Денис Субботин - Огненный дождь

Добивать, правда, было особо некого. Двести воинов частью переломали себе шеи ещё в завале, частью попали под стрелы и не успели даже понять, что с ними случилось. Триста шедших следом застряли у входа и теперь топтались на месте – без руководства, не готовые идти на верную смерть, но и не способные бросить гибнущих товарищей. Их попытка отвлечь на себя часть врагов увенчалась успехом, но лишь наполовину. Базиликанцы ударили стрелами и по ним, но ответные залпы дружинников были куда как менее опасны. Всё же они били с открытого места, а по ним – из-за укрытия, через узкие и глубокие бойницы, в которых вообще не видно – есть человек или нет. Так не могло продолжаться долго, но Туры были упрямы, а в завале, скорее всего погибший, лежал их воевода – не уходили, даже теряя по десятку погибшими на каждый вражий залп, почти треть часа. Завалили трупами ещё и подходы к воротам… Потом кончилось и их мужество. Медленно – хотя бы так поддерживая свою честь, подбирая убитых и раненных, дружинники откатились назад. Угрюмые, многие не только в крови, но и в слезах. Горько оно, такое поражение, которого не заслуживали. А мимо, уже не так весело шли пехотные сотни. Тоже умирать там, на стенах. Теперь уже можно было забыть про лёгкий штурм. Взять с лёту не удалось, значит быть великой крови… Может быть, хоть сотня Неслаба дело изменит. Давно уже ушли, должны бы уже вернуться! Где-то они сейчас? И что тянет Неслаб?!

15. Неслаб и Ярослав. 15 день месяца Березозола.

Неслаб не был трусом – иначе никогда бы, ходя по Радовоем, не стал бы воеводой. Тем более – воеводой, которого ценили и уважали все, от князя Лютеня до последнего отрока в последней сотне общеродовой рати. Вот и сейчас… Ведь дело, почти невыполнимое – если по правде – князь Лютень поручил именно ему! Даже если усомнился, что исполнит, вслух не сказал и вообще… Такое дело не каждому доверят! И он, кстати, тоже не каждых выбрал себе в дружину – сотню Ярослава, первую в княжеской кованной рати. Во всём первую. Ярослав, тот, видно было – не обрадовался, понял, что честь велика, а вот шансов – немного. И девку-травницу, в сотне обретающуюся, без сомнений и сожалений оставил, взял у Любослава травника. Так оно надёжнее будет. Да и не смогла бы девка, как бы крепка ни была, взобраться на такую-то круть! Он сам, хоть и не слаб телом, хоть и снял доспех, оставив из брони только рубаху, обильно пропитанную потом, не раз обрывался и повисал на двух пальцах. Срывались Ярослав, Добран, Богдан и ещё трое, торивших дорогу для сотни. А кто-то внизу и сорвался – он слышал задавленный в последний момент крик и потом – глухой, чавкающий удар о скалы внизу. Проклятые скалы! Проклятая гора! И будь прокляты те первые тридцать локтей, которые они проходили почти час! Скользкие, покрытые не льдом, но плёнкой, на которой разъезжались босые ноги, по которой скользили, срываясь с выступов, слабеющие пальцы… Но ведь почти взобрались! Из трёхсот насчитанных им локтей двести прошли!

Тут Неслаб сорвался. Слава Роду, не совсем, опять уцепился кончиками пальцев за узкий – меч не положить – уступ, отчаянно подтянулся… Рядом глухо выругался кто-то из десятников, видевший и не способный помочь… Но Неслаб и сам справился. Втянул непослушное, вдвое потяжелевшее тело на уступ, зацепился онемевшими пальцами ног и начал наматывать верёвку. Это он мог взобраться, и то – чуть не сорвался. Идущие следом не такие витязи. Им без верёвки не взобраться…

-Воевода, хлопцы устали! – не отрывая напряжённого, покрытого солёной пеленой пота лица от скалы просипел Ярослав. – Отдохнуть бы…

-И ты туда же! – Неслаб так осерчал, что чуть не сорвался и вынужден был несколько мгновений молча цепляться за воздух. Воздух оказался достаточно прочен и он удержался, хотя, возможно, порты уже не помешало бы поменять а внизу идущие могли ощутить на себе меру воеводского испуга.

-Как раз я – ещё могу лезть! – огрызнулся Ярослав, в доказательство уходя ещё на несколько локтей вверх. – Просто место удобное. Карниз, за него и зацепиться можно… Дальше – голая стена! А мы – те, кто ещё может лезть, поднялись бы выше, верёвки бы провязали!

Заколебавшись на миг, Неслаб глянул вниз. Как и прежние три раза, к горлу тут же подкатился комок, его затошнило а руки резко ослабели и потребовалось неимоверное усилие, чтобы не рухнуть вниз, сшибая ползущих наверх, словно муравьи, дружинников.

Сотня далеко растянулась. Правда, все уже были на стене, двигаясь по семи спущенным отсюда верёвкам, но самые медленные ещё находились в досягаемости волн а самые быстрые подпирали первый ряд. Один из них резким рывком, чуть не оборвав тетивой натянувшуюся верёвку, подтянулся на карниз, тяжело дыша плюхнулся, свесив ноги и с явным любопытством глядя вниз. Потом спросил с явственно прозвучавшим в голосе сочувствием:

-Сменить, воевода?

Только тогда Неслаб узнал десятника Яросвета. Чумазый, мокрый и потный – садило как от мокрого пса, Яросвет мало походил на себя. Он, кажется, даже похудел.

Гордость воеводы взыграла враз – не могла не взыграть. Резко встав и чуть не обрушившись вниз, Неслаб молча уцепился за выступающий камень и рывком подтянулся. И на этот раз сорвался всерьёз – камень остался зажат в щепоти, а он полетел вниз, сцепив зубы, чтобы не заорать и этим пустым криком не выдать воинов. Он летел и в мозгу вихрем пролетели картины того, как он врежется спиной в острые пики рифов внизу. Неслаб всегда отличался богатым воображением…

Воеводу резко тряхнуло, он повис и поначалу даже не поверил, что не падает, не открыл глаза.

-Твою мать, воевода… - донёсся до него искажённый страданием голос Яросвета. – Помоги же мне, не удержу! Отожрался…

Неслаб поспешно раскрыл глаза и увидел всего в полутора, может в двух локтях от своего лица перекошенную диким усилием рожу десятника. Яросвет, толстяк каких мало, каким-то чудом сумел распластаться по узкому карнизу – не иначе, и впрямь похудел – выкинул руку вниз и уцепился в кисть воеводы. Кисть уже ныла, то ли вывихнутая при рывке, то ли просто крепко стиснутая.

-Отпусти! – нашёл в себе силы приказать Неслаб. – Отпусти, оба сверзимся!

-Вот те хрен! – огрызнулся Яросвет. – Давай, цепляйся ещё за что-нибудь!

Воевода попробовал зацепиться ногой за узкую трещину, но промахнулся и чуть не стянул вниз Яросвета. Но выхода всё равно не было – эта трещина была единственной и если не на неё, больше ногу поставить было не на что…

Вначале воеводе показалось, он что-то упустил – под ступнёй вдруг словно из воздуха образовался выступ, достаточно прочный и широкий, чтобы с него можно было толкнуться и залезть обратно. Но нет. Уже забравшись, он сумел заставить себя глянуть вниз и увидел, как двое дружинников с трудом карабкаются наверх. Это они помогли, подставили свои плечи. Спасибо им. И Яросвету, что уже полез наверх – первый, давая воеводе время перевести дух и не желая слушать его излияния и благодарность…