Артем Лунин - Время жестоких чудес

– Ну а ты чего скажешь? – поинтересовался кто-то, толкнув Норика в плечо.

– Отстань от него, – посоветовали из угла. – Не видишь, еле жив человек.

– Не вижу, – упрямо отозвался сосед. – Пусть расскажет еще об Александре. Слышь, может, мне дочку с ним как-нито свести?

– Опоздал, приятель, – прогудел дядька Шон с другого конца стола. – Есть у него зазноба…

Но распространяться на эту тему не стал. Норик неохотно стал рассказывать про Алека, потом кто-то налил ему еще, и он увлекся.

– Смотрю, Роки лежит на земле и совсем помирает, Алек подбежал, лицо у него было как у одержимого яррком, мне показалось, добить собирается, чтоб не мучился. А потом, когда он забрал боль… Меня зацепило самым краем, я чуть не заорал. Все, думаю, оба не жильцы. И так обидно мне стало…

Я хватаю за шиворот, вздергиваю его на ноги, тащу за собой, за нами кто-то волочет Роки. Потом Верея заорала, Алек подскочил, схватился за меч и бросился сломя голову прямо через огонь, ажно ворот в моих пальцах остался. Я-то огонь обошел, тут меня сбили с ног. И вот я лежу и понимаю, что не успеваю, вот-вот звиздец, в смысле амба. Не поверите, вся жисть перед глазами пронеслась. И тут Алек из горящих кустов появляется, как демон из Базеса.

А мой противник уже меч опускает и… – Норик осенил себя Знаком. – До конца дней не забуду. Смотрю, локоть у него как сам собой в другую сторону вывернулся, меч из руки улетел, а кольчуга затрещала и огнем вспыхнула. Как он орал… Я подобрал секиру и убил его, ей-бо, из милосердия. Потом, когда хоронили тех, которых решили не отдавать, этого хоронили самым первым. Кольчуга на нем оплавилась и прикипела к коже. Бррр…

Девочка, выдворенная из дома вон, слушала повесть в кусте смородины прямо под окном, замирая от сладкого ужаса, и непроизвольно почесывала укушенную крапивой ногу.

Они встретились около двух камней.

Вечер был тих и печален. Остывая, камни потрескивали, и тогда беричи творили охранительные знаки. Их было никак не меньше ста человек, воличей же всего двадцать семь, но болотники боялись так явно, что Алек ощущал их страх как липкую болотную грязь на коже.

Он передернулся от отвращения. Все происходящее удивительно напоминало то, как радоничи пресмыкались перед людьми империи. Они отдавали своих детей в Школу, позволяли судить своих преступников и преступивших, покорно платили дань…

Чем же воличи лучше империи? Дело лишь в масштабе.

Дело всегда лишь в масштабе. Вот, например…

Алек попытался отвлечься, разглядывая камни. Масштаб… Майнусу легко говорить, что Узору нет разницы, держишь ли ты мыслью камешек или валун. Сейчас Алеку его слова казались сомнительными.

Ни болотники, ни воличи не знали, что было здесь раньше – Храм неизвестных богов, знакамень или просто граничный знак. Но впечатление камни производили зловещее. Два огромных, в четыре человеческих роста, столба торчали из каменистой почвы. Алек отстраненно прикинул, смог бы доставить сюда эти камни и установить. Пожалуй, смог бы…

– Вот главный зачинщик, ведьмак по имени Руго, да простятся ему прегрешения его, – напыщенно объявил суетливый низкорослый толстячок. В зелени произошло трепыхание, и вперед вытолкнули шеренгу пленников в разорванной одежде, лица их были закрыты мешковиной.

Могучий мужчина, сопровожденный толчком, покатился по траве, рванину сорвали, явив миру лицо, украшенное синяками. Один глаз заплыл фингалом, второй сверкал воинственной синевой.

– Лидия.

Девушка сама сделала шаг вперед, споткнулась. С ее лица сняли ткань. Эдмунд с любопытством разглядывал ее, ему нечасто приходилось видеть низинниц. Когда посланники воличей являлись в их деревни, болотники прятали своих домочадцев от сглаза.

Лидия оказалась невысокой, курносой и веснушчатой. Она во все глаза смотрела на ряды войев, но в ней не было страха.

– Паль.

А вот юноша боялся, хотя умел скрыть это. Коренастый, широкоплечий, явно очень сильный, но темное лицо носит отталкивающие признаки близкородственного брака.

– Верди.

Белый как лунь старик, на лице выражение презрения – не к иноплеменникам, к сородичам.

Берич продолжал выкликать имена. Еще одна девушка, еще один юноша, кажется, брат и сестра, пожилая женщина…

– Дара.

Невысокая рыжеволосая девушка с разбитым в кровь лицом вылетела из рядов и растянулась на земле. Юноша-урод попытался помочь ей подняться, из зеленых рядов вышел человек с рисунком змея на щите, ударил древком копья. Дара вскрикнула и упала, юноша зарычал и получил краем щита в лицо.

Старший вой услышал эхо ярости, Узор слегка двинулся, и «змей» покатился кувырком и воспарил в воздух, копье вырвалось у него из руки и нацелилось в лицо, нити Узора скрестились на шее. Он захрипел, царапая ногтями горло в напрасной попытке сорвать невидимую удавку.

– Теперь это наши пленники, – сказал Алек, и Эдмунд почувствовал, как в воздухе расходится чистая ярость. Еще немного, и может случиться непоправимое… Он потянулся мыслью и ожегся о пылающую ауру юноши. Узор звенел от напряжения, потом Алек дернул плечом, висящее в воздухе копье с хрустом преломилось, полузадушенный воин тяжело сел на землю, с хрипами вдыхая воздух.

Распорядитель беричей поклонился и что-то забормотал, Алек, не слушая его, помог подняться женщине. Эдмунд выдохнул.

– Мы надеемся, что прискорбное недоразумение разрешилось к обоюдному удовольствию… – пел соловьем распорядитель, но его никто не слушал. Дара оказалась последней выданной воличам. Длинная цепь звякнула о камни.

Алеф, почти невидимый в пятнистом комбинезоне, давшем прозвище пластунам, ждал. Ночь пахла полынью и вербеной. В небе низко плыл тусклый серп Месяца.

Стратиг опаздывал. Хотя сэниры не опаздывают, они задерживаются. Алеф смотрел на небо, отсчитывая минуты и часы, и раскладывал по полочкам своей необъятной памяти сведения о племени воличей.

Воличи считались примитивным племенем. У них была письменность, прикладная химия, начатки сложного производства и цехового разделения. Правили поселениями риваны, большой вес имели наставники, исполняющие также судебные функции. Преступлений у воличей почти не случалось – тоже одна из характерных особенностей малоразвитых племен.

Но культура Света…

Бета пошутила как-то, что Ар Юдиктум Тулл, план общего образования в империи, и планы, по которым учатся дети воличей, словно составляли одни и те же люди. В этой шутке была большая доля истины – и в Каррионе, и у воличей общее воспитание Света включало агрессивную и пассивную телепатию, основы телекинеза, термокинез и основные приемы исцеления и самоконтроля.

Воспитание детей враждующих сторон отличалось только одним.