Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Целительница повернула к Елайе голову и выразительно постучала пальцем себе по лбу.

— Я? Ничего. Это же э л ь ф ы вышли.

— Ну да, но общий смысл тебе понятен, правда? — ничуть не смутилась девушка. Суна промолчала.

Они перешли реку по узкому, аккуратному мостику, залитому водой, — Вихрь не забыл проворчать, что у него разъезжаются копыта, — и двинулись между домами, то и дело Размокшая земля почавкивала и причмокивала, будто собиралась подзакусить идущими. Единорог брезгливо поднимал ноги и сетовал, что его нежное чувство прекрасного отказывается воспринимать необходимость марать тонкую белую шкуру брызгами.

Суна вертела головой, пытаясь разглядеть, куда именно они идут, но из-за дождя составить какую-то общую картину о деревне было крайне тяжело. Вслед за женщиной они свернули налево и очутились перед большим домом, рядом с которым стоял широкий навес. Под навесом дремали две лошади, спины которых были накрыты плотной тканью, возле каждой стояла большая кормушка с зерном.

— Ставьте своих… коней, — женщина покосилась на Вихря, — сюда. Сейчас нет времени идти до стойла.

Голос у нее был тягучий, низкий, и слова она выговаривала медленно, словно подбирая.

— Ты тут посмотри за всем, ладно? — Попросила Суна Вихря. Единорог двинул ушами в знак согласия.

— Пойдем, — женщина, дождавшись, пока они снимут чресседельные сумки, указала на дверь дома.

Елайя и Мориан переглянулись. Женщина посмотрела на их оружие.

— Пойдем, — повторила она, — два эльфа и одна — наполовину — из нас. Мы живем тихо, но знаем и помним многое. У нас не принято оставлять пришедших к нам под дождем без еды и крыши над головой.

Мориан заметно смутился.

— Ты не пялься на нее, а иди, давай, я замерзла, — на эльфийском огрызнулась на него Суна.

Мориан едва заметно улыбнулся и шагнул за порог дома, вслед за женщиной, открывшей дверь.

Внутри было тепло, пахло деревом и сухой травой. В большой комнате, в которую они попали, стояло два стола и четыре широких длинных скамьи, покрытые толстым слоем разноцветной, набитой чем-то мягким, ткани.

Суна пощупала одну из них и со счастливым вздохом упала на скамью. Ноги гудели. В углу стояла вырезанная из дерева фигура — худощавая женщина, держащая в руках пучок трав.

— Это Моруша, — женщина погладила фигуру по плечу, — она следит за тем, чтобы у нас все было хорошо и помогает тем, кто добр сердцем.

— Как следит? — не поняла Елайя, — прямо сейчас? Здесь?

Женщина заморгала.

— Ну, не здесь, а везде… — она замялась, подбирая слова.

— Мне трудно объяснить. Я сейчас. Садитесь пока, надо представить вас остальным.

Женщина прошла в соседнюю комнату, которая, по всей видимости, вела в другие помещения, вглубь дома — шаги быстро стихли.

— И чего теперь? — спросила Елайя, оглядываясь по сторонам.

— Подождем, — Мориан с видимым удовольствием оперся спиной на скамью.

Снова раздались шаги, и спустя несколько мгновений в комнату вошли трое мужчин — двое пожилых, третий — на вид немного старше Мориана, женщина средних лет и уже знакомая провожатая. Вошедшие и спутники уставились друг на друга.

— Я — Оронк, — представился после непродолжительного молчания седой мужчина, с пронзительно-синими, умными глазами, — я один из Старейшин. Это — Морн, Патка, Аланша и уже знакомая вам моя дочь, Шалина. Желаем вам тепла в нашем селении.

Мориан поднялся со скамьи и поднял ладонь в приветственном жесте. Суна затаила дыхание, но, к ее радости, Старейшины никак не отреагировали на клеймо. Или сделали вид, что не отреагировали.

— Я Мориан Чилуэнь. Это Елайя, и Амарисуна Ноэйл, — представил эльф девушек. Суна сделала попытку подняться, но Аланша остановила ее жестом — отдыхай.

— Спасибо за то, что пустил нас к себе, — продолжил Мориан.

Тот, кого Оронк назвал Паткой, подошел к закрытому ставнями окну и распахнул их. Кроме серой пелены и косых струй дождя не было видно ничего.

— Когда-то мы предлагали эльфам помощь в войне…но вы отказались, приняв весь удар на себя и сохранили много людских жизней, — задумчиво сказал Патка. Голос его звучал глухо. — Многие смогли продолжить свой род благодаря вам. Многие смогли уйти и переждать войну. Мы помним добро, поэтому Шалина впустила незнакомцев в деревню.

— Так чего там пускать-то? — простодушно удивилась Елайя. — Кто угодно может пройти через реку.

Оронк усмехнулся и смешно пошевелил густыми усами.

— Это старая земля. На ней осталось много секретов, которые знаем мы, и не знают другие, — загадочно ответил он. — И чужим они не открываются.

— Отец, давай я покажу комнату, где они смогут переодеться, — мягко вмешалась Шалина. Старейшина спохватился и всплеснул руками — жест, почему-то развеселивший Амарисуну.

— Ну да, конечно… какие сейчас разговоры, когда вашу одежду выжимать можно.

Заболеете еще, не дай Богиня. Проводи их, Шалина. Встретимся за ужином.

Вслед за Шалиной, хлюпая водой в сапогах, путешественники прошли через анфиладу комнат, свернули — казалось, что дом бесконечен и каким-то непостижимым образом все разворачивается и разворачивается в пространстве — и остановились перед закрытой дверью

— Я извиняюсь, — сказала Шалина, открывая ее, и показывая просторную комнату, — эта для девушек, но здесь только одна кровать. А для Мориана… Рядом есть соседняя, где кадка для воды, в смысле, чтобы можно было помыться. Там можно переодеться, но, боюсь, спать придется внизу. У нас просто больше нет здесь свободных комнат, в смысле, чтобы приготовленных. Но когда ливень стихнет, мы найдем… — Шалика неловко завершила судя по всему непривычно длинный для нее монолог и замолчала, потупив глаза.

— Все в порядке, — Мориан улыбнулся смутившейся женщине. — Как только ливень стихнет, мы тронемся дальше. Нам надо доехать до Умбариэля как можно скорее.

— О, как хорошо, что вы это сказали, я потом покажу дорогу, она поможет срезать вам путь, — повеселевшая Шалина отступила на шаг.

— Переодевайтесь и отдыхайте. Я позову вас на ужин.

— Какое удивительное гостеприимство, — села Елайя на кровать, как только за Шалиной закрылась дверь. — Мориан, выходи, мы переоденемся.

— Приятное место, — согласился эльф и встал рядом с Амарисуной.

Целительница поежилась. Уже знакомый ей холодок тихонько коснулся кожи, заставив вздрогнуть.

— У меня рядом с тобой мурашки по коже идут…

— Мориан! — Елайя кинула в него сапогом. — Ну выйди же! У меня зуб на зуб не попадает, я хочу снять наконец это мокрое тряпье!

— Апчхи, — поддразнил ее эльф, но послушно вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Елайя со счастливым вздохом скинула второй сапог.

— Суна, ты переодеваться будешь? — позвала она замершую девушку.