Артем Лунин - Перед бурей (СИ)

— Нашла…

Управились. Слегка побледневший Гарий лишь улыбался, когда Мона тихо его бранила. Они пошли назад.

— Я рад, — пробормотал Гарий, когда корабли уже были видны.

— Чему?

— Что ты не пыталась, — он глазами указал на её короткий клинок. Мона приостановилась.

— А ведь и вправду, — удивлённо сказала, роняя к нему руку. Подумала, мотнула головой: — Нет уж. Это в мужском обычае — играться с игрушками, придавать оружию какой-то особый смысл, громоздить ритуалы.

Практичность — отличное качество для будущей жены… он чуть было не засмеялся, представляя её реакцию, если бы он сказал это вслух. Задохнётся от возмущения, взбесится, набросится с кулаками.

Мона, вздёрнув облупленный нос, обогнала его. Передёрнулась, невольно потерла собственную руку. Эта чувствительность целителей имеет и обратную сторону…

— Шасса! — прошипела. — Затяни её наконец!

— По обычаю не положено, — сказал Гарий, лишь трогая порез. — Такие раны должны заживать сами.

— М-м-мужики! — выплюнула девочка. — Ты же целитель!

— И потому слабак? Неспособен терпеть боль и ждать, пока всё само заживёт? — зло поинтересовался Гарий.

— И потому энергия твоя направлена вовне. Любая царапина заживает на тебе как на каком-нибудь худосочном эльфе — слишком медленно! Перед кем ты тут выпендриваешься?!. — Мона осеклась, вдруг поняв ответ на вопрос. — Ладно, давай по-другому. Там, у ручья, ты сказал, что тебе неприятно терпеть мою боль. А теперь я твою постоянно цепляю!

— Ну так отцепись! Отойди в сторону! — мальчишка указал раненой рукой, в какую сторону ей следует отойти, и похолодел — а ну как в самом деле отойдёт!

Но девочка лишь перехватила руку и дунула на повязку. Несомая дыханием сила мягко скользнула по коже, вошла в рану, и боль — не такая уж сильная, чего Мона так распсиховалась? — утишилась, превратилась в надоедливое щекотание. Он в замешательстве отдёрнул руку и мысленно обругал себя за это. Мона, не удостоив и взглядом, прошла мимо.

Поминки окончились. Люди, очистив души общением с мёртвыми, возвращались к каравану в молчании — просветлённые и спокойные.

Алек снова пошёл через лес, но Гарий в этот раз предпочёл короткую дорогу надёжной, и Мону удержал. Та, к его удивлению, не спорила, и они отправились с основными группами, постепенно отставая от них.

— Как ты думаешь… — Мона оглянулась в сторону некрополиса и продолжила шёпотом, словно боялась, что их подслушают его обитатели, — они и вправду встанут?

Гарий пожал плечами.

— Если Творец сделал человеческое тело не подверженным тлению, значит, это для чего-то нужно, — пробормотал. Яркое воображение мгновенно нарисовало ему Последний Рассвет, над пустым миром раздаётся глас трубы Суитхи Водяного Змея, и мертвецы встают из некрополисов…

Гарий передёрнулся и мотнул головой, отгоняя страшноватую картинку. Судя по тому, как поморщилась Мона, девочка тоже вообразила себе что-то похожее. В другое время он не удержался бы перед тем, чтобы не попугать её, но не сейчас.

— А сожжённые тогда что же?

Гарий пожал плечами.

— Когда раздастся глас трубы, может быть, они соберутся из пепла.

— Нам лучше поспешить. Кажется, ужина сегодня не дождёмся, караван будет идти до глубокой ночи.

Они поспешили. Норик подтвердил догадку дочери и отправил её и Гария пересчитать всех путников.

Солнце уже стояло над вершинами деревьев, когда караван выбрался на основную дорогу.

Гарий и Мона сидели на крыше его фургона, говорили о всякой ерунде или молчали спокойно, мирно, не отыскивая судорожно тему для разговора. Когда стал поддувать холодный ночной ветер, Мона попрощалась и ушла к себе. Гарий посидел ещё немного, глядя на проклёвывающиеся в небе звёзды, и тоже спустился вниз. Рухнул на свою койку и подскочил с проклятиями. Днём он читал книги, которые так и остались лежать на кровати.

Мальчишка наощупь прибрал их, раздумывая о странных вещах. Например, не стоит ли ему начать писать что-нибудь, как делает Джонатам. Поистине, все события сегодняшнего дня необходимо обдумать.

Он довольно быстро задремал и ему снилось, что он стоит на палубе первого корабля флотилии мертвецов, которую должен вести через огромную тёмную реку забвения. А на них идёт страшная буря.

— Не такого сна я ожидал, — попенял невесть кому, проснувшись. — Почему мне, например, не приснилась Мона?

Ночь за окном не ответила.

Караван уже остановился, но люди ещё не спали. Поёживаясь со сна и от ночной сырости, Гарий выбрался наружу. Посреди лагеря, ограниченного выстроенными полукругом фургонами, горел костёр и звучали голоса.

Мальчишка приблизился. Сидящие у огня по кругу передавали флягу, кто-то как раз заканчивал речь, оглянулся на его шаги. Гарий узнал Джурая.

— Представления не имею, как Дерек всегда точно умудрялся определять, кто кому подходит, — молодой вой поболтал флягу. — Надо признать, он очень ловко умел сталкивать лбами молодых баранов…

Джурай широко повёл флягой в сторону Алека — слишком широко, едва не завалившись при этом, и Гарий понял, что он пьян.

— …И с тех пор мы держимся друг друга и время от времени бодаемся. Это и есть то, что завещал нам наш учитель, — плеснув немного в костёр, Джурай приложился к фляге.

А потом ткнул её Гарию.

Мальчишка взял, хотел было передать дальше, но все смотрели с ожиданием. Гарий сел у костра и рискнул отпить — что-то не менее крепкое, чем достопамятная рябиновка, но помягче.

— Я совсем мало знал его. Но все отзывались о нём с похвалой… если не считать учеников, — он невольно повторил жест Джурая, указав флягой на него и Алека. — Те от него стоном стонали… А я подумал — что стоило ему поддерживать в себе эту жёсткость. Ведь он был очень добрым и мягким человеком. Любил просто так скитаться по лесу…

Гарий помолчал, пытаясь проглотить комок, вставший в горле, и в конце концов смыл его очередным глотком.

— Мне кажется, ему бы понравилось… там, — он посмотрел в ту сторону, откуда они приехали. — Красивое место.

Он ещё раз глотнул и передал флягу, давая понять, что закончил. Кто-то принял и заговорил негромко о старом вое по прозвищу Клайден. Гарий уставился в пламя. Когда всеобщее внимание оказалось приковано к очередному рассказчику, он встал и неслышно отступил во тьму, вытирая слёзы.

В середине следующего дня они достигли Меты.

Большая река была границей между народами и цивилизациями, — собственно, иеро "Мета" и значило "отметка, черта, барьер".

Фургоны встали около берега, Норик, Алек и несколько других мужчин отправились проверять срубленные загодя плоты.

Гарий, притворяясь, что просто болтается без дела, сошёл со своего фургона и прошёл в хвост.