Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

— Слушаюсь, — поклонился тот, — но позвольте дать один совет. Главного приговорённого в оставшиеся дни кормите получше.

— Это ещё зачем?

— А чтобы на экзекуции дольше продержался, — невозмутимо пояснил палач. — Слабый помрёт быстро, и все старания напрасно. А сейчас позвольте мне откланяться, надо идти к плотнику.

— Постой-постой, Людвиг, ну, значит, это, о чём я ещё хотел тебя попросить-то? — поспешно сказал комендант, — чуть, понимаешь, не забыл! Спина же у меня, спина! Видно, от сырости — ноет, сил нет, особенно ночью. Уж и примочки делал, и камни тёплые прикладывал, ничего её, заразу, не берёт! А вы, палачи — костоправы отменные, это все знают. Может, по дружбе помнёшь спину, а?

— Конечно, господин комендант, о чём разговор? Пойдёмте, посмотрим, что с вашей спиной. У меня рука лёгкая, это все говорят, ничего даже и не почувствуете!

Палач хихикнул, а Берлепш радостно заржал.

После ужина в комнату Вольфгера, который, лёжа на кровати, мирно беседовал с Утой, ворвался возбуждённый гном. Постучать он, как обычно, забыл.

— Ну, у меня всё готово, — сообщил он, потирая руки. — Предупреди эльфийку.

— Что, прямо сейчас идти? — недовольно спросил Вольфгер, которому лень было выходить из тёплой и уютной комнаты.

— Нет, сейчас ещё рано, это ночная магия, пойдём ближе к полуночи. Я просто зашёл, чтобы предупредить вас, — пояснил гном.

— Ну, так сходи к эльфийке и предупреди её сам. Отца Иону не тревожь, пусть спит, обойдёмся без него. И в следующий раз, когда придёшь, не забудь постучать, понял?

— Понял, ваше баронство, — скорчил рожу Рупрехт, сделал рукой неприличный жест и стремительно выскочил за дверь, поскольку Ута швырнула в него туфлей.

— Вот ведь маленький мерзавец! — сказала девушка, — теперь за ней по холодному полу шлёпать.

Вольфгер встал, чтобы подобрать туфлю. Этим немедленно воспользовался Кот, который прыгнул на постель, развалился на месте Вольфгера и демонстративно закрыл глаза. Ута засмеялась, взяла Кота и посадила его к себе на колени. Кот выгнулся дугой, потоптался, устроился поудобнее и замурлыкал.

— Куда это нас зовёт Рупрехт? — спросила Ута, почёсывая Кота за ухом.

— Нашёл в замке алхимическую лабораторию, хочет открыть Врата, чтобы сплавить Алаэтэль обратно в её мир.

— А ты этого не хочешь? — с непонятной интонацией спросила Ута.

— У-у-у, фройляйн, вы никак опять меня ревнуете? Разве я давал повод?

— Не увиливай, просто ответь.

— Пожалуйста. Я вовсе не прочь, чтобы она вернулась в свой мир, но вот способ… Понимаешь, я опасаюсь шкодливых рук нашего гнома. В монастыре я видел, на что способны созданные им артефакты. Ему ничего не стоит разнести замок до голой скалы, да и от нас хоронить нечего будет.

— Колдовство вообще дело рискованное, — пожала плечами Ута. — Занимаясь магией, всегда ходишь по самому краю, за которым — бездна. К этому просто надо привыкнуть.

— То есть ты считаешь, что Рупрехту надо дать возможность попробовать?

— Конечно. Где мы возьмём ещё одного мага? Не может же эльфийка вечно таскаться за нами!

Вольфгер вздохнул и молча откинулся на подушку, заложив руки за голову.

