Slav - Проклятие Слизерина

Директор грузно плюхнулся обратно в кресло. Антонин встрепенулся.

— Августус, что он сказал после слов «рад приветствовать новых учеников».

Августус небрежно отмахнулся, он сам едва не уснул за тягучей, как трехдневный кисель, речью директора, перевел усталый взгляд на стол, едва не свалился со скамьи. На столе на тарелках и в кубках, что минуту назад блестели золотой пустотой, возникли блюда, которые утолили бы даже самого искушенного гурмана. Том разинул рот, прожив всю жизнь в сиротском приюте со строгим англиканским уставом, он и представить не мог, что существуют такие яства. Ветчина свежепросольная, вареная, копченая, грузди соленые, ровные горки зеленого гороха, грибы маринованные, жаренные, тушеные, колбаса свиная из ливера, кровяная, копченая, белужина и судак маринованные, сосиски свежие, рассыпчатая каша на грибном бульоне, заяц копченый, рыжики соленые, рулеты из фаршированной дрофы, сыр яблочный, сыр из слив, сыр фермерский белый, пироги с семгой и сельдью копченой, холодная говядина, котлеты из молочного теленка, копченый гусь с соусом из чернослива, всевозможные пирожки…

— Кормят на убой, – подумал Антонин вслух, после недолгого замешательства потянулся к блюду с дымящимися куриными окороками.

Том последовал его примеру, ел без спешки, но с наслаждением, пустой желудок постепенно приятно отяжелел, по телу расползлось приятное тепло. В какой‑то миг Том почувствовал, что не только сыт, а более того – лопнет, если откусит еще хоть кусочек пирога. Он отпрянул от опустевшей тарелки, обвел стол осоловевшим взглядом. К его изумлению, тарелки вмиг опустели, в следующее мгновение уже ломились от многообразных сладостей.

Том тяжело охнул, но решил, что все же не простит себе, если не отведает всего понемногу. Из десерта он запомнил только свой любимый ежевичный джем, что тоже оказался на столе, и сочные груши в меду. Названия большинства других сладостей он просто не знал, а спрашивать было некогда: все за обе щеки уплетали угощения.

Когда ужин закончился, Том с трудом отвалился от стола, теперь мечтать можно было только о мягкой кровати с теплым одеялом да о добротном сне. Сенектус встал первым.

— Первокурсники, следуйте за мной! Не отставайте!

Том поднялся вместе со всеми, двинулся за Сенектусом, что должен сопроводить их до гостиной Слизерина. Первокурсники слизеринцы дружным гуськом вслед за старостой покинули Большой зал. Рядом с Томом бесновался Августус, нетерпеливо вертел головой, даже поднимался на цыпочки, оглядывался назад. Том, наконец, не вытерпел:

— Ты чего?

— Антонина потерял, – пожаловался Августус. – Не видел? Он специально ускользнул, пока я отвлекся.

Том с недоумением приподнял брови.

— Ну, ускользнул и ускользнул. Он не маленький – не потеряется. К чему беспокоиться?

— Потеряется – это еще полбеды. Вот учудит что‑нибудь в первый же день, потом умоемся горькими слезами.

— Зря ты так, – укорил Том. – Антонин, конечно, с причудами, но даже для него это слишком.

Августус пробурчал с недовольством:

— Ты его сколько знаешь? Без малого день! А я не первый год, и мне доподлинно известно, о чем он думает и что сделает в ту или иную секунду.

Через несколько коридоров Сенектус повел их по лестницам, что спускались все ниже и ниже. Тому, казалось, что они уже давно идут по подземным переходам. Коридоры не отличались приветливостью: мрачные стены, сложенные из огромных каменных глыб, шаги учеников по таким же ступеням отдавались устрашающим эхом, из смежных коридоров доносились звуки капающей воды. Порой слышались странные стоны и перешептывания. Не на шутку перепуганный мальчуган жался к друзьям, тыча пальцем за угол, сбивчиво лопотал, что секунду назад там мелькнуло белесое тело привидения. Коридоры подземелья напоминали лабиринты, были совершенно безлюдны. Том уже стал опасаться, что Сенектус собьется с пути, и тогда они навсегда потеряются в сумрачных переходах.

Однако вскоре Сенектус сделал знак первокурсникам, остановился возле неприметной, если не считать влажные потеки и зеленый мох, каменной стены.

— Змеиная линька! – произнес Сенектус внятно.

Подземелье огласилось нестерпимым скрежетом, будто две черепахи терлись панцирями, часть стены отъехала в сторону, открывая проход в гостиную Слизерина.

Том и Августус после нескольких безуспешных попыток все же нашли незанятую спальню, в которой на удачу находились и их чемоданы. В спальне было темно. Едва Том вошел вслед за Августусом, на стенах мгновенно вспыхнули несколько факелов, в спальне ощущался приятный уют, что после долгого блуждания по подземельям был весьма кстати.

Почти угасшее в камине пламя, как показалось Тому, с их приходом радостно встрепенулось, оранжево–алые язычки беспокойно замелькали в диком танце, каждый рвался повыше, туда, где еще осталось свежее и сочное дерево, что намного вкуснее пресной золы на дне каминной решетки, поленья аппетитно захрустели. Красные всполохи вычленили из темноты пять кроватей, что расположились в шахматном порядке – две напротив трех. На кроватных шестах, словно неуклюжий громоздкий зверь на четырех деревянных лапах, навис бархатный темно–зеленый полог. Его, подобно сытым змеям, обвили гибкие изумрудные шнуры с распушенными, как на кончиках львиных хвостов, кисточками. Справа, между первой кроватью и камином, была еще одна дверь, сквозь приоткрытую щель просачивался бодрящий запах лимонного мыла и чего‑то незнакомого.

Спальня располагалась на этаж выше, чем Общая гостиная, потому в дневные часы освещалась не пламенем факелов, а солнечными лучами, что проникали через два окна с высокими подоконниками. Теперь же в окнах мерцали лишь холодные звезды, из‑за рваного облака выглядывал округлый бок стыдливой луны.

Августус, не разуваясь, повалился на кровать, возле которой аккуратной пирамидкой сложены его вещи, вздохнул всей грудью. Том присел на свою кровать, в раздумье посмотрел на старенький чемодан с выскобленными ножом инициалами «Т. Н.Р.». Куда запропастился Антонин? Ведь половина его вещей все еще в чемодане Тома, а признаться честно Том опасался открывать чемодан без Антонина. Вдруг там какие‑нибудь сюрпризы волшебного мира. Даже пижаму не вынуть, подумал Том с досадой.

Дверь в спальню приотворилась, несмело заглянул темноволосый мальчик с ямочкой на подбородке.

— Здесь есть еще свободные койки?

Августус оживился, приподнялся на локтях.

— Смелее, Гил, заходи. Еще три кровати пустуют.

Мальчик, по имени Гил, прошел по дуге мимо каждой кровати, остановился у той, что была ближе к камину, радостно охнул.