akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

Старший брат обнял его и похлопал по плечу.

— А куда я денусь? Надеюсь, от еды ты не откажешься?

Выходные Рики провел, покупая альбом и принадлежности для черчения. Его учебник и атласы по астрономии пока казались ему достаточными. Рики все же решил, что карты рисовать будет.

— А насчет твоих прорицаний, — посоветовал Пит, который старался побольше говорить с ним на нормальные темы, — интервью лучше всего брать у Дан. У нее потрясающая интуиция. Но лучше все‑таки вспомни свое.

Пит перенес корзину мистера Лапки в комнату Рики и поставил возле кровати, объяснив это тем, что Рики рано встает и кормить кота приходится все равно ему. Совершенно напрасная предосторожность – Рики не снилось больше ничего подозрительного.

С начала недели школу всколыхнула очередная сенсация: профессор Убриокарра получила письмо от своего возлюбленного. Рики и так бы понял, что ее явно укусила муха; она ходила мрачнее тучи и, по словам Чески, иногда плакала.

— Конверт был такой неаккуратный, — рассказывала она, — а раньше он слал очень миленькие, с цветочными печатями. Точно дела не ахти!

— Да растащили давно этот замок по камушку, — фыркнул, вторя ей, Карло. – Это если верить, что он существовал.

— Ну, пусть и найдет, — проворчала Мариола. – Все равно взять не сможет, там проклятья как на египетских пирамидах.

— Почему вы только каркаете? – возмутилась Марина. – Пусть найдет и разбогатеет, или вы от жадности лопнете?!

А Рики так и не понимал, о чем идет речь. Это при том, что Ческа, как и ее бабушка не особо симпатизируя затее будущего родственника, временами, впрочем, проникалась романтическим порывом тетки.

— Знаешь, — говорила она, — а ведь Карлотта хочет иметь большую семью.

В таких случаях Рики глубокомысленно кивал. О мечте Карлотты знали вообще‑то все, и когда она, бывало, ругаясь, высказывала пожелание сбежать из «МентеСана» и обзавестись кучей детей в глуши, ее дружно начинали уговаривать, что в этом, собственно, нет никакой необходимости. Особенно на роль ее деток претендовал, подлизываясь, четвертый курс.

Рики долго думал, кого бы расспросить о сокровище Кьяпацци, и в итоге остановил свой выбор на профессоре Доматоре. На первый взгляд, это могло показаться неудобным, потому что тот считался недругом Карлотты, но ведь по той же причине и не стал бы докладывать ей, тем более – Ческе или другому ученику. Рики считал его человеком порядочным, хотя и опасался, что Доматору будет смешон его вопрос.

— Ну конечно, тебе не вредно знать, о чем вокруг болтают, — согласился профессор, когда они, дожидаясь у вольера возвращения Барона, чистили морковку для единорогов. – Ты веришь, что на древних сокровищах обычно лежит проклятие?

— Ну, — Рики неопределенно пожал плечами, — я не верю, что вещи, будь то ценности или просто деньги, могут кому‑то помешать.

— Не сомневаясь, скажу тебе, что само богатство, возможно, и не перенимает ауру, но тот, кто его копит ради накопления и не собирается использовать, явно нездоров. Вообще‑то, история сокровищ Кьяпацци очень поучительна.

Жил такой благородный бездельник, вроде идеала не буду называть имен. Всю жизнь он посвятил крестовым походам, был удачливым воином и привозил из‑за морей несметные богатства. Он, конечно, был щедр и помогал с их помощью нуждающимся. С точки зрения нынешних законов, сплошная уголовщина: оттуда крал, а здесь помогал бедным, которые были бедными из‑за этой войны. В общем, сражаясь в каком‑то городе, однажды он спас жизнь мальчишке по имени Ринальдо. В результате тот навсегда остался его оруженосцем. Они полностью доверяли друг другу и не раз выручали в бою один другого.

Однако с синьором постепенно стало происходить то, чего и следовало ожидать, — Доматор отер пот со лба. – Вначале бескорыстный сверх всякого здравого смысла, он свихнулся на почве жадности. Он продолжал возить деньги и драгоценности, а Ринальдо приказал охранять их. Он наложил заклятье для надежности: если деньги увидят солнечный свет, сторож погибнет. Однажды хозяин не вернулся, а Ринальдо сидел в его замке на сокровищах много веков, непонятно, чем он питался, вроде как охотился. Иногда он позволял детям из ближайшей деревни поиграть с драгоценными камушками, но никому ничего не дал. А потом деревню Кьяпацци уничтожили ливневые дожди. Ринальдо впустил крестьян в замок синьора, а потом отдал часть сокровищ на восстановление хозяйства. Он умер тем же утром и, наверное, был очень рад, что эта волынка для него закончилась. Отсюда мораль – всегда надо думать своими мозгами, как бы ты не чувствовал себя обязанным пусть самому прекрасному человеку.

— Даже если это долг жизни? – спросил Рики.

— Знаешь, да, — сердито заявил Доматор. – Главная ошибка многих людей заключается в том, что они ждут благодарности, и это мешает им заниматься своими делами. Когда мне было двенадцать, я впервые поехал на охоту в Африку. Там мне спас жизнь совершенно посторонний человек, местный, которого я, наверное, больше никогда не увижу. Меня потрясло то, что, встретив на другой день, он не узнал меня. То же самое мне приходилось делать потом для других, просто потому, что так надо. Я убежден, что благодарность не должна быть камнем на шее, который тянет нас на дно. Собачья преданность – это не для людей.

— А любовь? – не удержался Рики.

— Прекрасное чувство, — вздохнул преподаватель, но далее на эту тему распространяться не стал.

«Карлотта в этом, конечно, с ним бы согласилась», — подумал Рики. Рассуждения Доматора сбили его с толку.

Поэтому, когда однажды утром тетя Мария спросила, как дела в школе, вместо ответа последовал рассказ.

— Знаешь, твой преподаватель абсолютно прав, — заявила она, выслушав. – Жаль, я в его годы не была такой умной.

— Ты не хочешь, чтобы рядом был человек, который на все готов ради тебя? – удивился Рики.

— Был у меня такой человек, — усмехнулась тетушка. – И это плохо кончилось, потому что я гнала не туда. У тебя есть друзья?

— Да, — ответил Рики.

— Как они поступали с тобой, когда ты бывал неправ?

Рики задумался, и ему удалось припомнить такие случаи.

— Они останавливали меня, — ответил он.

— А представь, если бы они потакали тебе и шли за тобой, — сказала тетка, надкусывая бутерброд.

— Нет, они слишком умные для этого… — начал Рики и осекся. Внезапно ему сделалось не по себе.

С тех пор как он уехал из дома, с ним не было такого. Голова заболела, он как будто проваливался куда‑то, то ли в воспоминания, или же в другую реальность, потому что те неразборчивые картинки, которые мелькали перед ним, точно не случались в этой жизни.

— Это хорошо, когда такие умные друзья.

Этот голос был ему знаком, а вот подавленная горечь в нем – внове. Рики с надеждой поднял взгляд.