Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Городок Килуэрн, что находился рядом с эльфийской землей Суарэн, входил в число так называемых земель-наместников. Когда после войны Предэпохи часть эльфов пришла в эту землю, на месте города было стремительно разраставшееся поселение, в которое прибывали и прибывали жители пострадавших в войне земель.

Приход эльфов дал им надежду, что последние снова возьмут на себя решение всех проблем, помогут отстроить новые дома, наладят быт и жизнь. Новость о том, что эльфы хотят сделать свою новую землю совершенно обособленной, вызвала волну гнева.

Исполненные отчаяния жители и беженцы пригрозили, что, не получив никакой поддержки, выкинут эльфов подальше от поселения. И хотя земля вокруг него была свободна, стало совершенно ясно, что если не договориться, то никто не позволит измученным войной эльфам занять ее.

В качества компромисса, эльфы предложили лично выбрать и назначить Наместника, который будет управлять всеми делами от их имени, а так же пообещали оказывать всяческую посильную помощь.

Пример оказался заразителен — и за короткий срок возле некоторых земель появились другие земли-наместники.

С течением времени контроль эльфов над Наместниками становился все слабее и слабее пока, по сути, многие Наместники не стали полноправными хозяевами своих маленьких земель, с возможностью передавать власть по своему управлению.

Килуэрн был одной из таких земель. И именно в нем путников попытались убить.

Вернее, сначала ограбить, а после того, как несговорчивые Елайя и Мориан обнажили мечи, то грабители решили, что проще глупцов, свернувших поздним вечером в узкий, плохо освещаемый луной переулок, по-тихому пристукнуть, и уж потом спокойно, без спешки, обшарить вещи.

По-тихому не получилось — Вихрю под копыта улетела отрубленное Морианом запястье одного из грабителей, и Суна что есть мочи завизжала. К визгу добавился вопль покалеченного, а затем мрачный, спокойный голос единорога отозвался эхом:

— Я это есть не стану, оно же сырое. И наверняка грязное.

— Единорог! Проклятье из легенд — он сожрет нас! — истерично закричал кто-то и грабителей как ветром сдуло. Быстрее всех бежал новоявленный однорукий.

Единорог оскалил зубы в усмешке.

— Эх, эльф. Учись: пара слов и никакого насилия. Хорошо быть легендой. Особенно, когда тебе присваивают такие плотоядные качества.

Амарисуна тихо выдохнула и на несколько секунд закрыла глаза.

— Да как ты мог?! — завизжала она с новой силой так, что Мориан вздрогнул и выронил меч из рук. Смешинка попятилась и тоненько заржала. Елайя похлопала лошадь по холке и, подъехав к девушке ближе, зажала ей рот ладонью.

От неожиданности Амарисуна замолчала.

— Да ты рехнулась, — прошипела Елайя. — Хочешь, чтобы сюда всякая дрянь полезла? Мы и так изрядно нашумели.

— Фон отфубил фему фуку! — отчаянно забубнила в ладонь девушка. Ее трясло.

Спешившийся Мориан нашел в грязи под копытами меч и брезгливо вытер его краем плаща.

— Мало мне его от крови протирать, теперь еще от этого дерьма под ногами. Ну что ты разоралась?

— Ты даже его не предупредил! — Суна сбросила руку Елайи. — Просто рубанул сразу — и все!

— Предупредил? — усмехнулся Мориан, снова залезая в седло. — Амарисуна, это не эльфийская земля. И не Мэль, где все тошнотворно-вежливые, потому что школа Стражей под боком. Не хочешь остаться без кошеля или без жизни — покажи это как можно быстрее.

Суна насупилась.

Единорог брезгливо перешагнул через отрубленную конечность, переступил с копыта на копыто и повернул к Мориану голову:

— Ну, что? Твоя идея была до "Грустного единорога" коротким путем ехать?

И, кстати, что это за глупое название? Мы не бываем грустными, грусть бесполезна.

— И какими же вы бываете? — полюбопытствовала Елайя, трогая Дахо вперед. — Поехали, осталось чуть-чуть. Выедем на спокойную улицу.

Вихрь клацнул зубами.

— Мы бываем голодны, и голод приводит нас в ярость. Когда мы сыты, ярость сменяется полнейшим спокойствием и довольством. Все очень разумно и просто.

— То-то ты постоянно бубнишь, довольный ты наш, — проворчала Амарисуна. Единорог сделал вид, что не услышал ее.

Под спокойной улицей Елайя подразумевала узкую не слишком чистую дорогу, окаймленную одно- и двухэтажными домами. Скупое пламя факелов на стенах освещало грязненькие ставни, кривые ступеньки и трогательные клумбочки под окнами.

— Какое… неприятное место, — пробормотала Суна, плотнее закутываясь в накидку.

— А ты думала, везде чистота и благодать? — повернул к ней серьезное лицо Мориан, — нет, Амарисуна, с тех пор, как у этих мест нет стражей и покровителей, здешние владыки живут только по своим законам.

— Кто управляет Килуэрном? — Целительница шарахнулась от неприятно попахивающего мужичка, дернувшего ее за край накидки.

— Аппра. Сельтен.

— Но сельтены всегда признавали решения и голос эльфов? — недоумению Амарисуны не было предела, — как правители здешней земли могут не обращать внимания на эту… грязь?

Мориан устало вздохнул. Смешинка дернула мордой и недовольно фыркнула — мимо пробежало что-то большое и четырехлапое, пискнуло и скрылось в тени, отбрасываемой ближним факелом.

— Суна… — Елайя говорила мягко, как с ребенком, — здесь никто не слушает эльфов. Ваше слово больше не значит ничего. И землям не нужно, чтобы оно что-то значило. И потом, сельтены всегда были на другой стороне. Просто подчинились тому, кто оказался в войне сильнее, эльфам.

Амарисуна приготовилась было гневно возразить, но Мориан поднял руку, пресекая дальнейшие споры.

— Приехали, — Мориан остановился возле довольно чистого дома с окнами, закрытыми крепкими, тяжелыми ставнями. Эльфийка подняла голову и увидела доску, прибитую над дверью. На доске был нарисован единорог, с огромными, хмельными глазами и перекошенной мордой.

— А вот и "гнусный единорог", — содрогнулся Вихрь. — Действительно, на редкость паскудная вывеска.

— Подождите. Я сейчас, — спешился Мориан и скрылся внутри.

— Елайя… — начала было Суна. Девушка предостерегающе выставила вперед ладонь.

— Обсуждать происшедшее мы не будем, — категорично ответила она.

— Почему? — обескуражено спросила эльфийка. Елайя устало вздохнула.

— Потому, что Мориан действовал, как считал нужным и я с ним согласна. А тебе надо было, чтобы он протанцевал перед грабителем и трижды предупредил, что сейчас будет больно.

— Я вовсе не… — обижено начала было Суна.

— О чем говорим? — вышедший из "Грустного единорога" Мориан выглядел весьма довольным. Стоявший позади него человек округлил глаза, увидев Вихря, и часто-часто заморгал.

— Спешивайтесь — я договорился насчет комнат. О лошадях позаботятся.