Мария Капшина - Идущая

— Мы редко видимся, но знаю я тебя хорошо… Но отчего ты всполошился? О тебе и Возродившейся…

— Она не Реда!

— Будь по твоему, хотя по мне, призову Айо [мать богов] свидетельницей, лучше уж зваться "Возродившейся", нежели бродягой… О тебе и Реане слухи ходит разные, но достоверно знает мало кто. Учитель твой, Мастер Занота, да я. А больше в Лаолии никто и не знает тебя довольно хорошо, Рий, чтобы разобрать, что к чему. Это не должно тебя заботить, мой король. Тебя ждёт великое дело, угодное Вечным: возрождение Империи. Я ходила в храм Кеила, спрашивала предсказательницу, и она передала: "Тиарсе ведёт Раира Лаолийца, ибо он выполняет её замысел". Ты возродишь Империю, Раир! Сами Вечные направляют тебя, и ты не можешь проиграть.

— Откуда нам знать, что замыслили Вечные! А что если Тиарсе ведет меня к гибели? — усмехнулся Раир.

— Глупости! — возмутилась Ирдена. — Ты — наследник императоров, Раир ол Истаилле! Как могут Вечные желать твоей смерти? Неужто за этим они охранили нить императорского рода? Чтобы оборвать её теперь?

— Пути Вечных неисповедимы, — голосом проповедника сказал Раир.

— Вот уж! Нет, мой король, ты возродишь Империю. Я верю в тебя. И весь Лаолий верит, а вскоре уверится и вся Центральная равнина. Жаль только, что великие правители так часто бывают одиноки. Это неправильно, видит Айо, однако ж так часто… Вечные редко заботятся о том, чтобы в мире были и великие женщины. Или пусть даже не великие, но просто достойные стать рядом с императором, с подлинным императором, как в старину. Но иногда всё же случается такое.

— Ты веришь в легенду о Ликани и Тарисе [повесть о любви, ок. ХI в.]? — Раир улыбнулся, как улыбаются детям.

— Верю? — удивилась Ирдена. — Вот уж, право, не знаю! Неужто легенды слагают затем, чтобы мы верили им, как летописям? Довольно и того, чтобы мы сочувствовали героям и тянулись за ними, силясь встать ближе к Вечным. Никогда не задумывалась, правдива ли эта история, но верно ведь, что и великому человеку нужно, чтобы кто-то живой был рядом, а не только подчинённые. Подвиги совершает рыцарь, но где-то непременно должна быть дама, которая его ждёт.

— Ты сумасбродка и мечтательница, Ирдена, — сказал Раир, по-прежнему улыбаясь.

— Пусть. Но разве я не права? Занота так или иначе оженит тебя. Так хоть постарайся, чтобы это случилось не совсем уж без твоего участия! Тебе нужна знатная и влиятельная жена, чтобы ещё укрепить связи, к примеру, с Зангой, достойная во всех смыслах. И неглупая, потому что иначе это выйдет обычный династический брак, а ты замёрзнешь один. Сможешь ты сносить дуру, зная, что это твоя жена? Посмотри вокруг и выбери сам!

Это "выбери сам" прозвучало настолько однозначно, что Раир от удивления даже не смог рассмеяться. Выдавил только растерянный смешок…

— Знаешь ли, дорогая кузина, ещё ни разу, клянусь пятью стихиями, ни разу ещё ни одна дама не предлагала мне на ней жениться!..

— И что же? — улыбнулась Ирдена. — Ты ведь и сам сказал, что я сумасбродка. Я и в самом деле хочу быть твоей женой… "дорогой кузен". Разве это столь уж плохое решение? А кто иначе? По знатности со мной мало кто сравнится, да и денег у меня не меньше, чем у тебя, мой король. И союз с Зангой и моим отцом тебе вовсе не помешает, видит небо. Да из кого тебе выбирать? Или ты не знаешь, каковы столичные невесты? Хороши, конечно, куколки, да ведь они куклы и есть. Не на Реане же твоей жениться будешь! Забыть даже, что она Возродившаяся и безродная да нищая. Женщина должна быть свечой в окне, чтобы мужчина видел: есть куда возвращаться, есть место под небом, где его ждут. А эта? Какая из неё свеча! Куда тебя заведёт этот блуждающий огонек, мой король?

