Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

– Я не про одежду, Кэл, – говорит Джулиан.

Я краснею и быстро отворачиваюсь, в надежде скрыть все признаки слабости и волнения.

– Ты, видимо, нет.

– И все-таки? – настаивает он, подходя ближе.

Я делаю так, как меня учили. Не отступаю.

– Отец сказал однажды, что приготовиться невозможно. Ты ошибаешься, если думаешь, что готов.

– Теперь я понимаю, почему ты выглядишь так, словно хочешь сбежать через окно.

– Спасибо, утешил.

– Твой отец тоже волновался, – мягко замечает Джулиан. Он осторожно кладет мне руку на плечо. Она почти ничего не весит.

Слова застревают у меня в глотке. Я не в состоянии сказать то, что хочу.

Но Джулиан достаточно умен – он понимает, что я имею в виду.

– Твоя мать однажды сказала мне: он жалеет, что у него так мало времени.

«Мало времени».

Ощущение от слов Джулиана – как от удара молотом в грудь.

– Нам всем не хватает времени, не так ли?

Дядя пожимает плечами в своей обычной раздражающей манере. Как будто он знает больше, чем я. Подозреваю, так оно и есть.

– По разным причинам, полагаю, – говорит он. – Странно, да? Все мы разные, но в конце концов хотим одного и того же.

Я избегаю его взгляда. Глаза Джулиана слишком похожи на глаза матери на портрете.

– Но желания, надежды, мечты…

Я прерываю его:

– Мне больше не доступна такая роскошь.

– Как мечты? – он растерянно моргает. Но в то же время Джулиан заинтригован. Дядя обожает загадки – и смотрит на меня как на загадку. – Ты станешь королем, Кэл. Ты сможешь мечтать с открытыми глазами и делать то, что хочешь.

И вновь я ощущаю удар молота. Грудь болит от мощи его слов, как и от стоящего за ними осуждения. Неудивительно. Я уже столько раз это слышал.

– Мне надоело объяснять, что это неправда.

Джулиан прищуривается, и я инстинктивно складываю руки на груди, словно защищаясь.

– Ты уверен? – спрашивает он.

– Если мы говорим о Мэре… она уже на другом конце континента. И она не…

Почти улыбаясь, Джулиан вскидывает руку с длинными тонкими пальцами. Руки у него мягкие, больше всего подходящие для переворачивания страниц. Он не пользовался ими в бою. Соратники в них не нуждались.

Я завидую Джулиану.

– Кэл, я, конечно, романтик, но, извини, в данный момент речь не о ней и не о твоем разбитом сердце. В моем списке проблем это далеко не первый пункт. Я тебе сочувствую, но прямо сейчас нужно подумать о многих, многих других вещах.

И вновь мои щеки вспыхивают. И даже кончики ушей. Джулиан замечает это и, к счастью, отводит взгляд.

– Собирайся. Я подожду за дверью.

Но время вышло. Нельзя больше прятаться.

– Как сказал отец, – бормочу я, усилием воли набрасывая плащ на плечи, – до конца приготовиться невозможно.

Я обхожу Джулиана и открываю дверь. Выхожу из-под защиты личных апартаментов. Такое ощущение, что я пробежал милю. Пот катится вдоль позвоночника. Нервы так и звенят. Я испытываю сильнейшее желание вернуться в комнату, спрятаться, никуда не ходить.

Джулиан шагает рядом. Он готов служить мне опорой.

– Подбородок выше, – предупреждает он. – Твоя бабушка рядом.

Я улыбаюсь, как могу. Улыбка кажется слабой и фальшивой. Как многое в эти дни.

Хрустальный купол Королевского суда – шедевр Серебряного искусства. В детстве я думал, что он сделан из звезд, похищенных с ночного неба и доведенных до совершенства. Он и сегодня сверкает, но не так ярко, как обычно. Красных слуг мало – многие предпочли оставить службу, хоть им и пообещали хорошую плату и пристойное обращение. Их нет, и столица не блестит так, как следовало бы во время коронации. «Я даже не могу выглядеть, как подобает королю», – с горечью думаю я. Мое правление начинается с разрухи.

Красные ищут свое место в изменившемся мире, а Серебряные силятся понять, чем это грозит остальным. Технические города почти опустели, с электричеством перебои повсюду, включая Археон. Наше производство скоро начнет страдать, запасы на складах уже истощаются. Я не в силах представить эффект, который недавние перемены окажут на подготовку к войне, на нашу армию. Я ожидал этого, конечно. Знал, что так будет.

По крайней мере, Озерная война окончена. Или, лучше сказать, первая Озерная война. Вот-вот начнется следующая. Рано или поздно Айрис и ее мать вернутся во главе армии.

Пока я иду по длинному проходу, направляясь к середине зала, вокруг раздаются перешептывания. Огромный зал отзывается эхом, как будто он наполнен шушукающимися призраками, которые насмехаются над моей неудачей, моим предательством, моей слабостью.

Я стараюсь не думать об этом, когда склоняю колени на глазах у десятков людей. Моя шея обнажена и беззащитна. Мы напали на Мэйвена после свадебной церемонии, которая состоялась здесь же. Кто поручится, что меня не ожидает такой же сюрприз?

«И об этом тоже не думай».

Я внимательно рассматриваю пол, на котором стою, – белый мрамор с угольно-серыми завитками. В этом помещении, лишенном ярких красок, особенно пестро выглядит собрание Высоких Домов. Настоящая радуга – на черно-белом фоне. Здесь может с удобствами разместиться тысяча человек, но сегодня пришли меньше сотни. Многие Дома выкошены гражданской войной. Их представители гибли в боях за обоих сыновей Дома Калора. Лероланы гордо стоят в своих пламенеющих нарядах, как и уцелевшие родственники Эванжелины – Самосы и Серпенты. Наших союзников, вроде Дома Лариса и Дома Айрела, тоже легко заметить. Есть и другие – кланы, которые раньше были верны Мэйвену, но теперь перешли на нашу сторону. Рамбосы, Велле, Макантосы. Красно-коричневый, зеленый с золотом, серебристо-синий. Некоторых Домов нет вообще. Не видно нимф Озаноса. То же самое касается Игри, Провоса и, к моему огромному сожалению, большинства целителей из Дома Сконоса. Нет ни одного Арвена. И они не единственные, кто отсутствует. Не сомневаюсь, Джулиан и Нанабель ведут учет всем уклонившимся, внимательно отмечая, кто наш союзник, а кто по-прежнему враг.

«Первых недостаточно, вторых слишком много».

Нанабель возвышается надо мной, стараясь не выдавать тревоги по поводу количества пустых мест в зале. Бабушкино лицо спокойно, бронзовые глаза почти пылают, когда она держит надо мной отцовскую корону.

– Да здравствует истинный король, Тиберий Седьмой! – говорит она твердо, и ее голос эхом разносится по залу.

Железо холодит мой лоб, но я не вздрагиваю. Меня учили принимать ружейные залпы и вспышки пламени, не моргнув и глазом. Но когда Серебряные вокруг начинают повторять слова Нанабель, я содрогаюсь. Они восклицают это снова и снова. «Истинный король». Эти слова отдаются в сердце. Я не сплю. Мне не мерещится.

Я король, законный король. Наконец я занял место, для которого был предназначен с рождения.