Виктория Авеярд - Шторм войны [litres]

– Кончено? – выдыхает она, сжав мне руку. – Нет. Нет. Но прямо сейчас я хочу вытащить дочь отсюда живой.

Впервые за день я оборачиваюсь и смотрю в сторону моря. Это путь к отступлению. Я сглатываю, ошеломленная внезапным поворотом событий. Такое ощущение, что мне вырвали сердце.

Но выбирать можно лишь между смертью и поражением.

– Поплыли домой.

После стольких дней плена, когда меня, лишенного браслетов, душили Молчаливым камнем, вспышка пламени – все равно что вода для умирающего от жажды. Я позволяю огню лизнуть себя изнутри, задержаться на коже, как нежный поцелуй, а потом полыхнуть – так яростно и мощно, что проклятый электрикон отлетает. Он падает, и Мэра тоже – оба валятся на каменные плиты площади Цезаря.

Я бегу, не оглядываясь, и за мной тянется шлейф огня. Еще один взрыв я держу наготове, в кулаке, используя всю энергию, чтобы он не потух. Ноги несут меня через площадь – никогда еще я так не бегал. В силе и быстроте я уступаю Кэлу, однако страх придает мне бдительности и храбрости. Царящий в Археоне хаос – ключ к моему спасению. Не говоря уж о доскональном знании дворца. Дворец Белого огня был моим домом, и я его не забыл.

Внезапного появления сотен бойцов Алой гвардии более чем достаточно, чтобы отвлечь людей Кэла, которые пытаются устоять против Озерных. Тем не менее, я не поднимаю головы – черные волосы падают мне на лоб, скрывая всем известное лицо.

«Эти солдаты были на моей стороне. И им следовало на ней оставаться».

Внезапно внутренний голос менятся.

«Глупцы они, все до одного», – усмехается мать. Я почти чувствую призрачное прикосновение ее рук – она поддерживает меня и не дает споткнуться. «Променять тебя на этого несчастного бесхребетного мальчишку. Конец династии. Конец эпохи».

Она права. Она никогда не ошибалась.

«Если бы только отец видел тебя сейчас, Кэл. Если бы он видел, каким ты стал и что сотворил с его королевством».

Среди моих многочисленных сожалений есть одно, самое сильное. Отец умер, любя Кэла, веря ему и не сомневаясь в безупречности своего первенца. Иногда я думаю: нужно было просто оставить все как есть. Сделать так, чтобы отец понял, насколько несовершенен его идеальный сын.

Но у матери имелись свои причины. Она лучше знала.

Это всего лишь еще один неизбранный путь. Мертвое будущее, как сказал бы Джон.

Очередной снаряд взрывается поблизости, и, как раньше, я им пользуюсь для маскировки. Дым и пламя окружают меня, не причиняя вреда и позволяя скрыться. Я не могу вернуться в Казначейство, пока вокруг снуют Красные крысы. Но есть и другие способы добраться до подземки, ускользнуть из Археона незамеченным. Туннели, которые знакомы мне лучше всего, начинаются во дворце, и я как можно осторожней пробираюсь туда.

Проклятый поезд. Будь проклят тот, кто украл его. Трусливый хорек, который теперь катит на нем, целый и невредимый. Ну что ж, по рельсам можно идти и пешком. К темноте я уже вполне привык. Что такое несколько миль? Сущие пустяки. Тьма всегда окружала меня, упрямая, как несмываемое пятно. Она вечно следует за мной.

Но куда я пойду? Куда могу пойти?

Я – свергнутый король, убийца, предатель. Чудовище с точки зрения любого человека, у которого есть глаза и капля здравого смысла. В Озерном крае, в Монфоре, в собственной стране меня ждет смерть. «Я это заслужил, – думаю я на бегу. – Мне следовало умереть тысячу раз, подвергнуться сотне казней, каждая из которых мучительнее предыдущей».

Я думаю об оставшейся позади Мэре, распростертой на каменных плитах площади – но уже готовой вскочить и броситься в погоню. И о брате, который возглавляет храбрую, но бессмысленную оборону, защищая город и неправедно добытый трон. Я усмехаюсь, перескакивая через несколько ступенек на хорошо знакомой лестнице. Пламя в моей руке трепещет, сокращаясь до искры, но я возвращаю его к жизни и позволяю окутать свою ладонь.

В отличие от площади, во дворце пусто. Те придворные, которые не сражаются, скорее всего, прячутся в недрах дворца, забаррикадировавшись в своих покоях, ну или тоже сбежали. Так или иначе, ничто, кроме моих шагов, не нарушает тишину, когда я пересекаю переднюю. Всё здесь знакомо мне как собственные пять пальцев.

Пусть даже сейчас полдень, в коридорах темно и холодно, окна затянуты туманом и дымом. Электричество мигает, когда сеть отзывается на происходящее снаружи; лампочки хаотически выключаются и выключаются. «Вот и хорошо», – думаю я. В своей серой одежде я сливаюсь с тенью. Я частенько делал это в детстве – прятался в нишах и за занавесками. Шпионил, подслушивал – не для матери, а просто из любопытства.

Кэл частенько шпионил вместе со мной, когда у него выдавалась свободная минутка. Или прикрывал меня на уроках, говоря наставникам, что я болен или занят. Очень странно: я все помню, но стоящие за этим эмоции почти полностью исчезли. Связь, которая, несомненно, соединяла нас с братом, рассечена или хирургически удалена моей матерью. И ее невозможно отрастить заново.

«Но он пытался. Искал средства. Хотел спасти тебя». Мне чуть не делается дурно от этой мысли, и я ее отгоняю.

Дверь тронного зала тяжелее, чем я ожидал. Забавно, но я никогда не отворял ее сам. Всегда рядом был охранник или Страж, обычно тельки. Чувствуя себя немощным, я упираюсь в нее плечом и приоткрываю ровно насколько, чтобы проскользнуть внутрь.

Трона нет, Молчаливый камень утащили – Кэл знает куда. Он вернул на место отцовский трон, страшилище из алмазного стекла. Я с насмешкой смотрю на это блестящее чудище, символ нашего отца, его короны и всего, чего ему недоставало. По бокам стоят другие кресла – одно для Джулиана Джейкоса, другое для бабушки. При воспоминании о них обоих у меня кривятся губы. Без посторонней помощи Кэл ни за что не сумел бы зайти так далеко. И эта змея Айрис меня бы не выдала.

Надеюсь, она сейчас тонет в реке, захлебнувшись собственной способностью.

Нет. Надеюсь, она сгорит. Если не ошибаюсь, такова кара, которую посылают ее боги, – вечно страдать от противоположной стихии. А может быть, Кэл и Айрис поубивают друг друга. В прошлый раз им это почти удалось.

Мечтать не вредно.

Дверь слева от трона невелика – она ведет в личные апартаменты короля. В их числе – кабинет, гостиная и зал совета. Когда я захожу в комнату, где стены увешаны полками, свет снова гаснет, оставив меня в полутьме. Высокие окна выходят в пустой серый двор. Я иду быстро – и считаю. Раз, два, три…

У четвертого окна я останавливаюсь и начинаю считать полки. Третья сверху… К счастью, Кэл не успел переставить книги. Иначе он бы обнаружил механизм, прикрепленный к увесистому фолианту, который посвящен экономическим колебаниям последнего десятилетия.