akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия

— Слушай, Флинт, думаешь, я не хочу играть! – взорвался между тем Френк. – Сказал же – некогда!

— Я не принимаю такой ответ, — Генри был преисполнен оскорбленного достоинства. – Слизеринец ты или кто?

— Надеюсь, они не подерутся? – тихо произнес Лео. На всякий случай он вынул палочку, но было очевидно, что староста не имеет особой охоты пускать ее в ход.

— Может, заранее пригласить сюда Тиффани? – предложил Рики.

Эйвери препирался с Флинтом еще четверть часа, не позволяя никому укладываться спать. Рики даже помыслить не мог о такой бестактности: переодеваться в пижаму, когда рядом кипят благородные страсти.

В итоге Генри все же добил Френка, пригрозив с редкой для него находчивостью. Он пообещал, что пожалуется сэру Салазару, и этого Френк уже вынести не мог.

— Черт с тобой, буду играть! – прорычал он, залез в обуви на кровать и демонстративно задернул полог.

— Завтра будь на тренировке в три, и чтобы без опозданий, — отчеканил Генри.

После этого капитан квиддичной команды «Слизерина» с каждым днем становился все серьезнее и требовательнее. Он настаивал, чтобы за столом в Большом зале вся команда садилась возле него, и потчевал игроков своими мечтами о кубке квиддича в нынешнем году.

Одноклассники видели Генри только на уроках, где он присутствовал по большей части только физически. Но однажды неожиданные семейные обстоятельства выдернули его из прекрасного мира бладжеров и голов.

Это произошло во время получения утренней почты. Внимание слизеринцев привлек печально известный красный конверт. Несущая его сова летела вдоль стола, приближаясь туда, где вместе с другими пятикурсниками сидел Рики. Он невольно испытал облегчение, понимая, впрочем, как это бессовестно с его стороны, когда вопиллер плюхнулся напротив Тиффани Флинт вместе с обычным письмом.

— Почему? – вне себя от удивления, девушка подпрыгнула, прежде чем обменяться взглядами с братом, который тоже ничего не понимал.

В следующую секунду конверт взорвался. Сам по себе громовой голос мистера Флинта, многократно усиленный, загрохотал так, что уши заложило, пожалуй, у всех присутствующих в Большом зале.

— Мне казалось, ты лучше соображаешь! Разве можно водиться с кем попало?! Вот и расти после этого дочерей…

«Вот теперь и Флинты узнали про меня что‑то такое», — не сомневался Рики и шепотом поделился своими соображениями с Лео. Тот, впрочем, скептически помотал головой и посоветовал не торопиться с выводами. Было видно, что версия Рики чем‑то ему не нравится.

— Тиффани, чего это он? – полусочувственно–полутребовательно спросила Дора.

— Понятия не имею, — буркнула Тиффани, обмахиваясь салфеткой и пытаясь таким образом согнать краску с лица.

— Может, в нормальном письме тебе объяснили? – предположил Рики.

Тиффани глотнула тыквенного сока, глубоко вдохнула и вскрыла конверт, предварительно рявкнув на ожидающих и следящих за ее действиями одноклассников:

— Ешьте!

Рики взялся за вилку, но наблюдать не прекратил. Тиффани пробежала послание глазами, пока не остановилась на некотором отрывке. По мере чтения она все сильнее кривила губы. Всеобщее внимание вернулось к ней сразу, как только она отбросила пергамент.

— Генри, — без особого дружелюбия произнесла Тиффани, заставляя брата заранее занять оборонительную позицию, — это ты осчастливил папочку, что я хожу в Хогсмид с Ральфом Джорданом?

Рики сделал вид, что не замечает удовлетворенно–торжествующего взгляда лучшего друга.

— Кажется, да, — рассеянно оглядевшись, признался Генри. – Обмолвился, я не специально. И вообще, ты же не сказала, что это тайна. – Видя, что Тиффани только мрачнеет от оправданий, братец решил сменить тактику и перешел в наступление. – Если честно, то я тоже недоволен. Как ты не понимаешь, что ты предательница?! Хорошо, что папа еще не знает. Ведь Джордан играет за «Гриф…»

— Не суйся ко мне со своим противным квиддичем! – Тиффани стукнула кулаком по столу.

— Следовало ожидать, что отцу не понравится, с кем ты водишься, – проворчал Генри себе в тарелку.

— Я сама разберусь, с кем мне водиться, – постановила Тиффани. – Подобрались все как один, квидичные маньяки, и за что мне такое наказание?!

— Избаловали тебя. Отца ты здорово рассердила, – похоже, Генри все же не ожидал такой бурной реакции родителя.

— Поздно мной командовать! – задрала нос Тиффани. – Вот заберу Моргану и уйду жить под мост, узнаете тогда! – пригрозила она.

— Эй, — вскинулся брат. – Сама валяй, куда хочешь, а кошку не трогай!

— Это моя кошка. Ты не хотел ее покупать, – язвительно напомнила Тиффани.

— Мало ли чего я не хотел! – возмутился Генри. – Еще не хватало, чтоб бедное животное голодало из‑за твоей глупости!

— То еще бедное животное, – пробормотал однажды покусанный ею Билл, отчего любящие хозяева дружно повернулись к нему с такими лицами, словно собрались разорвать.

— В самом деле, Тиффани, кошка не любит жить около воды, – попытался образумить девушку Боб.

— Хорошо. Оставлю ее тебе и одна сбегу от вас, – покладисто согласилась Тиффани.

— Эй, ты чего! Не торопись, может, все успокоится, – посоветовал Генри.

— А если нет, я приглашу тебя к себе на лето, — вмешалась Дора.

Собственные родители никогда не указывали Рики, с кем не следует водиться, поэтому Рики глубоко сочувствовал Тиффани. Но в то же время он почувствовал, что легче дышится, когда понял, что папаша Флинт не имеет ничего против его компании для своих детей.

— Лео, как ты догадался, что он не меня имел в виду? – поинтересовался он, когда стол прилично опустел. – Были какие‑то особенные признаки?

— Нет. Просто нелепо думать, что все только и делают, что носятся с тобой, — улыбнулся Лео. – Но насчет Ральфа я бы не смог догадаться.

— А я бы смог, – небрежно бросил Рики, немного пристыженный, — когда нас провожали на платформе 9 и ¾, уважаемые господа так друг с другом поздоровались, как будто сожалеют о первобытных временах. Тогда пещерные люди это делали булыжником по голове, – пояснил он.

Через два дня вопиллер прилетел и к Ральфу. Тот был сбит с толку и расстроился настолько, что чуть не перевернул графин с соком, и это — при безупречной координации отбивалы.

— Не ожидал! Уж мои предки могли бы понимать! От своих досталось, а туда же.

И все‑таки было заметно, что от понимания неправоты родителя легче ему не становится. Пусть он вел себя не лучшим образом, но все‑таки это был отец.

Глядя на переживания Ральфа, Рики поневоле задумывался, сколько нерешенных вопросов осталось между ним и папой, и особенно – между ним и мамой. Несомненно, они желали ему добра, поступая наперекор его намерениям, но вот были ли они правы? В ситуации Джорданов, наблюдая со стороны, Рики мог бы категорично заявить, что достопочтенный мистер Джордан страдает фигней. Но по отношению к собственной матери не все казалось таким однозначным. Рики попытался обратиться за объективной оценкой.