— Перестань, Ирдена, — тихо попросил Раир. — Не надо. Я люблю её. И не могу я ни на ком жениться. Ни на какой-либо из столичных кукол, ни на тебе.

— Почему не можешь?..

Он понятия не имел, почему. И вовсе не знал, почему ему, собственно, так не хочется жениться. Бредовое чувство, совершенно нелепое. Столь же нелепое, как пришедшая когда-то в холмах Арнакии мысль, что он хочет жениться на Реане.

— Не знаю. Глупо, но, кажется, именно потому и не могу, что люблю!

Ирдена удивлённо поглядела на него.

— А разве это причина? — она пожала плечами, помолчала растерянно. — Рий, неужто ты решил, что я прошу твоей любви? Я даже в детстве не была в тебя влюблена, как бы там прислуга ни зубоскалила. Я не хочу быть твоей любимой, я хочу быть твоей женой. А любить ты можешь кого тебе угодно, во имя Вечных!

Раир посмотрел на неё, сквозь неё, поднял руку и вдохнул, собираясь что-то сказать, выдохнул, опустил руку и покачал головой.

Ирдена теребила край длинного рукава. Она тоже была сконфужена, но заговорила первой.

— Прошу простить эту выходку, мой король. Ох, Раир, это страшное нарушение этикета с моей стороны! Видит Тиарсе, я понимаю, что не должна была заговаривать на такие темы!..

— Не извиняйся, Ирдена, я вовсе не рассержен, я растерян. Однако, ты совершенно непредсказуема! Во имя Хофо! Может быть, если бы тебе довелось встретиться с Реаной, вы стали бы подругами. Вы даже похожи чем-то: ты настолько небрежно обращаешься с этикетом и обычаями…

— Нет, что ты говоришь, Раир! — вскинулась Ирдена. — Это страшные вещи, что ты говоришь! И мне жаль, что так обо мне думаешь! О Возродившейся говорят, что она пришла уничтожить мир. Она — разрушительница, она восстаёт против Кеила и всех Вечных, разрушая границы, руша всё. А я бы и не вздумала нарушать обычаи! Я не разрушительница, с чего бы мне разрушать этот мир, я и так отлично устроюсь. Есть правила игры, им уж не одно тысячелетие, они освящены Вечными. Я лучше выучу правила и стану выигрывать поэтому. А есть люди, что, даже не зная правил, создают собственные. Они ни за что не станут жить по правилам, если не сами их создали. Вот Возродившаяся такая. Потому она и разрушит мир: не из-за того, что она — зло и ненавидит всех. Я знаю, я это ересь говорю, но уж ты-то меня поймешь. Я не видела её — Возродившуюся — в самом деле, но я хорошо знаю священные книги и эти пророчества я читала тоже. И даже по священным книгам выходит, что грядущая разрушить мир — не зло, она просто другая. Совсем другая. Она захочет устроить в мире свои правила, но два порядка не уживутся в одном мире, и потому наш рухнет, если в последней битве Вечные проиграют. Зачем ты говоришь, что мы похожи? Я не хочу разрушать! Я не стану придумывать свои правила, мне лучше выучить те, что есть.

__________________________________________

Хейлле опоздал на коронацию. С определенной точки зрения, не трагедия: умение поэта не в том, чтобы быть свидетелем всех без исключения событий, стоящих внимания. Только уличные зеваки стремятся успеть всюду — но кто сказал, что уличный зевака непременно будет поэтом? Поэт сможет рассказать и о тех событиях, которым он не был свидетелем, и рассказать так, что даже сами свидетели признают его правдивость! А этот Шаната, будь он хоть трижды удачлив, — ведь сумел, проныра, проскользнуть даже в храм на саму церемонию! — вовек не сумеет сложить такой баллады, какую сложит Хейлле из Нюрио, прозванный Голосом Эиле!