Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

А прямо перед ее носом, посредине просторной [44] Если бы не вездесущие украшения и растительность. комнаты стояла кровать.

А на кровати…

— Кто это, мусик?..

— Не бойся, лапик. Это воры. Но сейчас они получат по заслугам.

— Мусик, не надо крови!..

— Ну, что ты, лапик. Какая кровь… Они тихонько задохнутся и уснут… Сейчас позовем цвергов, они их унесут, и утром про них мы уже забудем.

— Как это всё печально, мусик…

— Поощрять воровство — еще хуже, лапик. Дурной пример заразителен.

Нет!!!

Нет!!!..

Нет…

Серафима изо всех сил пыталась вздохнуть, глотнуть хоть кусочек такого сладкого, живительно-пьянящего воздуха, но удушливый кокон плотным саваном облегал ее неподвижное тело, и всё было предрешено.

— Отвернитесь, не смотрите, милейшая Фрея. Наверное, стоило бы перенести наказание преступников во двор, подальше от ваших звездных очей…

Серебряные звезды высыпали и заплясали, закружились перед глазами царевны, напоминая о вечной жизни после смерти и тщете всего сущего. Казалось, два этажа над ее головой рассеялись, и звездное небо Хеймдалла глянуло на свою ненужную гостью большими прозрачными глазами.

Здравствуй…

И прощай…

Я не твоя…

Я не пала в битве…

Я попаду в Хел…

— Во имя Рагнарока!!! Прекратите немедленно!!! Гнев Светоносного будет ужасен!!! Быстрей!!!

Кокон, облепивший ее, треснул и разлетелся на куски, и Сенька, лишившись опоры, повалилась на колени, задыхаясь и хватая ртом ставший вдруг невероятно плотным воздух.

Рядом с ней с хрипом втягивал в себя вновь обретенную атмосферу распростертый на обломках побежденной им в неравном бою двери рыжий сын Гуннара.

— Не думай, что если мы отпустили твоих друзей, то теперь вы сможете безнаказанно улизнуть, — сурово сдвинул редкие рыжие брови Фрей и воинственно скрестил руки на пухлой, обтянутой голубой ночной сорочкой груди. — Без моего разрешения вы за порог этих покоев и шагу не сделаете!

— А мы и не собирались… улизывать!.. — голос Иванушки звучал раз в сто с половиною увереннее, чем чувствовал себя его хозяин.

— Ну-ка, молодой человек, подойди-ка поближе и поведай нам, кто вы такие, и почему так вольно кидаетесь именем Светоносного, — поманила лукоморца пышнотелая Фрея.

Иван, имея не больше шансов отказаться от такого призыва, чем гвоздь — вырваться из поля притяжения магнита, сделал шаг, потом еще, и еще, одновременно подталкиваемый сзади незримой стеной и влекомый вперед настойчивым зовом божественной воли.

— Ну, говори, дружочек, кто вы, что в нашем доме ночью делали, и при чем тут Наимудрейший.

— А-а-а… э-э-э-э…

— Что-что?

Иван поморщился и прикусил губу.

Врать он, даже ради спасения собственной жизни, не умел, не научился, и учиться не собирался.

Но ради спасения жизни других, особенно, когда среди этих других под первым номером шла Сенька…

Думай, думай, думай, думай!!!..

Кажется, Фригг упоминала, как ей скучно и одиноко среди рубак мужа…

Есть!!!

— Мы пришли… — натужно откашлялся и начал Иванушка, — чтобы пригласить вас… по просьбе Рагнарока… и его высокочтимой супруги, конечно… на… на мероприятие… в форме банкета… в его дворце.

В мгновение ока полностью одетая, Фрея спустилась с помоста, на котором стояло их супружеское ложе, и ласково — как кошка мышке — заглянула в глаза остановившемуся в трех шагах от нее лукоморцу.

— А еще зачем?

— А еще… мы… мы…

Серафима даже не раздумывала — она знала: теперь ее бедный, честный муж собирается выложить всё.

Прощальные слова Рагнарока взорвавшейся сверхновой вспыхнули в ее едва оклемавшемся от гипоксии мозгу.

«…но если хоть одна живая душа узнает о том, что я вам только что рассказал, то лучше бы вам поторопиться и спуститься в царство Хель самим. Потому что иначе дорога эта может оказаться гораздо длиннее, чем вы все этого хотели бы…»

— Постой!.. — выкрикнула она, вскакивая на ноги. — Погоди!

— Что там еще за проблемы, девочка? — недовольно нахмурилась Фрея.

— Нет…

— Нет? — грозно упер руки в боки бог преуспеяния, тоже полностью одетый [45] «Разодетый», вообще-то, было бы более подходящим словом. и готовый к борьбе с расхитителями чужого имущества.

— Нет никаких проблем, я хотела сказать, — поспешила добавить Серафима. — Просто… я собиралась посоветовать моему мужу… начать с… с представления…

— Как вы насчет небольшого представления, милейшая Фрея? — несколько удивленно повернул голову к супруге хозяин дома.

— Н-ну… если они умеют жонглировать… и показывать фокусы… — неуверенно пожала пышными, как свежеиспеченный каравай, плечами богиня плодородия.

— Нет, вы меня неправильно поняли, о ваши метафизические оккультности, — умиротворяюще взмахнула руками царевна, чем заработала пару изумленных взглядов не только со стороны хозяев дома. — Я имела в виду, что, поскольку обстоятельства этой небольшой секретной экспедиции сложились… как карточный домик… то соблюдать нашу маленькую тайну становится слегка… э-э-э… бессмысленным… я бы сказала… как минимум…

Чета метафизических оккультностей озадаченно моргнула и переглянулась, ища объяснения и понимания друг у друга.

— О, не торопитесь, я вам сейчас всё объясню! — царевна расцвела, как барышник, впаривший одра на смертном одре по цене призового скакуна. — Только — не поймите меня превратно — сперва вы должны дать обещание сохранить мистерию нашей миссии в этих четырех стенах.

— Э-э-э…

— Во имя Рагнарока, — залив на корню серной кислотой сорняк сомнения, напомнила Сенька.

— Хорошо, — снова переглянувшись, кивнули Фреи. — Мы сохраним всё, что ты нам откроешь, между нами. Среди семьи.

— Тем более, что секрет наш чрезвычайно безобидный, и не может повредить ни кому-либо в Хеймдалле, ни в мире смертных.

— Обещаем, — с некоторым разочарованием кивнули боги.

— Ну, что ж, — удовлетворенно вздохнула Серафима. — Тогда начнем. Перед вами — творческая группа самых известных зодчих Белого Света. Это, — она указала рукой, едва удерживаясь, чтобы не сделать это ногой, и с размаху, — знаменитый отряжский архитектор Джеронимо Куллиган. Молодой, но многообещающий. Дизайн дворца отряжского конунга — один из его последних, хоть и не самых известных шедевров. Это — мой муж, Никулаэ Нидвораи, прославленный тарабарский зодчий в седьмом колене. Чтобы перечислить его творения, потребуется пара дней и еще столько же ночей, поэтому забудем на время и пропустим. Меня зовут Серафима Волк, его скромная супруга и вдохновительница, помогаю своему домашнему гению, чем могу. На улице же, на ковре-самолете по имени Масдай нас ожидает телохранитель, лицо, интереса не представляющее.