Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Время шло, а Вольфгер не мог прийти ни к какому решению. Он злился, мычал сквозь зубы, вертелся с боку на бок, колотил подушку. Решение не приходило.

Вдруг скрипнула дверь, и Вольфгер почувствовал, как на постель кто-то прыгнул. «Кот», — подумал он.

— Ну, чего тебе? — не поворачиваясь, спросил он, — где твоя хозяйка? Иди сюда, поглажу, пузо почешу.

— Ну да, вот сейчас самое время пузо чесать… — произнёс скрипучий, нечеловеческий голосок у Вольфгера за спиной.

Барон рывком сел на кровати.

Там, где должен был сидеть Кот, стояло, опершись на спинку кровати, странное и страшноватое существо. В целом оно напоминало человека, только маленького, ростом локтя полтора, и очень уродливого. У человечка была серая бугристая кожа, длинные, свисающие до плеч уши, узкое, безгубое лицо и жёлтые глаза с вертикальными зрачками-щёлочками. На голове клочьями росли не то волосы, не то пучки мха. В общем, страшилище, но мелкое.

— Ты кто такой? — удивлённо спросил Вольфгер, прикидывая, сумеет ли он одним прыжком добраться до меча, висевшего на крюке у двери.

Человечек перехватил его взгляд:

— Даже и не думай, убить ты меня всё равно не сможешь, я не живое существо, а воплощённый дух.

— Так ты… Кот?

— Можно сказать и так, — скривился человечек, — но это сейчас не важно.

— А что важно?

— Идиот! — каркнул человечек, — Ута ушла!

— К-куда ушла?

— Из замка! После того, как ты позабавился с эльфийкой, — всё больше раздражаясь, пояснил Кот. — И она ушла, чтобы умереть! Это ей, положим, не удастся, но после попытки самоубийства ведьма превращается в такое чудовище, что… В общем, ты намерен её спасать, или так и будешь сидеть, глазами хлопать, а? Мне, знаешь ли, поддерживать эту телесную форму ой как трудно!

— Я идиот! — хлопнул себя по лбу Вольфгер.

— А я что говорил? — зловредно поддакнул Кот. — Одевайся скорее, не зли меня, а то превращу в мышь и сожру!

Вольфгер накинул плащ, схватил меч и выскочил в коридор, человечек юркнул за ним.

Барон, перепрыгивая через ступени, с грохотом летел вниз по лестнице, оскальзываясь на поворотах. Кот не отставал ни на шаг. Выскочив из башни, Вольфгер метнулся к замковым воротам.

— Куда, болван?! Так ты её не догонишь! Лошадь возьми! — завопил человечек.

Вольфгер повернул к конюшне, крикнув через плечо:

— Жди меня здесь! А то если тебя увидят конюхи, крику будет…

— Не увидят! Я — существо магическое, меня дано видеть не всем. Скорее!

Вольфгер влетел в конюшню, оттолкнул конюха и, дёргая ремни сбруи, начал седлать своего жеребца. Кот пританцовывал рядом, подгоняя его хриплыми криками, которые никто, кроме Вольфгера, не слышал.

Наконец барон вывел жеребца из конюшни и прыгнул в седло. Он оглянулся в поисках Кота, но перед глазами мелькнула серая смазанная тень, и дух в изящном, невозможном для живого существа прыжке, взлетел на шею коня. Жеребец захрапел и попытался сделать свечку. Вольфгер осадил его.

— Куда? — спросил он духа.

— За ворота, а там я покажу, да поспеши, а то будет поздно.

Рискуя не удержать жеребца на скользких камнях, Вольфгер всё же послал его в галоп.

Услышав приближающийся грохот копыт, эхом отражающийся от стен домов, стражники отскочили от ворот, Вольфгер вылетел из замка и оказался на раскисшей дороге.

— Ну?! Теперь куда? — спросил он у духа, который с трудом удерживался на коне, вцепившись в гриву.

