Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

По заклинательному покою пронёсся порыв затхлого ветра, все свечи и факелы, как один, погасли, проём во Вратах помутнел и затянулся, видение Эльфланда исчезло.

Гном с ужасом смотрел на недостроенные врата. Вдруг они начали колебаться, пучиться, раздуваться, и из них полезло, раздвигая тесную арку не то руками, не то лапами, бесформенное существо, состоящее, казалось, из одних конечностей, вооружённых крюками, клешнями и зазубренными костяными пиками. На некоторых конечностях колебались пучки щупалец, а на двух или трёх пучились налитые кровью глаза.

— Бежим!!! — первой опомнилась Алаэтэль, — эта тварь из Иномирья, она нам не по силам! Все бросились к выходу, гном бежал последним. Вольфгер оглянулся:

— Книга!!! — рявкнул он.

Рупрехт споткнулся на бегу и с усилием заставил себя остановиться. Опасливо косясь на тварь, которая уже наполовину вылезла из Врат, он схватил книгу с пюпитра и выскочил за дверь. Вольфгер с грохотом захлопнул её и задвинул засов. Они вернулись в лабораторию.

— Ну, что будем делать? — спросил барон у гнома.

— Через эту дверь ему не пройти! — дрожащим голосом сообщил тот. Как бы в опровержение этих слов изнутри послышался шорох множества конечностей по камню, и на дверь обрушился мощный удар. Доски заметно прогнулись, с двери слетело несколько серебряных монет.

— Не пройти, значит? — с сомнением переспросил Вольфгер, — ну-ну… Только я думаю, что нам лучше поскорее убраться из лаборатории и запереть вторую дверь. Что это вообще за тварь?

— Понятия не имею… — растерянно сказал Рупрехт.

— Не имеет он… Философ! — зло передразнил его Вольфгер. — И что теперь делать? Ну? Как нам загнать эту дрянь обратно в преисподнюю?

— Это есть тварь из Иномирья, — вмешалась Алаэтэль, — очень, очень опасная. Она будет жрать всё живое, что встретится на её пути, и будет расти, расти, расти…

— Тогда её нельзя выпускать отсюда! — воскликнул Карл, перехватывая поудобнее свою секиру, — она сожрёт весь мир! — Скажи, госпожа, железом её взять можно?

— Можно только задержать, да и то ненадолго, против этого врага мы бессильны.

В лаборатории с грохотом рухнула сорванная с петель дверь, зазвенела сброшенная на пол посуда, потянуло мерзкой вонью химикатов и вторая дверь задрожала под ударами.

Незадачливые маги переглянулись:

— Что же делать? — спросил Вольфгер. — Ну, гном!

— Знаю! — завопил Рупрехт, дёрнув себя за бороду. От волнения он перестал чихать. — Помнишь, ты рассказывал, как у себя в замке вызвал незнакомца, ну, того, который нам помогал?

— Допустим, и что дальше?

— Как что?! Вызывай его! Это наш последний шанс!

— Но…

— Никаких «но»! Ты можешь придумать что-нибудь другое? Да скорее же!!! Сейчас оно разнесёт и эту дверь! Ему плевать на серебро и руны!

— Ну… хорошо, — нерешительно сказал Вольфгер, — я попробую, но не знаю…

Он взял из рук гнома книгу, перелистал несколько страниц, нашёл нужное заклинание и, запинаясь от волнения, прочитал его.

Тут же с негромким хлопком перед ними появился уже знакомый Вольфгеру человек в тёмной одежде с бородкой клинышком.

— Ну, в чём дело на этот раз? — с ноткой недовольства в голосе спросил он, как будто возникать в полночь в подземелье незнакомого замка для него самое обычное дело.

— Там! — ткнул дрожащим пальцем на дверь Рупрехт.

— Что «там»? Потрудись изъясняться более отчётливо, мастер гном!

— Чудовище… — простонал гном, — я его вызвал, случайно… А теперь не могу загнать обратно!

— Ах, вот как… — протянул человек с бородкой, — чудовище? Любопытно… — и он положил руку на засов.

— Осторожно! — взвизгнул гном.

— А, да, действительно, — спокойно сказал человек, — вам лучше отойти подальше.

Дождавшись, пока все отойдут в дальний угол приёмной алхимика, незнакомец резко отодвинул засов и шагнул в сторону. Дверь распахнулась и грохнула об стену. В проёме появилась туша чудовища, по которой пробегали разноцветные волны. Человек, склонив голову набок, несколько секунд с неподдельным интересом рассматривал зверя из Иномирья, потом осуждающе покачал головой и поднял руки. С его ладоней потекли ленты зеленоватого пламени, которые устремились к зверю и тонкой плёнкой растеклись по его туше. Не издавший до этого мгновения не единого звука зверь пронзительно и резко зашипел и задёргался. Бездымное пламя стремительно окутало его, оно вгрызалось в тушу, истончало конечности, разъедало бугристую кожу. Отвратительное лицо посередине паучьего туловища исказилось гримасой злобы и боли. Тварь отступила назад, но человек шагнул за ней, не опуская рук. Несколько мгновений — и всё было кончено, туша мягко обтекла на пол грудой слизкого праха. Неизвестный могучий маг не убирал пламя с рук, упорно и терпеливо дожидаясь, пока и эти жалкие останки монстра сгорят дотла.

Пол в лаборатории раскалился, камень стал малиновым и потёк. Только когда последний дымок от сожжённого монстра рассеялся под потолком, незнакомец опустил руки.

— Ну, вот и всё, — буднично сказал он, — вашей твари больше нет, а мне, пожалуй, пора. В следующий раз будьте осторожнее, потому что меня может и не оказаться на месте, и ваш вызов останется без ответа.

— Подождите! Куда вы? — воскликнул Вольфгер, — позвольте вас спросить…

— Не сейчас, — мягко улыбнулся незнакомец, — ваш путь ещё не окончен, идите по нему, не сворачивая. А в конце я сам найду вас и отвечу на все вопросы, обещаю. Пока же прощайте.

И незнакомец исчез.

Неудачливые заклинатели стояли посредине разгромленной лаборатории и молча смотрели друг на друга. Наконец, гном прервал молчание:

— Если Берлепш узнает — убьёт! Апчхи!

13 декабря 1524 г.

Настало утро казни.

Предыдущим вечером Вольфгер спросил, кто пойдёт смотреть на экзекуцию. Карл заявил, что насмотрелся на казни на десять жизней вперёд, испытывает к ним отвращение, и если господин барон не будет возражать, он не пойдёт. Ута сказала, что постарается спрятать голову под подушку, чтобы не слышать криков жертв, а эльфийка просто пожала плечами. Вольфгеру идти тоже не хотелось, но он чувствовал, что обязан в последний раз взглянуть в лицо Штюбнера и, если получится, обменяться с ним парой слов. А вот гном объявил, что смотреть казнь пойдёт обязательно и не уйдёт с площади до самого конца. Ута осуждающе посмотрела на него, но Рупрехт сделал вид, что не заметил её взгляда.

Ночью пришла оттепель, и с низкого скучного неба капал мелкий дождик.

На замковой площади было пусто, только два подпалачика возились около свежеошкуренных столбов виселицы, перебирая в плетёной корзине лязгающие инструменты. Сбоку дымился костерок, на котором булькала кастрюлька с каким-то густым, едко пахнущим варевом. Палача не было видно. По мостовой бродили голуби, ворковали, что-то выклёвывали из щелей между камнями. Птицы были сытые, равнодушные, с тугими сизыми перьями и красными лапками.