку настойчиво билось одно его имя. А в груди нарастала пустота.

Кто-то остановился с левой стороны и стоял до того времени, пока я не подняла заплаканное лицо на нарушителя спокойствия. Это был Маджи Весен. В темно-изумрудном смокинге, в белоснежной сорочке, небрежно расстегнутой на груди. Волосы, как и ожидалось, собраны в низкий конский хвост. Зеленые глаза… Нет, только от него мне не хватало жалости! Я собралась выплюнуть всю накопившуюся ненависть ему в лицо, но из моих губ вырвалось только:

– Он разорвал договор… Мой хозяин, он…

И я зарыдала. Снова, надрывно, не успокаиваясь. Маджи сидел рядом, гладя меня по голове, а я, уткнувшись ему в рубашку, безнадежно портила его безупречность. Он ничего не говорил, что, в общем-то, не имело бы особого смысла, ведь я бы его все равно не услышала.

Не знаю, сколько прошло времени… Но я успокоилась. Щеки высохли, что еще нескоро станет с рубашкой, я тупо уставилась в невидимую точку где-то у Маджи в груди. А потом он заговорил.

– Я тоже люблю его. Своего хозяина. Не знаю, что делал бы, оказавшись на твоем месте, но я тебя понимаю. Больше, чем кто-либо.

Я подняла на него глаза, уставившись в изумрудную глубину. Странно. Мое сердце уже не трепетало, когда я находилась вот так близко, язык не стремился прилипнуть к нёбу, ладони не становились липкими от пота. Я смотрела в его глаза и видела… понимание, участие, друга. Больше не было недоступного красавчика, по которому сохнут все за редким исключением девчонки, а было нечто другое, новое.

И мне стало легче.

Впервые за долгие минуты я вздохнула грудью – и почувствовала, что успокоилась.

Маджи немного наклонил голову, определяя мое состояние. Он уже понял, что ему не за что волноваться.

– Ты сегодня особенно красивая, Джина, тебе ведь уже говорили? Не стоит тратиться на слезы в этот вечер.

Он встал и подал мне руку.

– У нас еще остался танец, – сказал он.

Хранение (залеплено бумагой)… из письма (подчеркнуто):

«…это был лучший вечер в моей жизни! Да-да, можешь не смеяться, у тебя такого точно не будет, ты же с трудом переходишь в следующий класс. То платье, которое мы выбирали… (зачеркнуто, пометка: «информация не имеет ценности») . Я была сногсшибательна! Ну вот, ты опять смеешься. Не смейся, говорю же тебе, когда играли «Нити» (зачеркнуто, пометка: «не имеет ценности») , меня трижды приглашали. Я была очаровательна, говорю тебе, сам Дельфи заглядывался на меня!