Юлия Бажова - Сети

Прикинулась Смертью. Ну просто вершина остроумия. Помешались на легендах. Сами небось их и выдумали.

– А где твоя коса? – язвительно сострил Морган.

Жрица улыбнулась, вызвав у него ощущение, что из-за облаков вышло солнце.

– В твоем воображении. Когда в следующий раз надумаешь отправиться в плавание без лодки, разуйся и прими внутрь чего-нибудь покрепче. Еще немного, и мне пришлось бы вытягивать из воды труп.

Моргана охватило гадливое чувство, будто его вывернули наизнанку. Эта женщина околдовала его, чтобы он потом не мог никому рассказать, как добраться до Храма. Ах нет… Чтобы выведать, зачем он сюда явился! В первом случае его бы просто усыпили. Хитро придумано. А пробудившая его от забвения фраза, безусловно, действует как якорь. Содержания собственных излияний Морган не помнил, но сильно подозревал, что за время пути вывалил жрице всю свою подноготную.

– Ты околдовала меня, – обличающим тоном констатировал он. – Вы все здесь заколдовали. Одним трупом больше, одним меньше – вам наплевать.

– Ты потерял сознание от нервного и физического истощения, когда мы проходили врата, – миролюбиво объяснила жрица. – Меня зовут Мэгдан. Я провожу тебя до места, где мы принимаем гостей.

Начавшее разгораться негодование угасло. Сколько слезливых исповедей она слышала за свою жизнь? А сколько еще услышит? Он для нее – не более чем один из многих, обратившихся за помощью. Через несколько часов он покинет Храм и больше никогда не увидит эту женщину. В конце концов, он добился своего: жрецы его приняли.

«А примут ли Боги?»

Морган перегнулся через борт – попил и умылся. Холодная вода освежила его, и он успокоился окончательно.

– Хочешь, погребу? – предложил он, чтобы загладить свою вину за вспышку гнева.

Мэгдан мотнула головой:

– Мы почти прибыли.

Полмили по протоку вывели их в небольшое округлое озеро. Крутые, поросшие хвойным лесом берега создавали ощущение ямы и… чистого беспредельного покоя, не оскверненного ни движением, ни временем, ни мыслью. В середине озера на заякоренном плоту высилась маленькая аккуратная хижина из красновато-коричневых бревен. Не круглая, по традиции, а прямоугольная, с плоской крышей, поддерживаемой четырьмя деревянными столбиками. Очевидно, это и есть молельня. Что ж, идеальное место для глубоких размышлений и общения с Богами.

Еще несколько гребков, и борт лодки мягко стукнулся о край плота. Не желая показывать жрице, как он рухнет при попытке встать на ноги, Морган перебрался на плот ползком. Глядя на Мэгдан, обматывающую веревку вокруг кнехта, он думал попросить открепить весло, чтобы использовать его вместо трости. Изо рта успело вырваться только невразумительное мычание. Жрица подала ему руку. Но едва он выпрямился, убрала ее со словами: «Иди. Ты можешь идти сам». Морган сделал неуверенный шажок… другой. И правда… Его пошатывало от слабости. Немного кружилась голова. Однако на больную ногу он ступал спокойно, шаги не отдавались болью ни в спине, ни в ягодицах. Не временное ли это явление, вызванное воздействием Дара Мэгдан и особой аурой места?

На широком крыльце, обводящем хижину по периметру, жрица сняла сапоги. Морган последовал ее примеру. Внутри, несмотря на промозглый зеленоватый сумрак вокруг озера, было светло, тепло и сухо. Льняная шторка, разделяющая комнату на две половины, заколыхалась, когда Морган и Мэгдан, войдя, впустили поток воздуха. Большая печь-камин по центру, лавка и деревянный буфет высотой по пояс около торцевого окна, завешенного бежевой занавеской, составляли всю обстановку комнаты. Пол был застлан циновками. Запах чистоты и трав говорил о том, что здесь занимаются приготовлением лекарств.

– Приляг, – предложила Мэгдан, отодвинув шторку, за которой обнаружилась постель. – Здесь, – указала она на кувшин, стоящий на плите, – горячий чай с ячьим маслом. От пищи во время пребывания у нас воздерживаются. Мне нужно успеть на утреннее богослужение. – С этими словами, брошенными уже с порога, она упорхнула.

Несколько озадаченный, Морган начал раздеваться. Должен ли он обратиться к Богам прямо сейчас, совершить некий ритуал, который, как предполагается, ему известен? Разложив одежду на лавке возле печки, он обтерся лежащим тут же чистым полотенцем, сделал несколько глотков чая и скользнул под одеяло, полный решимости выждать, когда жрица уплывет, а потом выйти наружу и повнимательнее осмотреть место.

Мгновение спустя Морган вздрогнул от длинного мелодичного звука, прозвучавшего, как показалось, в голове. Он открыл глаза.

– Накопление Силы, – улыбнулась своей солнечной улыбкой наклонившаяся над ним Мэгдан. – Сила – это первый элемент. Я произношу слова на Живом языке, как требует обряд. Я знаю, что ваше поколение почти не помнит языка предков, поэтому всякий раз буду переводить для тебя. С этого момента не задавай вопросов. Жду тебя в лодке.

Ну вот, сходил… Морган потянулся и сел. И в теле, и на душе ощущалась легкость и свежесть, какой он не помнил с юности, словно сон на безмолвном озере отсек буксировочный трос, тащивший тяжкий груз прошлого.

«Навсегда ли? Вспомню ли я все это потом или в голове останется такая же несуразица, как у Каулы?»

Рядом с постелью обнаружилась чистая, принесенная жрицей одежда. Морган надел тунику до колен, шерстяной плащ-халат, шерстяные гольфы и закрытые сандалии. Проходя мимо печки, пощупал собственную одежду. Почти сухая. Значит, проспал порядочно времени. О том же свидетельствовало и солнце, успевшее прочертить две трети неба.

Над озером царил все тот же покой. Ни голосов птиц, ни шума ветра, ни плеска воды. Морган забрался в знакомую плоскодонку, и Мэгдан погребла в сторону, откуда они приплыли утром. Теперь, в длинном светлом плаще с капюшоном, из-под которого с двух сторон спадали до талии распущенные волосы, она гораздо больше походила на жрицу. Раз нельзя задавать вопросов… Морган дождался, когда лодка выйдет в канал, – молчание озера не располагало к разговорам – и обратился к жрице:

– Удивительное место. Давно не чувствовал себя так хорошо. Я хочу сохранить воспоминания о нем. Пожалуйста, не стирай мне память.

По лицу Мэгдан проскользнула едва уловимая усмешка.

– Воспоминания останутся с тобой. Если хочешь сказать что-то еще, говори сейчас.

Морган заволновался. «Я потерял Дар», «я люблю женщину из чужого народа» и «я боюсь узнать нечто, отчего мне поплохеет еще больше» будет звучать одинаково глупо. Других вопросов, переиначенных в утверждения, у него не было. О чем говорить со жрицей? Он неуклюже улыбнулся и пожал плечами.

Ярдов через пятьдесят Мэгдан круто развернула лодку влево, в неприметный узкий заливчик, глубоко врезающийся в берег. Они проплыли залив до конца и причалили у высокой скалы, представляющей собой складчатую каменную стену. Прозвучало еще одно слово на древнем языке. Морган знал его: ожидание-в-молчании. Мэгдан вместо перевода прижала указательный палец к губам, а потом жестом показала Моргану встать рядом с ней лицом к скале. В тишине стало слышно, как вода перекатывает камушки на берегу.