Юлия Бажова - Сети

Ожидание-молчание длилось четверть часа или около того. Морган уже начал в нетерпении переминаться с ноги на ногу. В какой-то момент луч солнца, проскользнув в залив, высветил длинную вертикальную щель в скале. Ширина щели позволяла протиснуться только боком, но дальше просматривался довольно свободный коридор.

– Благословение, – произнесла Мэгдан на обоих языках. Трижды пропела Мантру Прославления Огня Жизни и протянула Моргану раскрытую ладонь. Прозвучало следующее сакральное слово – «доверие», также известное Моргану. Он положил на ее ладонь свою. Крепко сцепив пальцы, они вошли в пещеру.

– Когда раскрывается элемент Доверие, – вполголоса заговорила жрица, – участники обряда полностью открываются друг другу, как во время целительства и любовной близости. Твой Дар ослаблен, поэтому от тебя в данном случае ничего не требуется. Мое сердце открыто, и я чувствую, что твое отвечает мне доверием.

Под ногами зашуршал песок. Морган приготовился к длительному спуску, однако Мэгдан остановилась, не сделав и дюжины шагов.

– Врата, – предупредила она на Всеобщем языке, на древнем же последовало настораживающее: «инициация».

Головокружение, дрожь в животе. Кромешная тьма. В глубь скалы врата перенесли их или за сотни миль в недра совсем другой пещеры?.. Ох уж эти жрецы! Дышалось очень легко, и Морган понял: они в гроте.

Мэгдан выпустила его руку. Светлое пятно ее плаща замаячило слева. От прикосновений пальцев к фитилям зажглись три свечи, высветив овал прозрачного озерца посреди грота с величественным полукруглым сводом. Из холщовой сумки жрицы друг за другом появились: оловянная чаша на высокой ножке, стальной кинжал, глиняная бутыль, прямоугольная шкатулочка из камня и костяной гребешок. Мэгдан аккуратно разместила все эти предметы на плоском камне у воды, а потом сбросила плащ, под которым совершенно неожиданно оказалась голой, и уселась своей роскошной, с прелестными ямочками задницей прямо на каменный пол. Многообещающе.

С некоторой нерешительностью Морган начал развязывать пояс плаща. Лицо Мэгдан озарила солнечная улыбка. Ага, значит, он действует правильно. Дело пошло быстрее. Обнажаемые части тела моментально покрывались мурашками. Быть может, жрица догадается сделать что-нибудь с холодом. Ей-то самой он, похоже, не очень мешает.

Пока Морган разувался, Мэгдан откупорила бутыль, перелила ее таинственное чернильно-черное содержимое в чашу. И снова солнечная улыбка, отметающая сомнения. Морган сел на колени напротив жрицы.

Мэгдан щелкнула над чашей пальцами:

– Огонь.

Жидкость вспыхнула голубым пламенем. Жрица загасила его ладонью, передала чашу Моргану и ободряюще кивнула. Он сделал осторожный глоток. Пряное, с ароматом меда, снадобье прошло внутрь легко, не обожгло ни горла, ни желудка.

Они пили по очереди, передавая чашу друг другу. Напиток вызывал странное ощущение расширения в голове и, казалось, разогревал вместе с телом и пространство вокруг. На последнем глотке Морган отметил, что все еще соображает, где, с кем и почему находится, а когда они с Мэгдан поднялись и спустились по камням в озеро – что сохраняет равновесие и координацию движений. Чудеса. Как, впрочем, и ее трюк с поджиганием жидкости.

Огоньки свечей затанцевали на потревоженной воде. Он чуть не взвыл, окунувшись с головой, по примеру Мэгдан. Ух, ледяная! И противно соленая.

– Вода, – донеслось сквозь бульканье в ушах. Опять только на древнем языке. Морган предположил, что жрица чувствует, значения каких слов он знает, поэтому не сотрясает воздух попусту.

Мэгдан мягко потянула его за руку, на мелководье, где они уютно уселись вплотную друг к другу. Морган прижался грудью к ее спине, и вода сразу перестала казаться холодной. Мэгдан открыла каменную шкатулку, внутри которой Морган отчетливо разглядел только конус благовония. Пальцы жрицы коснулись трав.

– Разделение.

Закудрявился дымок, потянуло теплым древесным ароматом, напоминающим запах отсыревшей коры.

«Почему не Воздух?»

Разделение означает отделение Манны от физического тела. Это слово, Морган помнил, неоднократно повторялось в мантре, которую напевала Соула перед тем, как вывести его из тела. Есть другие значения?

«Ай… Не все ли равно?»

Он поцеловал голое плечо. Ладони заскользили по бедрам Мэгдан и выше. Гладкая загорелая кожа. Возраст выдает только слегка обвисшая грудь; Мэгдан выкормила не одного ребенка. Любопытно, сколько ей лет? После сорока угадать возраст трудно. Особенно у женщин. А уж если перед тобой жрица… Ей запросто может быть и семьдесят, и восемьдесят.

«Разве это помеха?»

Провести остаток жизни при Храме, с ней, счастливо околдованным. Солнце, сияющее у нее внутри, исцелит все раны и вдохнет жизнь. Может, это и есть решение?

– Земля. – Мэгдан откинула голову назад, нежно провела гребешком по его бедру. От ее прикосновения Морган вздрогнул и судорожно глотнул воздух.

«Все, что угодно, хоть утопиться в этой луже».

Он принял гребешок. Потемневшие от воды волосы заструились между тонкими зубьями. Густые. Блестящие. Дышащие свежестью высокогорных ледников и ароматом рубиновых звездочек смолевки, которые так дивно благоухают по ночам. Мэгдан полушепотом забормотала что-то на Живом языке. Врата… Манна… Безвозмездный дар… Переход… Слияние… Кровь… Новое начало… Сила любви… Сила любви… Сила любви… Имена Богов через каждые три-четыре фразы… Остальные слова незнакомы или проговариваются слишком тихо и быстро, чтобы разобрать их. Не храмовый ли вариант брачного обряда?

«Если разговаривать нельзя, кивни. Ты ведь читаешь мои мысли».

Мэгдан не кивнула. Но спустя несколько минут, не прерывая молитвы, достала из шкатулки пузырек из темного стекла и вложила Моргану в ладонь, которая, в то время как другая рука занималась волосами, блуждала по ее телу. Душистое масло! Это больше чем кивок. Морган откупорил пузырек, смочил маслом ладони. Пахнет полынью. Странно. Для любви используют другие масла. Хотя это может быть смесь нескольких масел, которые в сочетании друг с другом дают горьковатый аромат. Взгляд скользнул по водопаду волос. Почему бы не начать с них? Он провел ладонями по волосам. Мэгдан тут же повернулась и поощрила инициативу поцелуем – нежным, но, увы, слишком быстрым. Потянувшись за ее губами, Морган ткнулся носом в затылок: жрица снова бормотала свою молитву.

«Или это я двигаюсь медленно? Снадобье? Ему пора подействовать. Так славно полыхало».

Морган глянул через плечо Мэгдан на свои руки, втирающие масло. Точно. Еле двигаются, соскальзывают с мокрой кожи. И огоньков на воде явно больше, чем свечей. И танцуют они слишком уж бурно. И мышцы расслаблены так, что вопят от восторга. Кроме одной, самой важной, которая просто пылает. Он поцеловал Мэгдан в висок; отодвинув волосы, скользнул губами по шее.