— Почему ты молчишь? — подозрительно спросила Ута. — Вообще, в последнее время ты стал какой-то колючий, замкнутый, неласковый. Что с тобой? Я что-то сделала не так? А может, я просто надоела? Тебе стоит только сказать, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

— Знаешь, Ута, — нехотя сказал Вольфгер, — сегодня в замок приходил палач. Через два дня в замке казнят Штюбнера и его людей.

— Ну и что? Ясно же, что эти люди обречены. После всего, что они натворили…

— Понятное дело, но я не о том, — досадливо поморщился Вольфгер, — как бы объяснить? Палач — он такой… такой… ну, обыкновенный, добропорядочный бюргер, наверное, хороший отец семейства, игрушки детям покупает. И вот они с комендантом обсуждали, как со Штюбнера заживо будут сдирать кожу, примерно как с поваром обсуждают меню рождественского ужина.

— Я и не знала, господин мой, что ты такой чувствительный, — холодно удивилась Ута. — Когда вас с гномом чуть не убили в монастыре, никто из банды Штюбнера не страдал приступами гуманизма. А про рану монаха ты уже забыл?

— Не забыл, но всё же…

В коридоре кто-то раскатисто чихнул.

— Вот, слышишь? — поднял палец Вольфгер, — уже гном явился, значит, пора нам собираться. Накинь тёплый плащ, а то Рупрехт жаловался, что в лаборатории сыро и холодно.

В комнату, опять забыв постучать, ввалился гном. Он непрерывно чихал и вытирал нос рукавом. Следом за ним вошли Алаэтэль и Карл.

— Зачем мы здесь есть собраны? — спросила эльфийка.

Волнуясь, она начинала странно строить фразы.

— Рупрехт нашёл в замке алхимическую лабораторию и хочет попытаться открыть Врата для тебя, госпожа, — пояснил Вольфгер.

— Это есть заметно опасно, — нахмурилась Алаэтэль.

— Всё будет в порядке — апчхи! — не волнуйся, — влез в разговор гном. — В книге Вольфгера содержатся подробные указания о том, как правильно и безопасно провести обряд.

— Ну, смотри у меня, — тихо и угрожающе произнёс Карл, показывая своему приятелю увесистый кулак, — если что не так, ходить тебе без половины бороды. Без какой половины — правой или левой — так уж и быть, решишь сам.

Гном хотел по своей привычке презрительно фыркнуть, но из-за насморка эффект оказался неожиданным, пришлось срочно искать платок.

— Ох, алхимик сопливый на мою голову… — вздохнул Вольфгер. — Ладно, нечего терять время, пошли. Факелы там хоть есть?

— Факелы надо взять с собой, — засуетился Рупрехт. — Там же подземелье, темно там, понимаешь, какое дело…

— Идти далеко? — капризно спросила Ута.

— Не очень… В боковой стене бергфрида есть дверца, а за ней — лестница вниз, нам туда.

Вольфгер первым вышел на ночной морозец и с удовольствием потянулся. Луна спряталась за облаками, по ногам мела сухая позёмка. Барон и Карл несли факелы, их смолистый аромат смешивался с запахом зимней ночи. Тени от факелов плясали на стенах, и замок от этого напоминал вычурные декорации дворцового театра.

Рупрехт, не обращая внимания на ночные красоты, обогнул Вольфгера и деловито потопал к бергфриду, буркнув через плечо:

— Идите за мной, да не копайтесь, полночь скоро!

Вольфгер вздохнул, ругнул в душе приземлённого гнома и нехотя пошёл за ним, освещая факелом дорогу Алаэтэли и Уте. Замыкал процессию, как обычно, Карл.

За фасадом башни обнаружилась короткая потерна, заканчивающаяся железной дверцей. Спустившись по ступеням, гном подошёл к ней.

— Карл, посвети факелом, — попросил он, — а то темно тут, как у медведя в… Гм…

Оборотень плюнул, но отвечать злоязычному гному не стал и молча поднял факел, проследив, чтобы капли горящей смолы падали Рупрехту на башмаки.