Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

– Честное слово, ты как будто забыл, на что мы способны, – с усмешкой отвечает Фарли.

Странное зрелище – видеть, как она смеется посреди боя и разрушений.

– Мы были вынуждены ждать, пока вода не поднимется повыше. К счастью, венценосные нимфы охотно оказали нам эту услугу.

Я вновь смотрю на воду, которая пенится вокруг кораблей. Они уже на уровне нижних утесов. Еще немного – и мы угодим прямо в пасть Озерным. Все их орудия будут направлены на нас. «Сомневаюсь, что это выгодная позиция».

Фарли, кажется, забавляет мое смущение.

– Я рада, что ты решил взглянуть на вещи с нашей стороны, Калор.

– С нужной стороны, – поправляю я. – Так, как должно быть.

Ее улыбка гаснет, но не от неприязни. Пожалуй, от удивления. Она слегка тычет меня пальцем в плечо. Впервые прикосновение Дианы Фарли ласково.

– Больше никаких королей, Калор.

– Больше никаких королей, – отзываюсь я.

Фарли, снаряды, корабли, вода, крики раненых солдат – всё пропадает. Я слышу голос матери. Как я его себе представляю.

«Кэл будет не таким, как прочие».

Мать хотела для меня определенного пути, совсем как мой отец. Она хотела, чтобы я был другим – но, тем не менее, оставался королем.

Надеюсь, она гордилась бы моим решением.

– К слову о королях, – бормочет Фарли, и ее лицо мгновенно меняется. Она выпрямляется и указывает на человека, пересекающего площадь. – Это же…

Черный плащ трепещет на ветру и откидывается, так что видно туловище, покрытое блестящей броней. Человек уверенно и быстро движется в толпе – и солдаты отскакивают прочь, уступая дорогу. Не замедляя шага, он ступает на разрушенный мост.

– Воло Самос, – говорю я сквозь зубы.

Что бы он ни задумал, добром это для нас не кончится.

Но он не останавливается, даже когда идти становится все опаснее. Корабли, поднятые искусственным приливом, находятся почти прямо под ним. Но он упрямо шагает дальше.

Через край.

Фарли ахает, когда он валится вниз – его плащ и доспехи отчетливо видны в просвет в тумане.

Я отворачиваюсь, не в силах смотреть, как он разбивается о стальную палубу.

На дальней стороне площади я замечаю бабушку в ее пламенеющем красно-оранжевом мундире. Она решительно смотрит на меня сквозь толпу солдат.

Джулиан, стоящий рядом с ней, опускает голову.

До сих пор он еще никого не убивал.

– Накатит еще одна волна, и мы сможем высадиться, – говорит мама, выходя из рубки на свежий воздух.

Дождь поливает ее ничем не защищенное лицо. Я следую за ней, телохранители тоже. Мамино туловище до горла закрыто черными и синими пластинами доспехов. Мы не желаем рисковать. Шальная пуля может прилететь в любой момент, и тогда всему конец.

– Терпение, мама, – говорю я, стоя рядом, как приклеенная. – Им не хватит сил для долгой обороны.

Надеюсь.

Тиберий Калор сам ослабил страну, предав собственных сородичей заодно с Красными. Отказался от всех шансов сохранить трон, который отобрал у своего проклятого брата. Археон падет, и скоро.

Я смотрю на утесы над рекой. Оба берега окутаны дымом и туманом. В небе мелькают молнии странного цвета, и я вспоминаю собственную свадьбу. Красные выродки и предатели из гор напали в тот день на город, хотя и с меньшим успехом, чем мы сейчас. Вода шумит вокруг, ласково качая корабли. Я с особой остротой ощущаю изгиб каждой волны – насколько хватает способности.

Разрушенный Археонский мост висит прямо над нами, продолжая осыпаться. Обломки падают в реку. Я поднимаю руку, и вставшая волна отметает в сторону особо крупный кусок бетона. За ним следует еще один, но какой-то странный. Переворачиваясь в воздухе, он поблескивает металлом. И летит прямо на палубу.

Я уже готова призвать очередную волну, но мама хватает меня за запястье.

– Пусть падает, – говорит она, не сводя глаз со странного предмета.

Я не догадываюсь, что это тело, пока оно не валится на палубу в нескольких метрах от нас. Кости хрустят, череп раскалывается, как дыня. Его серебристо-белое содержимое пачкает палубу. Зеркальная броня ломается – некоторые пластины превращаются в пыль от силы удара. Этот злополучный покойник – высокий мужчина, немолодой, судя по бороде. На нем черный плащ. Ткань отделана серебром.

Знакомые цвета.

Внезапно битва кажется нездешней, далекой, как сон; все, что за пределами моей видимости, заволакивает дымка. Мир сужается до человека, погибшего у нас на глазах. На нем нет короны. У него и лица-то больше нет.

– Вот и конец Воло Самосу и его королевству, – произносит мама, встав над его искалеченным телом.

Она ногой отворачивает плащ и, не дрогнув, шевелит остатки черепа.

Я отворачиваюсь, не в силах смотреть. Меня мутит.

– Королева Анабель выполнила обещание.

Продолжая изучать труп, мама цокает языком. Ее темные глаза обводят тело мертвого короля, словно она хочет покрепче запечатлеть его в памяти.

– Но это не спасет город и ее внука.

Собравшись с духом, я заставляю себя взглянуть на Самоса. Я знаю, что такое кровь. Очередной труп меня не испугает. «Из-за этого человека погиб мой отец, страна осталась без короля, а моя мать без мужа». Он заслужил именно такую смерть. Страшную смерть…

– Глупая женщина, – гневно говорю я, и мои мысли обращаются к Анабель Леролан и ее нелепой попытке остановить вторжение.

«Не получится. Цена уже заплачена».

Мама, удовлетворившись, отходит от трупа. Повинуясь ее жесту, двое телохранителей берутся за неприятную работу – убирают труп Самоса с палубы. Серебряная кровь пачкает сталь, пока они волокут его прочь.

– Все мы глупеем, когда дело касается тех, кого мы любим, милая, – небрежно говорит мама, сцепив руки перед собой. Она смотрит на одного из наших лейтенантов. – Огонь по обеим сторонам города. Не дайте им стянуть силы.

Кивнув, офицер возвращается на капитанский мостик и передает мамины приказы всей армаде. Наши и пьемонтские корабли откликаются – из орудийных стволов вырывается залп огня. Взрывы испещряют берега, откалывая от утесов куски камня и разрушая городские здания. Спустя несколько секунд враг с обеих сторон отвечает, но слабо. Большинство пуль бьют по воде или отскакивают от стали.

Мама наблюдает за противником с мрачной улыбкой.

– Рассеять их – и тогда все будет просто. Как только река достаточно поднимется.

Она имеет в виду тысячи солдат на нижних палубах, которые ждут сигнала, чтобы высадиться и раздавить тех, кто обороняет утесы.

Дует резкий ветер, донося до нас гул мелькающих в небе самолетов. Я сжимаю губы. Воздушный флот – единственное превосходство Норты, поскольку пьемонтских самолетов стало меньше, а наши сильно уступают качеством. Все, что мы можем делать, – отгонять их бурей. Наши немногочисленные воздушные суда отвлекают внимание вражеских летчиков от армады. По крайней мере, пока что это помогает.