— Ох… Сейчас… Дай подумать, — человечек прикрыл глаза, повертел головой и ткнул корявым пальцем:

— Туда!

Вольфгер повернул коня и дал ему шпоры. Не привыкший к такому обращению жеребец помчался вперёд. Барон полуослеп от сумасшедшей скачки: ветер резал лицо, слёзы мешали видеть хоть что-то впереди, а отпустить поводья, чтобы протереть глаза, было невозможно, падение с седла означало бы верную смерть. Приходилось полагаться на чутьё странного спутника, которому ветер совершенно не мешал.

Через четверть колокола безумной скачки Кот радостно взвизгнул:

— Вот она! Успели! За ней!

Вольфгер осадил жеребца и, наконец, смог осмотреться. Они оказались в совершенно незнакомом месте, барон никак не мог сообразить, в какой стороне замок. Впереди виднелся язык чистого белого снега, а по нему, спотыкаясь и оставляя за собой цепочку набухающих водой следов, брела Ута. Вольфгеру показалось, что она идёт, не разбирая дороги.

— Ута-а-а! Стой! — закричал он, — подожди, это я, Вольфгер! А со мной Кот!

Ута не оглянулась, казалось, она не слышала крика.

— Проклятье! — прошипел барон и послал коня вперёд, однако жеребец упирался, фыркал и не хотел идти.

— Да что с ним такое сегодня?! — зло крикнул Вольфгер и пришпорил коня.

Жеребец взвизгнул от боли, прыгнул и внезапно ухнул под воду, погрузившись по самую грудь. Белый язык оказался поверхностью замёрзшей реки. Лёд из-за оттепели подтаял и не выдержал тяжести боевого жеребца и его всадника.

Речка была мелкой, но ледяная вода мгновенно промочила одежду Вольфгера до пояса, а испуганный жеребец бился в полынье, ломая вокруг себя лёд и не давая барону спешиться.

Дух спрыгнул с седла на лёд, но помочь Вольфгеру он ничем не мог.

Внезапно жеребец запутался в поводьях, которые выронил барон, и с тяжёлым хрустом, ломая лёд, завалился на бок, придавив всадника. Ситуация стала совсем отчаянной. Вольфгер не мог выбраться из-под упавшего жеребца и рисковал в любой момент захлебнуться. Синяя, ледяная вода колыхалась у него прямо перед глазами, а колотый лёд напоминал обломки костей какого-то гигантского животного. Кричать Вольфгер уже не мог, он только хрипел.

«Сейчас сдохну… — с отчаянием подумал он, — ну и хорошо, — вот так всё и решится…»

Барон уже решил прекратить сопротивление, как вдруг внезапно почувствовал, что нога его свободна. Вольфгер окунулся с головой, но сумел выбраться из-под жеребца и, дрожа и задыхаясь, выбрался из полыньи. С него ручьями лила вода и, мелодично позванивая, осыпались мелкие льдинки.

Перед полыньёй, держа в руке нож, стояла Ута. Оказалось, что Кот метнулся за ней и чуть ли не насильно привёл обратно. Мгновенно сообразив, что нужно делать, девушка перерезала поводья, освободила насмерть перепуганного жеребца и с неженской силой выволокла Вольфгера на крепкий лёд.

— Ты пришла… — едва шевеля заледеневшими губами, пробормотал барон, и его лицо растянула улыбка, похожая на гримасу.

— Ута, я…

— Дурак ты, хоть и барон, — всхлипнула Ута, — даже девушку толком спасти не можешь, промок вот до нитки, чуть не утоп, что теперь с тобой делать?

— В замок его! Скорее! — дёрнул Уту за полу плаща дух.

— Сама знаю! — огрызнулась та, связывая ремни поводьев, — вот ещё умники на мою голову, что один, что другой. А ну, в седло! Придержи стремя!