Елена Грушковская - Нить Ариадны[СИ, книга не издавалась]

Ариадна с беззвучным стоном закрыла глаза. Да, в этом был весь он, её человек-солнце. Если бы Влад поступил иначе, это был бы не он.

— Он рассчитывал, что мы их вытащим, — закончил Даниил с коротким шумным выдохом. — И мы должны это сделать.

Ариадна дотронулась до его поседевшего виска. Да, раньше седины у него не было. Значит, она — после этого…

— Мы вытащим, — сказала она. — Я сделаю всё, что в моих силах. Только скажите, что надо делать.

Холод дышал ей в спину, подкрадывался к ногам и обнимал щиколотки. Образ лунной реки всколыхнулся со дна памяти, и щекочущие руки-водоросли, и шёпот наяд, и струнка-горнист, что своим пением направляла её и помогала выплыть. Выплывет ли она сейчас? Она не знала, но решимость тугим корсетом стянула ей грудь.

Её похолодевшая рука вяло лежала на колене, как уснувшая рыба. Большая тёплая ладонь Даниила накрыла её и сгребла, нежно сжала.

— Храбрая Русалочка, — улыбнулся он. — Мы тебя убережём, обещаю. Мы сделаем всё так, чтобы для тебя это было максимально безопасно.

Она слабо улыбнулась. Лучики солнца, пробиваясь сквозь крону ивы, кололи глаза, удивлённо спрашивая: «Зачем? Зачем ты хочешь это сделать?» А она ответила им: «Потому что по-другому не могу. Иначе это буду не я». А вслух спросила:

— Нужно ехать прямо сейчас?

— Да, желательно бы поскорее, — ответил Даниил. — Счёт идёт на часы и минуты.

Ариадна хотела порывисто подняться, но звонкий смех Ксюши усадил её обратно на скамейку.

— Мне не с кем оставить ребёнка, — пробормотала она. — Её мать сейчас на работе.

— А когда она возвращается обычно?

— Где-то после семи.

Даниил покачал головой.

— Нет, долго. Придётся брать с собой. Не беспокойся, к вечеру отвезём её домой и передадим матери. Да, и ещё… Наверно, тебе лучше позвонить и отпроситься на пару дней. Все эти дела и у опытных довольно много сил отнимают, а о тебе и говорить нечего. Отдохнуть тебе нужно будет.

Ариадна кивнула.

Когда она увидела Влада, лежащего на диване со сложенными на груди руками, у неё подкосились колени. Незнакомая квартира была погружена в полумрак, и Ксюша испуганно прижалась к ногам Ариадны.

— Проходи, — подбодрил Даниил, держа девушку под локоть.

Влад лежал совсем как мёртвый. Это было похоже на кому или глубокий сон.

— Тело его здесь, а душа застряла за рекой, — пояснил Даниил.

Знакомая волна скользнула по коже, и Ариадна увидела Ярослава. С последней их встречи он отрастил небольшую бороду и похудел, но глаза его остались прежними, светлыми и пронзительными — по ним Ариадна его и узнала.

— Здравствуйте, — пробормотала она.

Ярослав кивнул ей и с улыбкой, озарившей его лицо тёплым светом, присел перед малышкой.

— А это у нас кто? — И, скосив взгляд на Ариадну, спросил: — Твоя?

Девушка отрицательно качнула головой. Говорить ей было трудно: горло сжималось при виде безжизненно лежащего Влада. За неё ответил Даниил:

— Ребёнка вечером, часам к семи, надо будет отвезти к матери.

— Ну, надо так надо, — сказал Ярослав, вставая. — Адрес черкни где-нибудь. — И, взяв Ариадну под руку, добавил приветливо: — Пойдём на кухню.

Ариадна не могла оторвать взгляд от расслабленного и бледного лица Влада. Таким она его ещё никогда не видела. Холод снова обнял щиколотки…

— Пойдём, пойдём. — Рука Ярослава мягко, но настойчиво влекла её из комнаты.

На плите уютно шумел чайник, Ксюша как заворожённая смотрела на горку конфет в блестящих фантиках, возвышавшуюся в вазочке посреди стола. У глаз Ярослава собрались ласковые морщинки: улыбка спряталась в бороде.

— Сейчас чай заварим и будем кушать конфетки, — сказал он.

Ариадна чувствовала его мысленный «взгляд». Видимо, сейчас он читал её, как книгу. Это было и хорошо: лишних слов не нужно. Она открылась ещё больше, чтобы не создавать помех; с того памятного похода она научилась «отпускать себя» и освоилась с этими необычными людьми. Ярослав чуть нахмурился и глянул на Ариадну из-под бровей, потом — на Даниила. Ничего не сказав, стал заваривать чай.

В дверях кухни появилась невысокая, изящная девушка в чёрных леггинсах-капри до середины голени и голубой тунике с завышенной талией. Её тёмно-русые, чуть тронутые мелированием волосы вились спереди озорными кудряшками, а на затылке и над шеей были подстрижены по-мальчишески коротко. Взгляд её больших, влажных карих глаз на секунду остановился на Ариадне, на девочке, потом вопросительно устремился на Ярослава. Тот предложил:

— Будешь чай, Ника?

Представив её Ариадне таким косвенным способом, он поставил на стол ещё одну чашку. Ника села, откинув падающую на глаза чёлку, а Ярослав накрыл заварочный чайник колпаком. Остановился у окна, сложив руки на груди.

— Задал нам задачку Влад, — проговорил он задумчиво.

Даниил начал, указывая взглядом на Ариадну:

— Да вот, собственно…

Сдвинув брови, Ярослав строго перебил:

— После чая будем решать. — И, смягчив голос, обратился к Ариадне: — Ариша, ты как чай любишь: с лимоном, с молоком?

— С лимоном, если можно, — ответила та.

От Ники она чувствовала тепло. Её душа была солнечным зайчиком, а внутри, под складками голубой туники, пульсировала ещё одна жизнь. Совсем маленький срок, месяца три. Но вот какой будет душа этого нового человека, Ариадна пока не могла определить. Сумасшедшая мысль вдруг посетила её — о том, как хорошо и уютно было бы оказаться снова в утробе матери… Влад и Ника — она была уверена — хорошие люди и будут хорошими родителями.

Чай янтарной струйкой лился в чашки, а Ксюша уже шуршала фантиком.

— Так, а где у нас печенье? — Ярослав заглянул в шкафчик, достал пачку печенья, снял обёртку и поставил пластиковую прозрачную коробочку на стол.

Чай пили молча, медленно и задумчиво. Даниил ещё раз попытался заговорить о деле, но Ярослав одним движением бровей заставил его умолкнуть.

После окончания чаепития Ника принялась мыть посуду, а Ярослав вывел Даниила на пару слов в другую комнату. Перед тем как выйти, он положил на стол несколько листков бумаги и карандаши.

— Порисуйте тут, — сказал он с улыбкой.

Ксюша вопросительно посмотрела на Ариадну. Та кивнула.

— Можешь рисовать, что хочешь, зайка.

— Я буду рифовать тётю, — заявила малышка, деловито окинув Нику взглядом художника.

В комнате у окна стояли две мужские фигуры, третья лежала неподвижно на диване.

— Ариша сможет, я верю, — сказала высокая, широкоплечая фигура. — Она — наша, ты же сам говорил.

— Наша-то наша, только её никто ещё не учил, — ответила фигура пониже, с бородой. — Если даже для нас это тяжело и опасно, то что говорить о ней? Она совсем не подготовленная. Нет, Даня, я не хочу рисковать этой девочкой. Давай как-нибудь сами?