Марина Броницкая - Я не Поттер!

Ремус Люпин боролся, боролся изо всех сил. Я не раз просыпался среди ночи в холодном поту и искусанными до крови губами, ведомый животным инстинктом в холодную темноту спящего замка. За несколько минут до полного своего поражения. Ведь оборотень не единожды умудрился подобраться на опасное для меня расстояние к комнате Дамблдора на первом этаже, покоям Минервы, или же просто скинуть с себя чары на малую, но такую же опасную толику. Однажды меня разбудил сам Риддл, зашептал что‑то в ухо и я очнулся ото сна, злой и уставший, словно не проспал и часу. Он смотрел на меня неодобрительно и задумчиво, не веря в то, что мой план стоит того, чтобы рисковать всем, что когда‑либо у меня было или могло быть. Кто скажет, что это не так? Кто угодно, но не я. Волдеморт прав – убить и замести следы легче, безопаснее и честнее. Честнее для себя самого, а не жертвы, но я просто не мог и продолжал мучиться, бродить ночами в одних тапочках и вынимать из непослушных рук Ремуса ручку или же нож. Ими он пытался написать мое имя на дубовой поверхности стола в своем кабинете, обливаясь потом и стиснув зубы от бесполезных усилий.

— Учитесь здороваться… – буркнул я тогда и зевнул

Вопрос в глазах мужчины заставил меня объясниться.

— Вы в первый раз за долгие годы пришли в школу и тут же кинулись вмешиваться в чужие дела. Я просто ушибся благодаря идиотам Уизли, а Драко просто оступился благодаря мне! Неужели так трудно было поздороваться и пройти мимо?!

Ненависть в глазах напротив плескалась через край, другого ответа Люпин просто не мог придумать.

— Терпите теперь, сами виноваты, — сказал я. – Спокойной ночи!

И побрел обратно, замерзший и презираемый тем, кто, сложись все иначе, должен был быть мне другом. Мы бы с ним тогда ненавидели своих неприятелей вместе, и даже еще сильнее, чем он сейчас меня, и вместе боролись. Однако его место занято совсем другими, следовательно, он поступает правильно, и сердиться на него не за что, а тем более убивать.

— Убью… – раздался мне вслед зловещий шепот.

Странное дело, но среди всех моих оппонентов миролюбивее всего настроен я сам!

Если не принимать в расчет Дамблдора, разумеется. Вот его доброта плескалась через край, а улыбка не сходила с лица. Много сильных волшебников постаралось сделать неадекватность Ремуса тайной, и он ничем себя не выдавал. Так же весело вел свои занятия, подшучивал над моим отцом и не забывал снимать баллы с ненавистного Слизерина, с чем Драко пришлось смириться. Ему вообще пришлось со многим смириться, и такая догадка мешала мне ровно дышать, если уж честно. Приятель не хотел расти быстрее, чем шли дни и месяцы в календаре, упорно не хотел. Моё предложение знакомства с самим Темным Лордом вызвало у него приступ буйного восторга, весьма неискреннего и наигранного, чего я просто не мог не заметить. И в комнате седьмого этажа он смотрел на мальчишку в дальнем углу излишне настороженно и внимательно. В его голове я не обнаружил ни единой чуждой моему миру мысли, ни единого протеста или обиды, лишь ум, хитрость и преданность, тем не менее, там еще была она, королева всех поражений – неуверенность.

— Так… так… – Ридл словно принюхивался, меряя шагами пространство вокруг притихшего Драко. – Молодой потомок Люциуса, наконец, видит того, кому так верен его лучший друг… Позвольте спросить, а вы мне верны?

Особого пиетета Темный Лорд в таком виде не мог бы вызвать ни у кого. Таких мальчишек в стенах школах десятки, разве только менее прозрачных и одетых поприличнее, да и большие голубые глаза способны заворожить лишь девчонок, а не второкурсника мужского пола. Но не смотря на такое мое мнение, Малфой задрожал, как травинка на ветру, вот только непонятно, что же именного его так задело…

— Верен, — последовал короткий ответ, в честность которого не поверить было нельзя.

После витиеватого прощания двух аристократов, в течении которого я молчал за неимением подходящих слов в моем словарном запасе, мы развернулись и пошли к выходу. Драко был все же горд, как ни крути, а тот, с кем он сейчас разговаривал – символ почитаемой его семьей чистокровности и власти. Приятель не знает другого кумира! Задрав нос кверху, и проведя рукой по волосам с жеманством какой‑нибудь малолетней кокетки пуффендуя, он первым взялся за ручку двери, но открыть её не успел.

— Люциус! – окликнул его Риддл.

— Что? – отозвался Драко с готовностью и обернулся.

Они оба заулыбались, умиляясь такой веселой ошибке, а вскоре так и вообще – засмеялись.

— Передавай привет отцу и расскажи, что голову твоего друга я уже освободил и вполне способен на… многое, – наконец изрек Том, – не забудь.

— Обязательно! – пообещал приятель и радостный, покинул уже изрядно поднадоевшую мне комнату.

Я был неприятно удивлен, если не сказать больше, и шел вниз по лестницам, не разбирая дороги. Вот оно как, значит. Моя жизнь именно такая и никакая иначе из‑за Волдеморта, она ему подчинена с первых минут рождения, да все, кто мне не безразличен, подчинены ему. А для Темного Лорда мы – очередной круг. Ему что Люциус, что Драко, всё едино, всё повторяется! Мой отец тоже оборачивался, когда его окликал взрослый учитель, он тоже строил с ним планы, подражал ему, думал с ним… Наверное, они даже обедали за одним столом и обсуждали свежую прессу, прежде чем пойти в бой плечом к плечу. Ну уж нет, я вам не Северус, не Поттер, и не пешка. Ни за что не отзовусь на чужое имя, никогда!

Но если я все те месяцы до рождественских каникул не откликался не только на чужое имя, то и на собственное, занятый размышлениями и почесываниями, то грифиндорская троица во главе с Симусом предпочитала жить активно. Они искали Тайную Комнату денно и нощно, только совсем не там, где могли её найти. Подбросить им записку с нарисованным планом я, конечно, мог. Только это еще опаснее, чем магическая помощь, следы которой уничтожить до конца просто невозможно. Идеальный вариант, по мнению отца, предоставить им возможность догадаться самостоятельно. При случае я обязательно выскажу папе, куда ему не мешало бы сходить, захватив с собой свое мнение. Они же идиоты, самые настоящие идиоты!

В библиотеке Гермиона не раз натыкалась на стопку карт Хогвартса, лист с чертежом туалета которой оказывался не в середине шестисотстраничной стопки, а самым первым. Пристанище ныне исчезнувшей Миртл на нем начерчено со всеми возможными нарушениями геометрии! Симус ровно два раза хватался за сердце у двери этого злополучного туалета, в тот самый момент, когда за сердце, лоб и почки на его глазах хватался я, стеная о болях во всех перечисленных частях тела. Невилл, правда, почти поселился в нем, даже полосатый матрас на пол постелил, с подушкой. Однако он не искал, а ждал, и не василиска, которому там делать нечего, а Марту Миртл, которая не появится больше никогда и нигде, а не только там, где сопит пухлый. Краны с раковинами можно сдвинуть с места и без знания парселтанга, а для успешного открытия потайного хода я бы скромно предложил свою кандидатуру. Тем не менее, все мои старания оставались незамеченными, а я – непонятым.