Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Теперь уже все улавливали знакомые нотки в рычащем голосе предводителя, распоряжавшегося в кабинете. А он зазвал туда своих молодцов, и они усердно потрошили письменный стол и шкафы. Не найдя ничего там, они стали смотреть за шкафами, вспарывать обивку кресел, сдирать со стен деревянные панели и простукивать пол.

Их старания увенчались успехом: в одной из стен они обнаружили тайник. Дервиалис запустил туда лапы и вытащил кучу всякой бумаги. Бегло просмотрев листы, он презрительно отшвырнул их в сторону: это были всякие письма, счета и прочая дребедень. Он запустил руку второй раз — и извлек из тайника шкатулку, инкрустированную перламутром и с большой буквой «М», выгравированной на крышке. Эта шкатулка некогда принадлежала королю Мейнароту, отцу короля Аолана, и перекочевала во владение Аскера вместе со многими другими подарками, на которые король для него не скупился.

— Это не его шкатулка, — вставил кто-то из-за спины.

— Почему это? — спросил Дервиалис.

— Ну как же? «М» — это Моори.

— Да не Моори! — возразил кто-то из воинов. — «М» означает «Менреэл Галор». Увидите, там какая-то чушь по казначейству.

— Заткнитесь вы все! — рявкнул Дервиалис. — Это шкатулка Аскера, будь он трижды проклят, а «М» означает «мое». Вот увидите, если его вовремя не остановить, то скоро эта буква будет красоваться на всех вещах в Эсторее, включая герб!

Дервиалис открыл шкатулку и удовлетворенно оскалился: он увидел чертежи. Он понятия не имел, что они изображают, но это были единственные чертежи, какие им удалось найти. Он вытряхнул из шкатулки все листы на пол, бормоча себе под нос, что слишком уж много этих чертовых чертежей. Но когда он рассмотрел то, что оказалось перед ним на полу, его изумлению не было пределов.

— Отойдите все! — заорал он на своих воинов.

Они послушно попятились назад, не понимая, в чем дело, а Дервиалис опустился на корточки, дрожащими руками сгребая листы в кучу и шепча:

— Вот сволочь. Всех надул, всех. На что наш король Тюфяк, а и того надуть не погнушался. Подумать только: пустые листы, а внизу Тюфякова подпись, — пиши, что хочешь. Вот так богатство, Гильенор, тебе в руки приплыло. Что же с ним делать? Пойду к Тюфяку и покажу ему, каков его дражайший Лио на деле. Тюфяк порыдает, конечно, а потом этому проходимцу голову с плеч долой, а меня, Дервиалиса, к себе под крылышко, во главу армии. Нет, не пойдет… Я уже с Эргеребом завязан, а эта сволочь так или иначе вывернется… Нет, мы эти бумажки до поры у себя оставим, а вот когда подвернется случай, они получат… хи-хи, достойное применение!

Собрав листы, Дервиалис поднялся с пола и вышел из кабинета, погрозив слугам кулаком.

— Можете писать своему Аскеру письма мелким почерком! — бросил он через плечо. — Напишите ему, что шкатулочка пуста!

— И кто это сделал, мы ему тоже напишем, — тихо сказала Зинтир, но Дервиалис уже спускался по лестнице и не расслышал ее слов.

Сфалион принял решение не возвращаться в Болор. Он решил приберечь эту меру на крайний случай, если будет идти речь о полном уничтожении армии. Он хотел воевать подальше от границ Эстореи, чтобы не подвергать опасности мирное население. Было очевидно, что теперь противник будет нападать на них исключительно по ночам, и они стали строить в степи оборонительные сооружения. Чтобы все-таки выяснить, где находится противник, на разведку посылались небольшие, очень подвижные отряды, состоявшие в основном из гедров. К сожалению, Лагреад не мог передвигаться так быстро, как они, и после нескольких безуспешных попыток догнать удирающего противника они оставили эту затею.

Аскер каждую ночь боролся с погодой, но чем дальше, тем становилось все труднее и труднее. Тучи ползли с севера, гонимые сильным ветром, и часто задолго до наступления темноты серая пелена заволакивала солнце. Тогда появлялись буистанцы и сайрольцы, которые только и ждали, пока солнце скроется. Завязывались стычки, в которых перевес медленно, но упорно склонялся в сторону противника. Эсторейская армия падала духом при виде бездействующей башни посреди лагеря, на которой дежурили канониры, молясь Нуру, чтобы солнце выглянуло в просвет между тучами.

Восемнадцатого немвине пришла весть о том, что на западном побережье высадилась армия Аргелена. Сильный западный ветер помешал эсторейским кораблям выйти в море, и аргеленский флот беспрепятственно пристал к берегу, разделившись на две части: одна причалила около Пилора, а другая — на северо-западе от Фенестры.

По этому случаю был назначен военный совет. Все военачальники, а также прочие лица, чье присутствие в совете могло оказаться полезным или кого просто не могли не пригласить по соображениям вежливости, были приглашены в палатку Сфалиона.

Аскер лежал в своем шатре в ящике из-под мечей и медитировал. Исправление погоды отнимало у него так много сил и времени, что он был вынужден заряжаться энергией днем. Моори отправился к Ривалону купать берке и пока не знал о назначенном совете и о том, что Аскер на него тоже приглашен. Передать приглашение взялась Терайн.

Войдя в палатку Аскера, Терайн обвела ее взглядом. Палатка была пуста. Тогда Терайн вышла наружу и спросила у солдат, крутившихся рядом:

— Господа, вы господина Аскера не видели?

— Так он же в палатке! — удивились солдаты, видевшие, что Терайн только что оттуда.

— Вы уверены, господа? — переспросила Терайн.

Солдаты поклялись Нуром, а потом и Матеной, что они не лгут. Подумав, что дело нечисто, Терайн снова вошла в палатку и окликнула Аскера. По понятным причинам он ее слышать не мог и поэтому не отозвался.

Терайн переполошилась. В этой палатке, как и во всякой другой, валялось множество ковров, шкур и подушек. В голове Терайн мелькнула дикая мысль, что Аскер решил сыграть с ней в прятки, и она принялась ворошить все шкуры и подушки, наваленные по углам. Прошло минут двадцать, пока под очередным покрывалом она не обнаружила ящик, обитый железом.

Схватившись за край крышки, Терайн с трудом приподняла ее. Из глубины ящика на нее испуганно глядели два синих глаза.

— Ах, вот вы где! — воскликнула Терайн, перепуганная едва не меньше, чем Аскер. — Что вы здесь делаете?

Аскер, крайне смущенный, вылез из ящика.

— Как вам сказать, Терайн… Я медитировал.

— В ящике?! — Терайн вытаращилась на Аскера. — Я вижу, что Лагастер не зря назвал вас параноиком. На что я трясусь над своей тайной, но до такого точно не додумалась бы! Кому какое дело, зачем я закрыла глаза и что-то бормочу себе под нос?

— Вот как? — Аскер внимательно посмотрел на Терайн. — Вы хотите сказать, что медитируете даже при посторонних?

— Ну конечно! Даже в походах: седло под голову — и вперед!