Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

А что касается солдат, которых Тиберий по глупости послал к нам, наши люди справляются с ними без особого труда. Пусть даже атаку возглавляют сильноруки и быстры. Против них – многочисленные нимфы из Дома Озаноса, к чьим услугам река. И это наше преимущество.

Число неприятельских солдат вдруг начинает сокращаться.

– Телепорты, – гневно говорю я, глядя, как монфорские выродки то возникают на палубах, то вновь пропадают.

Они хватают последних оставшихся солдат и относят их в относительно безопасное место, на утесы.

– Противник, точнее его остатки, отступил с кораблей, – говорю я маме, чувствуя одновременно гордость и досаду. Норта боится нас и бежит.

Королева Озерного края вскидывает голову. Вид у нее необыкновенно величественный.

– Они намерены удерживать последнюю линию обороны. Очень хорошо.

И перед моим мысленным взором встает образ матери, которая шагает по площади Цезаря и поднимается по лестнице дворца, некогда бывшего моей золотой клеткой, чтобы воссесть на троне Калоров. Станет ли она императрицей, когда война закончится? Владычицей всего континента, от озер до моря, от ледяной тундры до пораженных радиацией Топей? «Не забегай вперед, Айрис. Битва еще не выиграна».

Я стараюсь сосредоточиться. Резкий запах дыма и крови помогает вернуться к реальности. Я глубоко вдыхаю, позволяя ему овладеть моими чувствами. Забавно – я ожидала, что вместе с королем Самосом умрет и мой гнев. Но я по-прежнему ощущаю его, глубоко в душе. Он гложет мое сердце. Отец мертв, и никакая корона, никакой трон его не воскресят. Никакое количество мести не избавит меня от боли.

Я делаю еще один вдох, глядя на воду. Посланница наших богов, она несет благословения и проклятия. В обычное время это укротило бы мою ярость. Близость к столь мощной силе, на свой лад, действует успокаивающе. Но прямо сейчас я не ощущаю знакомого присутствия.

Хотя… ощущаю что-то другое.

– Ты чувствуешь? – спрашиваю я, развернувшись к маме.

Доспехи, покрывающие мое тело, как будто сжимаются, грозя удушьем; все нервные окончания вспыхивают страхом. «Что это… что такое в воде?»

Мама замечает мою тревогу. На мгновение ее взгляд стекленеет, когда она призывает свою могучую способность и нащупывает в волнах то, что так меня напугало. Я, затаив дыхание, наблюдаю за ней.

Вот сейчас она скажет, что ничего не случилось. Это всё мое воображение. Какая-то путаница. Ошибка.

Мама напрягается, и ее глаза превращаются в щели. И дождь вдруг начинает казаться ледяным.

– Течение? – спрашивает она и, щелкнув пальцами, подзывает близстоящего офицера. Это перебежчик из Норты, и он живо повинуется. Лицо у него вытянутое и бледное. Ему как будто не по себе в синем Озерном мундире.

– Озанос, – резко говорит мама, – если ваши нимфы подняли еще одну волну…

Он дрожит и низко кланяется. Озанос и его многочисленные родственники не так одарены, как мы, но достаточно могучи. Не говоря уж о том, что в нашем плане они играют ключевую роль.

– Я не отдавал таких приказов, ваше величество.

Я прикусываю губу и пытаюсь нащупать своей способностью громадное нечто, которое движется в воде. Оно слишком массивно, чтобы сбить его с курса.

– Кит? – бормочу я, не веря собственным ощущениям.

Мама качает головой. Она тоже на грани.

– Больше, тяжелее. И не одно.

За спиной у нас офицеры торопливо собираются на мостике. На корабле начинают завывать сирены. Этот звук, словно нож, рассекает воздух.

– Держитесь! – кричит один из офицеров.

Мама обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Мы в ужасе ждем, чувствуя течение под нами, в то время как в глубине нечто движется. Это, должно быть, какие-то механизмы. Неведомое нам оружие.

Первый удар оно наносит в середине строя – один из кораблей внезапно кренится. Слышится стон рвущегося металла. Ниже ватерлинии вспыхивает взрыв, во все стороны разлетаются пена и шрапнель. Пьемонтский корабль загорается, и взрыв в пороховом погребе сносит переднюю часть корпуса. Жар обжигает, но я не могу отвернуться – в священном ужасе я смотрю, как корабль тонет меньше чем за минуту, унеся в своем чреве боги знают сколько жизней.

Флагман содрогается под нами и лязгает, когда что-то бьет в корпус под водой.

– Толкай, Айрис, толкай! – приказывает мама, выпуская меня и подбегая к поручням.

Она наклоняется, вытянув руки, и вода, повинуясь ее воле, отступает.

Я присоединяюсь к ней и позволяю своей способности взяться за дело. Я давлю и толкаю, пытаясь отогнать то, что таранит наш корабль. Но оно непомерно огромное и тяжелое, и у него есть мотор.

Мы так заняты защитой корабля, что я почти не замечаю, как колышется вокруг нас армада. Некоторые корабли, не дожидаясь приказа, стараются развернуться; они движутся по вспененней реке, среди многочисленных стальных туш, которые то появляются из воды, то вновь погружаются. Пот выступает у меня на лбу, смешиваясь с дождем, и я ощущаю соленый вкус на губах. Он жжет глаза; я моргаю и отвлекаюсь.

– Мама! – выговариваю я.

Та стоит, воздев руки, как будто может вытащить этих чудищ из воды. От напряжения она рычит, но все звуки теряются в вое ветра.

Вновь сверкает молния, и синий зигзаг обрушивается вниз. Я не успеваю его отразить, и он попадает в соседний корабль. Вода и плоть шипят. Солдаты с воплями прыгают за борт, чтобы избежать жуткой смерти от электрического тока. Их тут же поглощает бурлящая вода.

– Мама! – повторяю я, уже громче.

Сквозь стиснутые зубы она выговаривает:

– У этих Красных негодяев есть подводные корабли. Корабли и оружие.

– Мы с ними не справимся?

Ее глаза сверкают ярко даже на фоне бури. Даже несмотря на то, что удача внезапно отвернулась от нас. Мама резко опускает руки.

– Только ценой больших потерь. Да и то никаких гарантий, – произносит она, словно завороженная.

Я пытаюсь вывести ее из ступора.

– Надо подняться на утесы, выйти на сушу. Мы можем опрокинуть их…

Телохранители подступают ближе – напряженные, готовые к действию. Они ждут приказа королевы.

Не обращая внимания на них, мама смотрит на меня.

– Разве? – спрашивает она, и ее голос странно мягок и отстранен. Как будто она только что проснулась.

Мама похлопывает меня по спине – ее прикосновение холодно и мокро. Она устремляет взгляд куда-то на палубу. Я поворачиваюсь и смотрю туда же, но вижу лишь последние следы крови Самоса, которые темнеют на стальных плитах. Напоминание о мести.

Даже дождь не может смыть эту кровь. Даже боги не в силах исцелить эту боль.

Я вздрагиваю, когда очередной корабль уступает атаке и опрокидывается килем вверх.

– Значит, все кончено? – спрашиваю я.

Мамины пальцы сплетаются с моими.