Вера Камша - Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

– Альдо говорил то же самое, но про себя… Про Ракана и эориев.

– Альдо говорил, Кабитэла делает.

– В Доре погибли не только Морен с Дейерсом.

– В Доре погибли те, кто прельстился подачкой зачумленного. Я не говорю, что Кабитэла милосердна, я даже не говорю, что она справедлива, но мы здесь, и мы должны принять ее волю как данность.

Ойген явился утром, но не раньше, чем принесли завтрак. Бергер объявил, что узнал о воссоединении отряда генерала Ариго с армией фок Варзов после полуночи и, принимая во внимание рану и долгую дорогу, решил отложить дружескую встречу до утра, в чем рассчитывает быть понятым правильно. Ариго блаженно потянулся и заверил гостя, что о неправильности не может быть и речи, но ему хотелось бы знать, когда его примет фок Варзов.

– Сначала я тебя провожу на осмотр к генерал-штаб-лекарю, – охотно перешел к делу барон. – Командующий хочет знать ожидаемые сроки твоего возвращения в строй.

– Я вообще-то уже вернулся. Как Вольфганг?

– Искренне рад, что ты жив и не попал в плен. И он рад не просто как человек, хотя ты ему очень дорог. Ты ему нужен как военачальник. Как ты себя чувствуешь? Это не праздный вопрос, но я задал бы его и чисто из дружеских соображений.

– И пошел бы к кошкам!

– Ты верхом уже ездишь?

– Пробовал, но на второй день сдался и пересел в повозку.

– Тебе понадобится спокойный конь. Я этим займусь, но то, что ты при всем своем упрямстве пересел в повозку, вызывает беспокойство.

– Со мной все в порядке. – Вдаваться в подробности Ариго не стал. Из-за дорожных неудобств нога заживала не так хорошо, как хотелось бы, но генералу раны мешают меньше, чем солдатам, тем более на биваке.

– Ты краток, и потому я склонен тебе верить. К сожалению, я не могу последовать твоему примеру. У нас не все в порядке, и я не могу быть кратким, описывая положение, в котором мы находимся. Сперва я должен принести тебе свои извинения. В оценке Бруно оказался прав ты, а не мы.

– Неважно…

– Это очень важно с учетом того, кто командует и кто подчиняется. Я понимаю, ты вежлив и не хочешь задним числом расстраивать тех, кто ошибся. Это правильно, когда речь идет о маршале. Старик очень переживает свои заблуждения и слишком много о них думает, чтобы об этом напоминать. Но ты поступишь не лучшим образом, оберегая от расстройства меня. Я полностью заслужил твой выговор.

– Хорошо, тебя я оберегать не стану. Что у вас произошло? Я кое-что вытащил из курьера, но сложить картину целиком мне не удалось.

– Эта картина в очень несветлых тонах, – «обрадовал» бергер. – Мы вопреки твоим предостережениям пропустили маневр Бруно. К счастью, нашу ошибку частично исправили «фульгаты». Когда дозоры донесли о появлении крупных сил врага, армия была на марше, приличной оборонительной позиции не наблюдалось, а времени ее искать дриксы нам не оставили. Фок Варзов сделал все, что мог: успел собрать войска в кулак и подготовился к бою. Бруно очень решительно и успешно атаковал и начал нас теснить. Армию ожидало упорное и очень невыгодное сражение, но появление в тылу у дриксов корпуса Ансела предоставило нам передышку. Бруно остановил наступление.

– Это я знаю, мне непонятно, почему дриксы сдали назад. Так удачно начать и не развить успех…

– Фок Варзов считает – и я вновь разделяю его мнение, – что обманувшую нас неожиданность Бруно готовил всю зиму. Теперь ему пришлось решать на ходу, и фельдмаршал вновь стал тем, кого мы знаем, – он предпочел не рисковать и остановил преследование. Наши потери оказались меньше, чем могли бы быть, и, самое главное, – армия отошла в порядке и смогла выбрать удобное место сосредоточения. Расположение Тармы относительно дорог и других городов, хоть и не лишено недостатков, позволяет сохранять свободу маневра. Теперь, как ты видишь, мы отдыхаем, готовимся к новым боям и думаем, так что ты появился очень вовремя.

– Спасибо, только не надо… – Что именно «не надо», объяснить не получалось. Жермон не хотел и не мог советовать Вольфгангу. Неясное чувство опасности, прихватившее генерала на исходе зимы, оправдавшись, стало бесполезным. Он не знал, что сделают дриксы, и еще меньше знал, что нужно делать фок Варзов, а барон смотрел на собеседника, явно ожидая объяснений. Жермон подкрутил усы и решил продолжить расспросы: – Я правильно понял, что Бруно занялся Доннервальдом, а вас пока не трогает?

– Да. «Фульгаты» доносят, что фельдмаршал уже установил осадный лагерь и подтянул тяжелую артиллерию. Очевидно, в ближайшее время следует ждать штурма. В случае успеха Доннервальд станет базой дриксов и опорным пунктом в их будущих действиях, но мы постараемся им помешать. Отсиживаться в обороне маршал не намерен. Теперь я хочу узнать о тех твоих подвигах, которые ты не включил в рапорт.

– Да ничего особенного мы не делали. – Скрип колес, боль, облака и тени от них… Военные знают все это и так, а домашним о дурном не рассказывают. – После столкновения с «Забияками» для верности двинули в обход. Сначала – прямо на юг, через три дня повернули на восток. Прошли пару селений, но получить свежие новости до Гинсе, откуда я послал курьера, не удалось. Дриксов там, где мы шли, не видели, наши появлялись пару недель назад, и с тех пор никого не было. Часть народа, особенно те, кому есть что терять, убралась подальше в тыл. Оставшиеся не знают, что происходит, беспокоятся. Мы все-таки пустили волка в овчарню… Впервые с Двадцатилетней!

– Я тебя удивлю, если скажу, что теперь мы вынуждены содрать с этого волка шкуру? К сожалению, я с трудом представляю, как мы будем это делать, поэтому я расскажу тебе о другом. Из столицы пришли известия, которые тебя не только удивят, но и обрадуют.

Это было невероятно, но Руппи выспался. Спокойно, даже без снов. Солнечные зайчики на стенах намекали, что все замечательно, а будет еще лучше. Лейтенант потянулся, прогоняя остатки дремы, и уселся в постели, равно уместной в недорогой гостинице и береговой казарме. О Церкви напоминал разве что орденский знак над окном, но к алым львам в Метхенберг привыкли, так же как к капитанским перевязям. Руппи привычно провел пальцами по щеке, убедился, что неплохо бы повидаться с цирюльником, и потянулся за дожидавшимся его платьем. Свежим и добротным, но никак не герцогским.

Одолженные у Файерманов одежки тоже были здесь, валялись возле кровати; оказывается, ничего непоправимого с ними не случилось. Пара кровавых пятен и следы от штукатурки на плечах и спине. Штанам досталось больше – они были сплошь в светлой шерсти. «Львы» держат кошку, причем самой зловредной расцветки!.. Это забавно и вызывает доверие. Как и короткий ночной разговор. Лейтенанта заверили, что о его пребывании в Адрианклостер никто без его согласия не узнает, и отправили спать. Руппи поверил, взял под мышку возвращенную шпагу и поплелся в спальню. Кажется, даже пошатываясь. Подозревать предательство вчера не было сил, сегодня мешали солнце и дела, за которые в конце концов следовало приняться.