Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Суна не ответила.

— Я знаю. Я знаю, откуда этот отголосок ледяных ветров рядом с ним

После ужина дождь так и не стих. Мориан вместе с Шалиной отвел лошадей и Вихря в стойло и вернулся снова промокший до костей, но жутко веселый. Оказалось, что мимо навеса, под которым пел песни скучающий единорог, проходила женщина, которой спешно, именно сейчас и именно под дождем понадобилось забежать к соседке. Услышав из темноты хриплое пение, сопровождаемое вздохами, женщина решила, что ей привиделась и, по ее выражению, "прислышалась" сама Моруша. Почему богиня должна была петь и ворчать, женщина не пояснила. Бедняга, изумленная тем, что ей явилась сама хранительница селения, замерла на месте, не обращая внимания на ливень, и задала воистину непонятный вопрос:

— А почему ты поешь, Моруша? К дождю что ли?

Вихрь, услышав робкий, удивленный голос женщины, назвавшей его таинственной Морушей, и вопрошающей, стоя в луже воды, о погоде, не нашел ничего лучшего, как рявкнуть в ответ.

Этого оказалось достаточно, чтобы перепуганная женщина вскарабкалась на перила крыльца и просидела там до того момента, как из дома вышли Шалина с эльфом. Объяснить, почему она не постучала, и с чего взяла, что перила ее спасут от "гнева Моруши" продрогшая женщина так и не смогла. Посмеявшись над незадачливой селянкой, сонные Елайя и Суна отправились на боковую, попутно захватив со стола блюдо с остатками блинов. "Покушать перед сном — самое милое дело", — сказала Елайя невинным тоном. Шалине оставалось только кивнуть. И впрямь, наевшись до отвала за ужином — закусить перед сном просто необходимо, как же иначе.

Мориан же лег в той комнате, где проходил ужин, Шалина принесла ему теплое одеяло и пообещала, что до утра его никто не побеспокоит.

— А утром дождь стихнет — так и умыться на улице можно будет, и искупаться, — прибавила она. — Девушкам-то я воды еще нашла, уж больно Суна настаивала. Мол, грязной спать не лягу. Какая грязь, когда под дождем столько ехали? А еще кадку, я, боюсь, сейчас не наберу… — озаботилась женщина.

— Мориан решительно отобрал у нее перестилаемое по третьему разу одеяло.

— Спасибо за заботу, Шалина, — с нажимом сказал он, — ты, наверное, очень устала.

— Да не особо, — кокетливо стрельнула глазами женщина. Мориан открыл рот — откуда что взялось на ночь глядя?!

— А я — так падаю от усталости, — намекнул он доверительно.

Женщина наморщила нос.

— Ну, раз так — то спи, — чуть обиженно сказала она и вышла, прикрыв за собой дверь.

— А походка-то, походка, прямо плывет, а не идет, — усмехнулся Мориан, задувая свечи, быстро скидывая одежду и ныряя под одеяло.

— Хорошо… Чисто, в одежде чесаться не надо, постель мягкая, ужин вкусный… всегда бы так путешествовать, — зевнул он и закрыл глаза.

Сон не шел.

В тишине мужчине стало вдруг казаться, что он уже спит и видит сон. И сейчас откроет глаза и обнаружит себя на земле, укрытым тонким одеялом, лежащим рядом с прогоревшим костром.

Мориан пощупал лавку рукой. Та была вполне реальна.

Эльф перевернулся с бока на бок, скрестил руки на груди и попробовал расслабиться.

А рубаху кровь даже не забрызгало, — толкнулась в голову мысль.

— Проклятье!

Мориан сел, отбросив одеяло в сторону, и обхватил голову руками.

Суна потрясла Елайю за плечо. Храпящая девушка что-то пробормотала, причмокнула и снова тоненько всхрапнула.

Целительница тяжело вздохнула и села в кровати.

Несмотря на трудный день, заснуть она не могла. Мешал и храп Елайи, и духота в комнате, и мысли. Навязчивые, гнетущие, пугающие.

Я знаю, что почему рядом с Морианом все время этот еле заметный холодок.

— Еще жаркого, пожалуйста, — четко сказала Елайя и перевернулась на другой бок.

Амарисуна скосила глаза на девушку.

— Из вас с Вихрем получилась бы отличная парочка, — пробормотала она. И встала с кровати.

Пол был холодный. Суна завернулась в свое одеяло, поджала пальцы ног и тихонько выскользнула из комнаты.

Дом спал. Эльфийка тенью проплыла по коридору и аккуратно, медленно спустилась по скрипучей лестнице, стараясь ставить стопы так, чтобы ступени не издали ни звука.

Дверь в комнату Мориана была закрыта неплотно. Девушка села на корточки и прищурилась, вглядываясь в узкую щель, но кроме темноты не увидела ничего.

Наверное, эльф спал. Спали все, кроме нее, мучимой бессонницей и вереницей сумбурных мыслей и впечатлений.

Амарисуна тихонько вздохнула и поднялась на ноги, подтянув за собой одеяло.

Сделала шаг обратно к лестнице, и в этот момент Мориан заговорил.

Суна подпрыгнула.

" Я просто шла мимо", — хотела было оправдаться она, но сообразила, что мужчина обращается вовсе не к ней. Девушка осторожно приблизилась к двери.

— Я не хотел, — прошептал эльф громко, и Амарисуне вдруг стало тоскливо-тоскливо. Шепот Мориана эхом отозвался где-то внутри нее, и на неколько мгновений она поняла, насколько эльфу плохо.

— Мать-земля, у меня не было времени думать. Он бы убил ее. Пожалуйста, дай мне силы забыть.

Суна стояла не шелохнувшись.

— Я не выбирал свою дорогу, — понизил голос Мориан. — Я выгляжу чудовищем в их глазах, но я знаю, как дорого иногда обходится жалость, промедление и колебание. Я так устал. Я так устал идти один по этой дороге…

У Целительницы встали дыбом волоски на руках. Она потянулась мыслями к эльфу, и ее мгновенно затопило чувством стыда, неуверенности, причудливо смешанной с решимостью. Чувством одиночества и чувством нежности.

В Мориане непостижимым для Суны образом смешались уверенность в том, что его поступки — единственно верны в сложившихся ситуациях, стыд за них, одиночество, неукротимая вера в свой долг и тоска по дому. Желание вернуться в свою землю с неприязнью к образу жизни эльфов, к Закону, и со стыдом за них всех.

Твердость и решимость рядом со всеобъемлющей усталостью.

Эти эмоции коснулись Амарисуны и угасли, оставив в темноте еще много скрытого.

Девушка, уже не слушая, что шепчет Мориан, опустилась на пол.

Ей казалось, что внутри нее перемешались все чувства, все понимания того, что верно и что неверно и все ощущения.

Злость на эльфа и неприязнь испарились.

Амарисуне стало казаться, что до сих пор она ходила в темноте, и видела не Мориана, но свое отношение к каждому эпизоду, к каждому слову, каждому его поступку.

Настоящий Мориан был совсем, совсем другим.

И при этом все же оставался Изгнанником. Что же творится вокруг него?

Суна потерла лицо руками

По-крайней мере, она могла узнать ответ на один вопрос.

В дверь осторожно постучали.

— Да? — мгновенно взял себя в руки эльф. Выпрямил спину и набросил обратно на себя оделяо. За дверью молчали.