M. Nemo - Кровь Ардана

Заночевали там же. Солнце окунулось за горизонт и вспыхнуло алым перед ночными сумерками. Кругом затихло, улеглись ветра. Степь выпрямилась и редко когда в траве рыскал хищный зверь. Далеко на северо-востоке громоздились горы с заснеженными шапками.

— Развяжи меня, — попросила пророчица лёжа у костра. Лицо её так и подрагивало пляшущими тенями.

— Ты всё слышала, — отрезал я проходя мимо.

Она всё так же лёжа проследила за моими ботинками. Краем глаза я продолжал следить за ней, хоть выход из пещеры охраняли Бфуд и Око.

Руки хорошо связаны. Но если это воплощение — оно может вытворить любой трюк. На всякий случай я вернулся к пророчице и опустился перед ней на колени.

Она улыбнулась. А когда я достал из напоясной сумки другую верёвку, только внимательно следила как я перехватываю ей ноги.

— Я никуда не убегу.

Я молчал.

— Обещаю.

Откинулся назад и упёрся спиной в гранёную стенку пещеры и следил за костром. Поели разделанной и натёртой травами дичи. С собой у меня был флакон гуравого масла. Им тоже капнули для вкуса. Теперь по пещере ещё витал его тягучий запах.

— У тебя очень необычные глаза.

— Я гипнотизёр, знаешь, что это значит?

Она помолчала.

— Да. — Снова пауза. — Но меня нельзя заставлять, я священна.

— Знаю, предупредили.

— Хотя заставлять вообще никого нельзя.

Я одарил её долгим взглядом.

— Даже нужно, если боится или трусит.

— Лучше убедить верным советом.

— Лучше совета помогает хорошая затрещина.

— Принуждение не всегда поможет тебе.

— А давай я лучше тебе расскажу, что знаю.

Она кивнула. Тогда я завёл ровным голосом. Смотря через костёр прямо в глаза «пророчице».

— Гнездовье давно гибнет. Это началось семь лет назад, когда к нам со стороны леса пришёл чёрный лев. Лев был проклят или же в него вселилось крайне скверное воплощение, а может он сам им был — как бы там ни было — льва забрали наши целители и попытались вылечить. Но время шло, а ему лучше не становилось. Ещё в первый день лев стонал, что жизнь окончена и он не видит смысла жить дальше. Что раны его кровоточат, а глаза застилает тьма. Льва все утешали, лелеяли. Приносили понюхать кусочки облаков и травы с поля. Давали самой чистой воды. Подставляли морду солнцу. Но чёрный лев ничему не радовался и только стонал и стонал, а то и молчал часами. Целители печалились, но мы их утешили, сказали, что раз льву не поможешь — зато похороним славно.

А лев не умирал. Хотя ему и плохо было, хуже всех. И целители принялись чахнуть на глазах. Им тоже становилось плохо. Сначала они решили, что раз не могут вылечить льва — то и сами плохие целители. Потом погрустнели, затосковали. И начали ворчать, что жизнь у них не удалась, да и дальше ничего хорошего не предвидится.

Пророчица меня слушала с виду почтительно и ни разу не перебила. Все остальные кроме дозорных крепко спали, на мир-Ардан опустилась звёздная ночь.

Я продолжал:

— После целителей смутно и мерзко сделалось их семьям. Каждому что-то не ладилось, сам он не таким был. Никто их «не любит, не ценит». А лев себе лежит, подвывает со всеми на пару. Они ему: «Плохо то как». А он им: «Хуже не бывает».

И так целый год тянулось. Пока один из дружинных не взял топор и не отрубил льву голову. Тот в последний момент вздыбился, глаза засияли. Лев хотел удрать, но его остановил один точный удар. Второй добил.

А потом всё его тело смолой растеклось по полу и забилось в щели. Это оказалось одно из воплощений

Но когда поняли что к чему — было уже поздно. Гнездовье заразилось.

Мы переехали, решив, что на новом месте избавимся от уныния, но и это не помогло. Не помогли праздники, месяцы покоя, утешения. Те, кто ещё держался, пытались вытащить остальных. А последние как будто и не хотели. Кто-то перестал подыматься с кровати, кто-то занавесил навсегда окна.

Однако воплощение не успело подчинить себе всех. Оно не высосало досуха Гнездовье. И мы не знали, умерло ли оно тогда, или осталось живо. И если так, не захочет ли вернуться. А если и умерло — вдруг в мире есть ещё такие воплотившиеся сущности. В Ардане ничто не проходит бесследно, ни одна зависть, ни одна дурная мысль.

— Ни одна любовь, — вдруг сказал она.

— Ничто, — вкрадчиво сказал я.

В костре треснула ветка и на секунду стало похоже, что пещера ожила. Заплясали тени по гранёным стенам, зашуршал пролетая мимо мягкий ночной ветер. С боку на бок перевернулся Око. Всхрапнул заложив руку под голову Ксам.

Она подобралась коснувшись руками пола и села точь-в-точь как я. Только упереться спиной ей было некуда. И вдруг пророчица поднялась осторожно балансируя, чтобы не салиться из-за связанных ног. Под моим тяжёлым взглядом она семеня обошла костёр и соскользнула по стене рядом.

— Знаешь, — произнесла она как будто не хотела разбудить спящих, — это история, какие случаются.

Мы молчали.

— Но это не повод связывать меня и подозревать. Я пришла добровольно. Послала вам весть заранее, чтобы вы встретили мой отряд и помогли добраться до Гнездовья. В Зимовье у меня осталась семья, о которой нужно заботиться. У меня пять братьев и две сестры и я самая старшая. Меня там ценят и уважают, потому что я провидица. Мы услышали о вашей беде. Вернее, это я услышала. Больше Гнездовью никто помогать не собирался. Никто не хотел связываться с таким и заразиться.

Я молчал. Смотрел на костёр.

— И вот узнав о вашей беде, я собрала отряд из добровольцев, чтобы помогли добраться до цели. А перед тем отправила послание птицей. Мы выдвинулись сразу когда пришёл ответ. В пути на нас напали волки-шарвы. Все погибли. Кроме меня, потому что я успела спрятаться в реке и меня унесло течением. Шарвы решили, что я утонула. А сама выбралась через несколько полян на берег. Там вы меня и нашли. И уж на что я не надеялась, так это на то. — Тут пророчица выразительно подняла связанные руки. — Что меня перевяжут как поросёнка к празднику и будут так держать до последнего.

— Если ты не воплощение — я развяжу тебя.

— Нельзя так. Нельзя подозревать каждого. У тебя ведь и семьи нет? Верно. И друзей.

Укус с дозора покосился в нашу сторону и тут же отвернулся гордо став на страже, только мой взгляд заметил.

— И не будет, — добавила пророчица, — пока не научишься людям доверять.

Мы долго так сидели, пока ей не надоело.

— И ещё, — сказала она. — Ты у них кем работаешь со своим даром?

— Под гипнозом все правду говорят.

— Ясно. Вот только с преступниками и имеешь дело. Знаешь, вот тебе однажды правду просто так скажут, а ты и не заметишь.

— Спи.

— Не хочу.

Я повернулся к «пророчице». Глаза пошли разноцветными кругами.

— Спи.

Она соскользнула головой мне на руку, волосы свалились на лицо. И засопела.