Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Аскер сел на ящик и саркастически рассмеялся.

— Везет же некоторым, — сказал он. — У меня, Терайн, с медитациями проблема. Большая проблема. Моя аура настолько яркая, что смотреть на нее просто больно. Поэтому я таскаю за собой этот дурацкий ящик.

— Подумать только… — Терайн присела на ящик рядом с Аскером. — Как говорил Кено, яркость ауры показывает, насколько адепт соблюдает заветы культа. Может, вам надо парочку раз согрешить, Аскер? Нет, я, конечно, не имела ввиду ничего такого…

— Оставьте, Терайн. Скажите лучше, зачем я вам понадобился.

— Аргелен напал на западные границы Эстореи, и по этому случаю Сфалион собирает военный совет. Он хочет, чтобы вы на нем присутствовали.

— Понятно, — вздохнул Аскер. — Ему нужны мои советы! Ему мало того, что я ночами не сплю, чтобы наутро небо было свободно от туч! Ну да ладно, кто об этом знает… Пойдемте, Терайн.

Все приглашенные собрались в палатке Сфалиона, и совет начался.

— Господа, — сказал Сфалион, обводя взглядом собравшихся, — Аргелен нарушил мирный договор и снова напал на нас.

— Король, наверное, в панике, — шепнул Моори на ухо Аскеру.

— Господа! — продолжал Сфалион. — Противник высадился около Пилора и движется на Фенестру, разделив свои силы на две части. По-видимому, он рассчитывает захватить эти крепости, пользуясь тем, что мы ведем войну на востоке. Тех сил, которые имеются на западном побережье, недостаточно. Мы должны отправить туда хотя бы три тысячи воинов.

— Мы не можем этого сделать! — возразил Лагастер. — В начале военных действий у нас было двадцать тысяч, считая и эстеан, и гедров, а теперь осталось от силы шестнадцать. Наши войска тают, как снег весной, и если мы отошлем три тысячи на запад, нам и вовсе не с чем будет воевать.

— Так что же вы предлагаете? Если Пилор и Фенестра падут, нечего ждать победы на востоке. Мы еще дождемся, что обе вражеские армии зажмут нас в тиски и раздавят, как клопов. Нам ничего не остается, как разделить наши силы и воевать на две стороны сразу.

— Видимо, боги отвернулись от Эстореи, — пробормотал Латриэль себе под нос.

— Что вы там бормочете, господин Латриэль? — навострил уши Лагастер. — Лично вас здесь никто не держит. Отправляйтесь в Паорелу и там охайте в свое удовольствие. Нам здесь не нужны воины, которые подрывают боевой дух.

Этот нагоняй, произнесенный сердитым тоном, возымел на Латриэля должное действие: он сжался в углу, вобрав голову в плечи и кляня свой несдержанный язык.

— А может, попросить поддержки у короля Лийра? — спросил Моори.

— Бесполезно, — сказали в один голос Терайн и Кангейр.

— Я уже посылал запрос королю, — уточнил Кангейр. — Он написал мне, что если у короля Рисгеира разгуляется аппетит, то надо оставить хоть немного войск, чтобы защитить собственные границы.

— Так я и думал, — опустил голову Сфалион. — Его можно понять.

— А почему бы вам не набрать ополчение? — предложила Терайн. — У нас в Гедрайне, стоит только кинуть клич, как на следующий же день готовые к бою отряды выступят в поход.

— Увы, Терайн, — сказал Сфалион, — в Эсторее не столь сильны воинские традиции, и у нас далеко не каждый крестьянин из тех, у кого есть меч, умеет им пользоваться, а далеко не каждый, кто умеет пользоваться мечом, имеет берке. Наконец, посудите сами: чтобы набрать хотя бы тысячу эстеан, нам понадобится не меньше месяца. У вас в Гедрайне сильна военная дисциплина, потому что вам часто приходилось драться с кочевниками из Сайрола. Мы живем за Ривалоном и, признаться, изрядно обленились. Так что, к сожалению, для осуществления этого великолепного замысла у нас нет ни времени, ни возможностей.

В шатре повисла гнетущая тишина. Вся эта военная кампания с самого начала была не особенно удачной, а теперь положение и вовсе казалось безвыходным.

— Господин Аскер, а вы что скажете? — прервал тягостное молчание Сфалион. — Все уже высказались, кроме вас.

Аскер поднял на Сфалиона тяжелые, запавшие от бессонных ночей глаза.

— Что я могу сказать? — пожал он плечами. — Едва узнав, что король Рисгеир идет на нас войной, я понял, что он решился на этот шаг не по собственному почину, и теперь нападение Аргелена на наши западные границы выглядит вполне закономерно. До тех пор, пока некто в Аткаре будет питать захватнические инстинкты, покоя нам не видать.

— Вы имеете ввиду Рамаса Эргереба? — спросил Сфалион.

— Да, именно его. Пока он жив и дееспособен, я ничего не берусь советовать.

Аскер замолчал, скрестив руки на груди и устало закрыв глаза.

— Так что мы решили, господа? — спросил Сфалион, смущенно опустив взгляд.

— Три тысячи на запад, — ответил Лагастер, отвернувшись.

Сфалион кивнул, встал и вышел из шатра. У всех после этого совещания на душе осталось такое чувство, словно они живьем собирались ложиться в могилу.

— Пойдемте, господа, — сказал Аскер.

Терайн и Моори вышли за ним из палатки. Аскер, ни слова не проронив, направился к окраине лагеря и шел до тех пор, пока они не оказались совершенно одни. Сайрольцев опасаться было нечего: с небес ярко сияло солнце, хотя на горизонте уже собирались тучи.

Моори коснулся плеча Аскера.

— Лио, неужели ничего нельзя сделать? — спросил он, впившись в Аскера взглядом.

Аскер вздрогнул от неожиданности. Похоже, он до такой степени был погружен в свои мысли, что вообще не заметил, что за ним кто-то идет.

— Ах, это ты, Эрл! Ты, кажется, спросил, можно ли что-нибудь сделать? Или я ослышался?

Хотя в тоне Аскера не было ничего, кроме вопроса, Моори почудилась издевка.

— О, Терайн, и вы здесь? Зачем вы шли за мной, друзья мои?

— Аскер, мы видели, что вам сейчас тяжело, и решили, что, может быть, сможем что-нибудь сделать, — сказала Терайн, кладя свою руку ему на плечо и глядя на него с сочувствием.

В самом деле, сейчас Аскер мог вызвать только сочувствие. Огромные траты энергии в последнее время так подорвали его силы, что он едва держался на ногах. Его глаза запали, спина согнулась, и только стремление сохранить в тайне свою силу помогало ему скрывать от непосвященных свою усталость.

Но не это было главное. Его угнетало собственное бессилие, неспособность переломить ход событий в свою пользу. Лагреад, его козырь, оказался беспомощен перед хитроумием его врагов. Его сила, используемая тайно, не приносила значительного облегчения: пусть противник не нападал днем, опасаясь Лагреада, но ночные атаки были гораздо хуже дневных. Но на какие-то более решительные меры Аскер не решался: как сказала Терайн, если адепты Сиа молчат и сидят в подполье — значит, на то есть причины.

Страшно становиться первым, кто нарушил негласное правило молчания.

Аскер посмотрел на своих друзей. Они от всей души хотели помочь ему, но это было не в их силах.