Сергей Ветров - Магия в крови

– Под наличными силами я подразумеваю всех нас! – торжественно произнес барон.

Я с сомнением хмыкнул и посмотрел на Ангелину, ожидая ее буйной реакции, но она сделала вид, что тут ни при чем и вообще больше всего ее заботит состояние лака на коготках. Ясненько, отдуваться придется самому! Глубоко вдохнув, я начал:

– Ну, чтобы подразумевать меня под наличными силами, вам нужно меня как минимум нанять! Я ведь все-таки темный эльф, и ваши войны меня не слишком волнуют.

– Но как же так?! Не можете же вы бросить жителей этого городка на произвол судьбы?! – слишком наигранно всплеснул руками барон.

– Еще как могу! В отношениях людей и темных эльфов основными аргументами были сталь и магия! И рисковать своей шкурой за просто так я не собираюсь! – И с гордым видом откинулся на спинку кресла.

Все замолчали, лишь Ангелина фыркнула непонятно к чему.

Капитан поднялся из-за стола и прошел к небольшому столику в углу зала, за которым расположилось несколько охотников. Что-то тихо сказал и, взяв протянутый ему одним из охотников сверток, направился к нам. По дороге он начал его разворачивать, и, когда он остановился возле меня, я увидел в его руках небольшую черную шкатулку. Положив ее передо мной на стол, он насмешливо сказал:

– Надеюсь, сын луны примет этот гонорар за свою помощь в нашем небольшом деле!

Я презрительно фыркнул и принялся открывать шкатулку. Кто-то очень предусмотрительный обмотал ее длинной серебряной цепочкой. Наконец-то мне удалось ее открыть, и я поперхнулся уже заготовленной презрительной фразой. Замерев и даже не дыша, сидел и смотрел на содержимое шкатулки. Наверное, я так бы просидел не один час, если бы меня не привела в чувство Ангелина, причем своим излюбленным способом – пинком. Правда, я на него не сильно отреагировал, как, впрочем, и на ее вопрос, который она проорала мне на ухо:

– ЧТО ТАМ ТАКОЕ?!

Я достал из-за воротника шелковый платок и аккуратно взял им один из лежащих в шкатулке кинжалов. На посторонний взгляд это были самые обычные кинжалы, пусть и работы темных эльфов, но лишь тот, кто в совершенстве знал высшее наречие темных эльфов, смог бы познать их истинную суть. Это была одна из девяти пар кинжалов цвета мести специального отряда теней, посланного к императору Эльлосииру, победителю темного властелина и низвергателя ночи. Посланного для того, чтобы отомстить за нарушение им слова и истребление трех тысяч сдавшихся в плен Танцующих с клинками. Они выполнили миссию и покрыли свои имена и имена своих домов неувядающей славой, пусть и ни один из них не вернулся. Но люди надолго запомнили ту ночь, ночь, которую темные эльфы назвали ночью возмездия, а люди – ночью темного пламени. От мести темных эльфов «блистательного» императора не спасли ни охранявшая его тысяча отборных гвардейцев, ни круг светлых магов, большая часть которых ушла во тьму вместе с ним. Тени выполнили свою миссию и погибли! И слава их будет жить в веках. Когда я прочитал посвященную им главу в учебнике темноэльфийской истории, то очень захотел тоже стать тенью, но темные эльфы уже несколько сотен лет не обучают теней.

Но мечта осталась, и сейчас я держал в руке кинжал одного из тех героев. Я испытывал странное ощущение: возможно, это помнящий артефакт? Что же, неудивительно с таким-то хозяином! Судя по надписям на рукояти и гербу у основания клинка, он принадлежал Милириту из дома Шепчущего ветра, кажется, он был верховным магом дома, и в погибшем полку Танцующих с клинками была его дочь. И он смог за нее отомстить! Погибнув, он увел с собой во тьму почти всех, кого называли победителями темного властелина, и несколько тысяч их сторонников. Эта ночь превратила, казалось бы, окончательную победу света вничью. Если не сказать – в поражение.

Я представил, как приношу эти кинжалы в дар главе дома Шепчущего ветра, и у меня мурашки пробежали по телу: за такой дар можно смело просить руки его старшей дочери, прекрасной Милерис! Между прочим, одной из самых сильных чародеек среди темных эльфов, да и среди светлых мало кто мог с ней поспорить, и это всего лишь в двести с хвостиком лет! Про то, что она первая красавица пурпурного леса и прекрасная певица, можно даже не упоминать! От сладостных мыслей меня оторвал очередной пинок Ангелины в бок, на этот раз она им не ограничилась и принялась «нежно» водить своими коготками у меня по спине! Не выдержав этого, я вскочил из-за стола и на бегу проорал:

– Договорились!

Прихватив кинжалы, я бросился наверх, пытаясь оторваться от непонятно почему озверевшей Ангелины. Мысли она мои, что ли, прочла? Совсем от рук отбилась! Надо на нее обратно надеть блокирующий наруч!

– Что?!! Я тебе сейчас сама на шею петлю надену! И затяну потуже!

Вот зараза! Так и знал! Надо было экран поставить!

Вш-ш-ших-бах-х-х!!!

Промчавшийся мимо меня огненный шар проделал в стене таверны еще одно окно. Развернувшись, я запустил в ответ снежный заряд, здоровенный такой шар рыхлого снега, после чего запрыгнул в свою комнату, уворачиваясь от волны горячего воздуха и теплых водяных брызг. Как я и ожидал, очередной огнешарик взорвался, не успев вылететь из ее рук, испарив при этом весь снег. Быстро сплетя щит тьмы и заблокировав им дверь, я приготовился к следующей атаке, но вместо этого из коридора раздались лишь тихие всхлипы.

Сняв блокировку, я осторожно выглянул за дверь и увидел мокрую, плачущую Ангелину. Выглядела она так жалко, что, не выдержав, я вышел в коридор и, взяв ее на руки, осторожно внес в ее комнату – стену, разумеется, никто не восстанавливал. Усадив девушку на кровать, стал вспоминать хоть какие-нибудь чары, способные привести ее платье в божеский вид. Разумеется, мои изыскания успехом не увенчались. Ангелина же продолжала вдохновенно увлажнять мой камзол слезами, явно вознамерившись привести его в такое же мокрое состояние.

Все-таки у меня была одна слабость, которую мой учитель не смог – или не захотел? – изжить, – это слабость к женским и детским слезам! Я их просто не переношу! Хорошо, что про это мало кто знает! Хотя мой страх перед живыми мертвецами он изжил довольно эффективно, просто закинув меня на пару дней в подземный город, полный зомби и прочих тварей. Поэтому я принялся гладить Ангелину по мокрой голове, говоря ей успокаивающие слова. Сквозь всхлипы она тихо спросила:

– Ты ведь не бросишь меня ради какой-то ведьмы ушастой?

Подавленный ее истерикой, я даже не отреагировал на то, что она обозвала объект моих юношеских грез этим светлоэльфийским прозвищем – так обычно называют светлоэльфийских волшебниц, правда в основном за глаза. Ведь для того, чтобы сказать им это в глаза, надо быть, во-первых, архимагом, чтобы они не прочли твои намерения и не испепелили тебя заранее, а во-вторых, полным идиотом, но эти два понятия, как правило, вместе не уживаются.